Пал Палыч Одинцов, курировавший ГНКЦ «Позитрон» от Администрации Президента, и тоже присутствующий при испытаниях, был человеком обстоятельным и по-своему дотошным. Именно его заслугой был этот научный городок, с удобством разместившийся на заброшенной удаленной авиабазе, что гарантировало отсутствие поблизости борцов с коррупцией и иностранных шпионов. Впрочем, зачастую борцы с коррупцией, а также за экологию не брезговали подрабатывать шпионажем, а профессиональные шпионы яростно боролись за сохранение живой природы и чистоту рядов российского чиновничества. Главное для них было то, чтобы их деятельность шла на пользу главному бенефициару, а заодно и хорошо оплачивалась. Благодаря этим «борцунам» ученых и загнали туда, куда Макар телят не гонял, правда, при этом прилично обеспечив всем необходимым. А наличие взлетно-посадочной полосы позволяло время от времени принимать военно-транспортные самолеты со снабжением. Поговаривали даже, что в случае успеха, как и в былые годы, Сам может лично и тайно прилететь сюда на истребителе.
Но все когда-нибудь кончается, и четвертый вариант установки, наконец был собран, испытан на холостых прогонах и кажется готов выдать результат. У компьютера, управляющего темпоральной установкой, сидит начальник испытательной службы, Михеев Александр Владимирович, правая рука профессора Зайцева. В углу, в тени, статуей застыла Ольга Александровна Кокоринцева, она же, Большая О, она же, начальник лаборатории математических методов. Тут же, худощавый, по-татарски резкий и злой, начальник группы монтажа, Зиганшин Назир Турсунович. И эта установка, и три ее более ранних версии, собраны его руками, и руками его инженеров и техников, которые тоже получили свою минуту славы, выстроившись вдоль стен.
В ангаре тишина, слышно только гудение силовых трансформаторов за перегородкой, и то, как в соседнем ангаре завывают дизель-генераторы, перегоняя солярку в киловатты.
— Александр Владимирович, — сказал Зайцев, нервно потирая руки, — дайте, пожалуйста, рабочее напряжение на эмиттеры.
— Готово, Сергей Витальевич, — отозвался тот, — потребляемая мощность холостого хода в норме, ионизация воздуха в темпоральной камере в норме, темпоральная камера герметична.
— На какое давление вы ее испытывали? — спросил стоящий за спиной Михеева Одинцов.
— На две с половиной атмосферы, Павел Павлович, — ответил Михеев, — для попадания зоны перехода в вакуум этого вполне достаточно, ну а в случае морских глубин установка просто отключится.
Одинцов кивнул, и по-байроновски сложив руки на груди, посмотрел на профессора Зайцева, — Начинайте, Сергей Витальевич.
Профессор поднял голову и оставил, наконец, в покое свои очки, — Александр Владимирович, поднимайте частоту. И следите за потребляемой мощностью, — он повернулся к Одинцову, — По предварительным расчетам у нас там должно быть несколько окон, только бы знать куда?
Левом нижнем углу дисплея замелькали сменяющие друг друга цифры, а слева направо побежала тонкая черная линия, прямая, как кардиограмма мертвеца. Вдруг, трансформаторы за стеной на мгновенье изменили звук, на экранах мониторов, куда подавался сигнал с камер наблюдения, промелькнула вспышка, а бегущая по дисплею линия молнией метнулась вверх и тут же упала обратно.
— Назад, Александр Владимирович, давайте назад, — запричитал Зайцев, — наверное, тут нужна более тонкая настройка. Попробуйте ручной режим.
— Сейчас! — сжав зубы Михеев хлопнул по клавише «пауза» потом осторожно застучал по кнопке «влево», пытаясь нащупать ускользнувшую частоту. Минуты через две его усилия были вознаграждены. Линия, указывающая на потребляемую мощность, опять поползла вверх, изменился и тон работы трансформаторов. Еще немного и телевизионные мониторы сначала посветлели, потом на них установилась четкая и ясная картинка. Место все узнали сразу, недаром почти все согласно условиям контракта торчали здесь уже больше трех лет. Но, во-первых, вместо редких огней в кромешной тьме, на телевизионных экранах был яркий полдень, во-вторых, там стояло лето, в третьих аэродром находился на месте, но пребывал в полном запустении, как это и было до прибытия сюда позитроновцев.
Пал Палыч хрустнул суставами пальцев, — Поздравляю, товарищи! Полк расформировали в девяносто втором, мы с вами приехали сюда поздней весной две тысячи четырнадцатого. Ваша машина определенно работает, — он подошел поближе к дисплеям, — Давайте, запишите эту, как его, частоту, и посмотрим что у нас дальше…
Профессор цыкнул на зашумевших было техников, и склонился над дисплеем рядом с Михеевым. На этот раз на сканирование диапазона вместо пяти минут ушло примерно минут восемь. На этот раз по ту сторону временного барьера снова была зима. Но вместо ночи воздух был буквально пропитан синевой сумерек. И еще, аэродром не просто присутствовал на месте, он жил. Горели яркие посадочные огни на полосе, с диспетчерской вышки ярко светили прожектора, заливая все вокруг призрачным неживым галогеновым светом. Пал Палыч подкрутил на одном из мониторов ручку громкости, и в ангар ворвался заунывный вой прогреваемых авиационных турбин. Не успели присутствующие переглянуться, как по полосе с сотрясающим все вокруг грохотом на взлет пошел бомбардировщик Ту-22.
Одинцов кивнул, — Картина выглядит все интереснее. Аэродром был основан в 1956-м, первоначально полк был вооружен бомбардировщиками Ту-16, в 1962-м их заменили, на Ту-22 которые и стояли на вооружении до самого расформирования.
— Значит вторая зона у нас где-то между 62-м и 92-м? — предположил Михеев.
— Правильно, — подтвердил Одинцов, — Где-то между… очень точный адрес. Давайте дальше…
А дальше, еще примерно через тринадцать минут сканирования, в третьей зоне был весенний лес безо всяких признаков аэродрома, потом еще через двадцать две минуты в четвертой зоне снова был точно такой же, но летний лес. Нет, не точно такой же, снимки, сделанные с одного ракурса, показывали, что лес успел значительно измениться, потом через тридцать семь минут сканирования в пятой зоне был еще один зимний лес, потом через час с лишним в шестой зоне снова была зима… Со времени начала эксперимента прошло уже три часа, все изрядно утомились.
— Стоп, товарищ Михеев, — остановил Одинцов инженера, когда тот собрался запустить сканер в поисках седьмой зоны, — Скажите, ваши техники с работой поиска этих временных зон справиться сможет?
Технику оборудование доверить страшновато, а вот любой из инженеров пожалуй, — вместо Михеева ответил профессор Зайцев.
