— Поехали, родимая! — Он выбрался на припорошенный снегом речной лед, повернул направо и завел еще не написанную Высоцким песню:
В заколдованных, дремучих, старых Муромских лесах,
Нечисть там бродила тучей, на проезжих сея страх,
Воют воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи — то разбойники.
Стра-а-а-ашно, аж жуть…
В заколдованных болотах там кикиморы живут…
Тут Олег сбился, недоуменно поморщившись:
— С чего бы это кикиморам на болоте взяться? Кикиморы — они твари домашние. Сидят себе в темных сырых уголках да пакостят по мелочам. То пряжу перепутают, то квашню опрокинут. А болото… Чего им там делать? Ох, Высоцкий… Сбрехнул — а люди верят. Так потом и начинают у них в головах то русалки с рыбьими хвостами гулять, то кикиморы по болотам бегать.
Ведун зачесал затылок, придумывая рифму, но в голову ничего не пришло, и он, махнув рукой — все едино никто не слышит, — продолжил:
В заколдованных болотах там кикиморы живут,
Защекочут до икоты и на дно уволокут,
Будь ты конный, будь ты пеший — заграбастают,
Ну, а лешие так по лесу и ш-шастаю-ют.
Стра-а-а-ашно, аж жуть…
Неожиданно запястье опять кольнуло нагревшимся крестом. Ведун натянул поводья, остановился, приподнялся на стременах, внимательно оглядываясь… Ничего. Лес как лес. Ни шороха, ни хруста. Ну, разве берега в этом месте немного повыше, а более ничего особенного.
Тронув гнедую пятками, Середин двинулся дальше, и вскоре крест остыл. Заехав за излучину, ведун опять придержал коней, а потом решительно развернулся, помчался назад, приблизился к подозрительному месту. Крест нагрелся — но никаких изменений вокруг так и не произошло.
— Ладно, — решил Олег. — Может, и нет здесь никакой нежити. Может, колдун какой сильное заклятье сотворил, вот крест его и чует. Может, даже и доброе заклятье. Христианству-то ведь все равно…
Он бросил на берега прощальный взгляд и снова тронулся вверх по реке размеренным шагом — ни от кого не убегая и никуда не торопясь.
— Так, на чем мы остановились? На чем-то страшном… А, вспомнил…
Олег старательно прокашлялся и запел:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут…
Освященное в Князь-Владимирском соборе серебряное распятье остыло, свидетельствуя о том, что сгусток нехристианской магии остался где-то позади, и Середин снова придержал лошадку, испытывая нехорошее предчувствие — пока еще неопределенное, но ведун своему чутью привык доверять. Лучше десять раз понапрасну перестраховаться, чем один — булавой по голове схлопотать.
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу…
В этот момент откуда-то издалека донеслось конское ржание, и Олег запнулся, прислушиваясь к новым звукам. Ржание оборвалось, сменившись тихим всхрапыванием. Потом опять послышался призывный лошадиный крик.
— Вот и попутчики… — задумчиво пробормотал ведун.
Обычно наглое ржание означало близость дикого табуна или крупной княжеской дружины. Орут когда ни попадя только натуральные жеребцы. В смысле — не оскопленные. Доказывают, так сказать, свои мужские качества: то соперников на бой вызывают, то табун зовут, то с самками заигрывают. Посему ни в хозяйство, ни в боевой поход жеребцов не берут — больно уж капризные. Характер любят показать, драку затеять, с хозяином норовом потягаться. Голос опять же подать по поводу и без повода. На жеребце и в засаде на спрячешься, и в строю плотном не пойдешь — грызутся, брыкаются, выделиться норовят. В общем, коли жеребец под седлом и идет, то только один на армию, под полководцем, в чисто выпендрежных целях. Дескать — вот я какой, на жеребце гарцую! А выпендриваются чаще всего молодые князья, задиристые и безбашенные. Те, что еще ни имени, ни доблестей не имеют и очень прославиться хотят.
— Дикого табуна здесь быть не может, — вслух подумал Середин. — Значит, дружина скачет… А не сховаться ли мне в кусты?
Не сказать чтобы ведун испугался — все-таки не первый месяц по Руси бродит. К повадкам жителей привык, постоять за себя острой саблей и быстрым заклинанием умеет. Хуже будет, если юный правитель гостеприимство проявить захочет. Откармливать несколько дней станет, в усадьбу затащит, баню через сутки топить велит. Застрянешь на неделю, если не больше… И кто знает, чем дальше дело обернется. Может, и не доедешь до весны к Уральским предгорьям, не увидишь Бабы-Яги, о которой столько слухов в Вятских землях бродит. Дескать, и исцеляет, и детьми одаривает, и зло своим взглядом отгоняет.
Однако вновь прорезавшее морозный воздух тревожное ржание внезапно смешалось с человеческими криками, стуком, лязганьем железа и воем — холодящим жилы воем, в котором не имелось ничего человеческого.
— Электрическая сила, — сплюнул Середин, поняв, что спокойное путешествие закончилось. Он потянул правый повод, поворачивая гнедую, и со всей силы ткнул ее пятками в бока, посылая в галоп.
Спустя несколько минут ведун миновал злосчастную речную излучину, за которой его крест начал пульсировать жаром, и натянул поводья…
На звенящем речном льду сбились в кучу шесть саней, на которых стояли с топорами наготове возчики, но пока их отваги не требовалось — не менее полусотни ратников, в основном верховых, защищали груз от кровожадного врага. Куда больше ведуна поразили нападающие: коричневые двухметровые верзилы, облепленные глиной от пяток до макушки, с большущими дубинками в руках. Впрочем, многие вообще обходились увесистыми кулаками. Этих монстров набиралось около ста, а между ними юркали двуногие ящеры. Тоже выше человека ростом, зеленые, с беловатыми брюшками и кургузыми младенческими ручками, они напоминали знаменитых тиранозавров, но выглядели куда более поджарыми, худощавыми, с короткими клыками и внушительными — с футбольный мяч — костяными шариками на кончиках длинных хвостов.
— Ква… — выдохнул Олег, увидев, как ратник проткнул одного из монстров рогатиной насквозь, даже острие из спины вылезло. Однако верзила не дрогнул и в свою очередь занес над головой дубинку. Ратник метнулся вбок, уворачиваясь от удара, но находившийся неподалеку ящер взмахнул хвостом, и костяной шарик врезался воину в грудь, отшвырнув на несколько шагов в сторону. Монстр двинулся дальше и, не обращая внимания на рубящие голову удары меча, опрокинул следующего человека вместе с лошадью.
