— Художник из центра, по заданию, — начал врать я, лихорадочно придумывая, кем можно представить странного человека в старинном, для этого времени, плаще, мягкой широкополой шляпе, да еще и с саблей на перевязи.
— А как сюда попал? — продолжил он допрос, оставив в покое папиросу и взявшись рукой за цевье винтовки.
— Пришел поглядеть усадьбу, где эксплуатировали простой народ, — начал импровизировать я, стараясь говорить беззаботным тоном. Не знаю, поверил ли мне часовой, но винтовку пока оставил на плече и продолжил расспросы:
— А мандат у тебя есть?
— Есть, конечно, — небрежно ответил я, — как же без мандата…
— Покажи.
Требование показать «мандат» окончательно утвердило меня в мысли, что я нарвался на героя революции. Следовало предпринять что-то кардинальное, пока меня не поставили к стенке как классово-враждебный элемент. Я сунул руку под плащ и подошел к часовому вплотную. Сделал вид, что ищу документы во внутреннем кармане.
— Ты, никак, на посту стоишь? — прежним легким тоном поинтересовался я. — Что охраняешь, эту хоромину?
— Не твоего ума дело, — грубо ответил он, наблюдая за моими попытками достать «документы».
Ждать мне было нечего, и я не стал испытывать судьбу, ударил его сначала носком сапога по голени, потом кулаком в солнечное сплетение и, когда он начал сгибаться пополам, добавил крюком в челюсть.
Часовой зашатался, взвыл от боли, но на ногах устоял. Пришлось бить еще сверху, по шее, после чего он, наконец, обмякнув, опустился на землю.
Прежде чем убежать, я ухватился за его винтовку, намериваясь вытащить из нее затвор. Однако, невдалеке прозвучал выстрел и пуля, срикошетив о землю, с визгом пролетела мимо моего уха. Я обернулся и успел увидеть, что в нашу сторону бежит еще какой-то человек, на ходу передергивая затвор ружья. До него было метров двести. Увидев, что я стою на месте и смотрю на него, он начал приостанавливаться, чтобы прицельно выстрелить.
Пришлось оставить в покое оружие поверженного героя и кинуться бежать к выходу. Я несся по двору к воротам замка, петляя, как заяц. Было очень страшно, я уже явственно ощущал, как мне в спину ударяют знаменитые «девять граммов в сердце». Трехлинейная винтовка Мосина в умелых руках всегда была страшным оружием. Опять грянул выстрел, но эту пулю я не услышал. Мне было не до того. Продолжая прыгать из стороны в сторону, я выскочил за ворота и припустился к лесу. Я уже почти добежал до опушки, когда в меня снова выстрелили. Стрелок опять промахнулся, и, пока он передергивал затвор, я достиг густых зарослей и ничком упал на землю.
Дальше я пробирался на четвереньках. Добравшись до больших деревьев, спрятался за ствол толстой березы и только тогда встал на ноги. Теперь попасть в меня было сложно. Я выглянул из-за укрытия, надеясь на чудо, вдруг меня оставят в покое! Увы, его не случилось, теперь уже два преследователя бежали в мою сторону с винтовками наперевес.
Я, стараясь не мелькать между деревьями, подался в сторону и, когда наши азимуты перестали совпадать, опять побежал. К сожалению, этот лес был не настоящим — обычная пригородная рощица. До сумерек было не менее часа, и часовым ничего не стоило здесь меня разыскать. Осталось надеяться только на то, что они не догадаются систематически прочесать посадки.
Играть в прятки против двух винтовок между трех берез было слишком рискованно, как и перебегать большой пустырь до следующего перелеска. К тому же я еще не совсем пришел в себя после длительного пребывания на «генераторе» и внезапного бегства. В голове звенело, ломило зубы и, стоило остановиться, как ноги начинали предательски дрожать.
Зато я понял, что, наконец, попал в двадцатый век. Причем за полчаса сидения на «генераторе» перемахнул не на тридцать-сорок лет вперед, как предполагал, а как минимум на семьдесят. Какая здесь сейчас власть, догадаться было нетрудно.
Единственно, что было непонятно, зачем во дворе замка, у плиты «генератора» поставили часовых? Я даже подумал, не для того ли, чтобы отлавливать возникающие из неоткуда «социально чуждые победившему пролетариату элементы». То, что мне удалось обмануть красногвардейца в «профессорской» шапке и сбежать, было чистым везением.
Перспективы не только ближайшие, но и грядущие складывались весьма неблагоприятно. Судя по всему, воспользоваться «генератором» в ближайшее время я не смогу. Эта дорога домой мне теперь надолго заказана. После нападения на часового, как всегда, бдительность будет утроена. Красные герои начнут играть в солдатиков и не скоро, как это обычно у нас бывает, потеряют бдительность и расслабятся. Я же за это время или попадусь в крепкие руки ЧК, или помру в лесу от голода. Сколько я знаю отечественную историю, в советское время скрываться от властей всегда было очень трудно.
Впрочем, у меня оставался еще один шанс: пробираться в деревню Захаркино Троицкого же уезда и оттуда совершить в обратном порядке путешествие из прошлого в будущее. Эта деревня была первым пунктом в моем проникновении из XXI в XVIII век. Если очень сильно повезет, то, может быть, я сумею выкрутиться, в противном случае…
О том, что со мной тогда будет, не хотелось даже думать.
Пока же, выбрав для укрытия толстое дерево, я следил за окрестностями. Как всегда в тревожном ожидании время почти остановилось. Солнце по-прежнему висело высоко над горизонтом, не желая клониться долу. Моих преследователей не было ни видно и ни слышно Я немного успокоился и даже начал продумывать, как мне ловчее добраться до своей деревни.
Захаркино, выслуженная вотчина моих предков, была ими получена во владение еще при Екатерине Великой. Она находилась в 25 километрах от Троицка, и до нее хорошим шагом можно было добраться за 5 часов. Искать меня будут не там, в стороне, а скорее всего, на губернской дороге. Так что если я отправлюсь туда, то небольшая фора во времени у меня будет. Если, конечно, меня сейчас не обнаружат и не пристрелят здесь, на месте…
Вдруг по напряженным нервам ударил звук близкого выстрела. Я дернулся, но сумел не запаниковать и остался стоять на месте.
— Обходи его! — закричал за соседними деревьями сиплый голос. — Вы, пятеро, слева, вы, пятеро, справа. Окружай! Вон он стоит! Эй ты, художник, сдавайся, а то хуже будет!
Тут же опять грохнул выстрел. Я переместился за деревом так, чтобы оказаться от них укрытым стволом.
— Вижу, вижу! Выходи, тебе говорят, не то стрелять буду! — поддержал товарища второй преследователь. — Лес окружен, все равно никуда не денешься!
Я не стал вступать в дискуссию и трусливо притаился за своим деревом. Постепенно призывы начали отдаляться. Часовые, не меняя реплик, продолжали пытаться взять меня «на понт». Мне осталось подождать, когда им надоест блуждать по темнеющему лесу, и они отправятся восвояси. Я присел на землю и попытался собраться. Тем более, что пока ничего страшного не случилось. Минут двадцать от часовых не было ни слуха, ни духа. Солнце, наконец, добралось до горизонта и начало за него опускаться.
