«Когда-нибудь все это кончится, — подумал Чилдан. — Исчезнет само понятие положения. Не будет управляющих и управляемых, останутся просто люди».
Несмотря на все, казалось бы, положительные результаты общения с клиентами, он дрожал от волнения, представляя, как постучится к ним. Еще раз он просмотрел свои записи. Чета Касура. Они примут его и, возможно, даже предложат остаться к чаю. Сможет ли он вести себя подобающим образом? Поступит ли он в надлежащий момент так, как следует поступить?.. Или они снова поведут себя как звери, оскорбленные неким ужасным faux pas?
«Женщину зовут Бетти. Какое привлекательное лицо, — думал он. — Доброжелательный, полный понимания взгляд… Не случайно же во время своего краткого визита в магазин она уловила перепады его настроения: все его надежды и огорчения.
Надежды… Внезапно голова пошла кругом. Безумные, быть может, даже самоубийственные грезы. Но ходили же слухи о связях японцев с янки, хотя, как правило, речь шла о японцах и белых женщинах. А она к тому же и замужем».
Его испугала сама мысль об этом. Он прогнал видения и энергично принялся разбирать утреннюю почту. И обратил внимание на дрожащие руки. Но при одной только мысли о предстоящей в два часа встрече с господином Тагоми дрожь унялась и решимость вернулась к нему. «Что-то же должен я предпринять, — подумалось ему. — Но что? И каким образом? Телефон… Мобилизовать все имеющиеся каналы и возможности, все свои способности торговца. Выцарапать где-нибудь «Форд» 1929 года, полностью отреставрированный, отлично хромированный и заново покрашенный. Солидный куш, и благодарность клиента обеспечена. Или, скажем, прямо с завода — трехмоторный почтовый самолет, найденный в старом амбаре, в какой-нибудь
Алабаме. Раздобыть засушенную голову Буффало Билла с импозантной серебряной гривой — американскую историческую ценность. Прославиться в кругах известнейших ценителей искусства во всем Тихоокеанском бассейне, включая Острова.
В дальнейших поисках вдохновения Чилдан закурил папиросу с марихуаной известной марки «Страна Улыбок».
Фрэнк Фринк валялся на кровати в своем жилище на Хэйес-стрит, размышляя, как ему лучше встать. Пробивающиеся сквозь жалюзи косые лучи солнца освещали сброшенную на пол одежду. Очки лежали там же. Занятно будет, если он их растопчет. «А не попробовать ли добраться до ванной ползком?» Голова болела, но, как ни странно, разбитым он себя не чувствовал. Который час? Часы на комоде. Полдвенадцатого! Боже ты мой!
«Вытурят меня с работы», — подумал Фринк, не делая, однако, попытки подняться. Вчера на фабрике он совершил преступление. Неподобающе отвечал господину Уиндэму-Матсону — обладателю вогнутой физиономии с носом Сократа, перстня с бриллиантом и золотой застежки-молнии на брюках. Иными словами — власти. Трону. Мысли Фринка запутывались все больше.
«Так, — размышлял он. — Хороша перспективка. Попаду в черный список».
Теперь ему придется предстать перед Квалификационной комиссией. Поскольку он никогда не мог определить характер отношений, связывавших Уиндэма-Матсона с пиноками, — белым марионеточным правительством в Сакраменто, — ему так и не удалось по достоинству оценить и влияния своей бывшей фирмы на подлинных правителей, японцев. Комиссия подчинялась пинокам. По распоряжению Уиндэма-Матсона он предстанет перед четырьмя или пятью престарелыми пухлыми белыми рожами. Если ему откажут в лицензии, придется искать место в одном из филиалов Экспортно-Импортной Торговой Миссии со штаб-квартирой в Токио и бюро, расположенными на всей территории Калифорнии, в Орегоне, Вашингтоне, а также в той части Невады, которая вошла в Тихоокеанские Штаты Америки. Однако же, если ему не повезет и там…
Планы роем носились в его голове, а он по-прежнему валялся в постели, уставившись в потолок, на старуюлампу Он мог бы, например, перейти границу, в Штаты Скалистых Гор, однако и там имелись свои каналы связи с Тихоокеанскими Штатами и его могли выдать. А Юг? Он вздрогнул при одной лишь мысли об этом. Брр!.. Только не это. Конечно, как у белого, возможностей у него там больше, чем здесь, в ТША. Настолько больше, что сверх того и не захочешь.
И, что хуже всего, Юг обладал достаточно отлаженной, сложной хозяйственной, идеологической и еще, Бог знает, какой сетью связей с Рейхом, а Фрэнк Фринк… был евреем.
Настоящее его имя — Фрэнк Финк. Он родился на Восточном Побережье, в Нью-Йорке и в 1941 году был призван в американскую армию. Это случилось после падения России. Когда япошки захватили Гавайи, его занесло на Западное Побережье. После войны он оказался в японской зоне и провел тут пятнадцать послевоенных лет.
В 1947 году, в День Капитуляции, на грани сумасшествия, переполненный ненавистью к японцам, он поклялся отомстить им. Закопал в подвале аккуратно замотанное и старательно смазанное оружие, предполагая извлечь его в тот день и час, когда он и его боевые друзья восстанут. Время оказалось, однако, лучшим лекарем, хотя на это он, собственно, и не рассчитывал. Теперь, размышляя о планах большой кровавой бани, о чистке среди пиноков и их хозяев, он чувствовал себя так, будто читал старый, пожелтевший от времени гимназический дневник и возвращался в свои юношеские годы и мечты. Фрэнк Фринк, по прозвищу Золотая Рыбка, будет палеонтологом и клянется связать свою жизнь с Нормой Праут — самой красивой девушкой их класса. И, конечно же, он обещал ей Жениться. Как все это дьявольски далеко, как песенки Фреда Аллена или фильмы с участием Филдса. С 1947 года он встретился примерно с полумиллионом японцев, но ни разу жажда убивать не материализовалась. Наверное, все это попросту утратило значение, по крайней мере, прежнее.
Хотя нет, существовал некий господин Омуро, откупивший целый квартал жилых домов в центре Сан-Франциско. Какое-то время Фрэнк обитал в одном из таких домов. «Вот уж негодяй», — вспомнил Фрэнк. Акула. Никогда не тратился на ремонт, урезал жилплощадь, повышал размер квартплаты… В кризисные пятидесятые Омуро надувал бедняков и особенно близкихк нищете бывших солдат. Однако именно японская Торговая Миссия свернула ему шею за спекуляции. И теперь подобное нарушение предписаний сурового, непреклонного, но справедливого японского Гражданского кодекса попросту немыслимо. Это свидетельствовало о неподкупности японской оккупационной администрации, — той, что пришла к власти после падения Военного Кабинета.
Размышляя о стоически непреклонной и морально безупречной миссии торговцев, Фрэнк почувствовал себя уверенней. Даже от Уиндэма-Матссна они отмахнутся, как от надоедливой мухи, несмотря на то что он возглавляет корпорацию «У-М». «Похоже, они и впрямь верят в этот Тихоокеанский Союз Благоденствия, — подумал он. — Странно… Тогда это выглядело как сплошная липа. Пропаганда. Но теперь…»
