Лао-цзы, похоже, уловил это будущее по самодовольной физиономии «отца-основателя». И свалил в эмиграцию.
Но тут — «оба-на! иди сюда!» — таможня. Причём, весь личный состав подразделения — уже «в грязь». История не сохранила рецептуры того, что пили или курили чуйские таможенники в тот исторический период. Если царство — «Чу», то какие ещё таможенники там могут быть? Хотя… можно — «чуйные». Или — «чуёвые». Достоверно известно только то, что незадолго до обнаружения Лао-цзы на заставе наблюдали пятицветные облака.
Главный из погранцов по имени Инь Си, встретил Лао-цзы торжественно. У него уже бывали видения. В соответствии с наблюдаемой пятицветностью всего… наблюдаемого.
Инь Си заблаговременно соорудил хижину из травы и тростника, чтобы дождаться пришествия великого мудреца, и, усевшись в дверях, безотрывно следил за дорогой, уходящей в Китай. От вида всего остального его просто мутило и выворачивало.
В должное время бдение Инь Си было вознаграждено. Он увидел приближающегося к нему по извилистой пыльной тропинке огромного зеленовато-чёрного быка. На неуклюжем животном ехал верхом маленький старичок с длинными белыми волосами и бородой, съёжившийся в складках накидки из грубой ткани. Одарённый внутренним зрением Инь Си мгновенно понял сердцем, что это и был тот учёный, которого он ждал.
На радостях добавили. Для прояснения «внутреннего зрения» и укрепления «сердечного понимания».
Но некоторые… китайцы уже тогда ставили свои меркантильные интересы выше хорошего настроения коллектива. Лао-цзы сопровождал его слуга Сюй Цзя, который служил мудрецу много сотен лет. Ну что вы так удивлённо смотрите? Обычный договор найма без фиксированной даты окончания.
— Служишь? Ну и служи. Денег-то тебе всё равно не платят.
На заставе Сюй Цзя стал требовать от Лао-цзы плату за все столетия. Что, задержкой зарплаты кого-то ещё можно удивить? Хоть в моей России, хоть в Древнем Китае.
Да, Мара, Лао-цзы не дожил ещё до ста лет, а слуга у него служил уже несколько веков. Но так написано в древних книгах этих мудрецов. Видимо, служба у мудреца-налоговика считается как на фронте: «год за три».
Требования Сюя выглядели очень… «суёвыми». И тогда Лао-цзы вынул из-под языка слуги талисман. Жадина, он же — борец за права трудящихся и справедливый уровень вознаграждения, тут же рассыпался в прах, как будто умер естественной смертью много лет назад.
Инь Си попросил Лао-цзы воскресить слугу, типа: хочу мерзавцу в глаза посмотреть. «Мудрый ребёнок» положил талисман на горстку праха, и слуга ожил.
Поставьте себя на место шефа таможни, с учётом того, что, согласно жизнеописанию, Инь Си был мудрым и добродетельным человеком, однако никто об этом не знал, так как он тщательно скрывал свои достоинства. Что, впрочем, типично для таможенников.
Он скрыл их и в этот раз. Придворный, держатель всех архивов, включая налоговые, пытается сбежать из страны. Обыскать! Шмон продолжался три дня, пока не допили… «источник пятицветности». Ничего! Но ведь вывозит что-то! Ведь не может же чиновник такого уровня бежать из страны без заначки! А ещё этот слуга… То рассыпается, то — наоборот. Почти по Высоцкому:
«А эти „киты“
Такие скоты.
Наверно, успели набраться:
То явятся, то растворятся».
Хохмочка с вывозом золотой медали нобелевского лауреата из оккупированной фашистами Дании в растворённом в кислоте виде — имеет длительную предысторию в разных культурах.
Выглядеть дураком в глазах своих подчинённых после безрезультатного шмона… папа-погранец такого уровня мудрости ещё не достиг. И Инь Си произнёс слова, которые Китай расхлёбывает до сих пор. Потом к этой «похлёбке» ещё многие присоединились. Вот это прогрессорство, вот это бифуркация! Мало найдётся людей, которые так потрясли историю человечества просто добросовестным исполнением своих служебных обязанностей.
А слова очевидные, почти по должностной инструкции любой таможни. Особенно, первая и последняя фразы: «Ты тайно вывозишь. Ты пытаешься вывезти из страны самое дорогое, что у нас есть — мудрость. Поэтому я не пропущу тебя, пока ты всю свою мудрость не напишешь. В камеру».
Камеры на заставе не было, была отдалённое хижина. Дело было в горах, зимой в хижине гуляли ледяные сквозняки и замерзали чернила. Уставший скрывать свою добродетель Инь Си приносил «мудрому младенцу» вязанки дров. И набирался мудрости, перебирая полоски шёлка с мыслями «старого дитяти». Четыре года! Четыре года откачивали эту «мудрую» контрабанду! Никак было дна не достать. Книга состояла из 81 главы и пяти тысяч иероглифов.
Наконец, Инь Си ощутил невозможность и дальше прятать свои добродетели, цветность облаков пошла на второй десяток, вздорный слуга распался в пепел и нагло отказался собираться назад. И тогда мудрый Лао-цзы посмотрел на заходящее солнце и сказал:
— Посмотри Инь, вот наш путь, наш дао. Сейчас примем ещё по кружечке горячего саке и — вперёд.
И два налитых под завязку смыслом жизни и целостностью мироздания китайца, учитель с учеником, поддерживая друг друга на горной тропинке, устремились на запад. А написанная книга со странным названием «Дао Дэ Цзин» так и осталась лежать в хижине. Потом её, естественно, толкнули на местном рынке, потом нашли в ней смысл, растиражировали, отредактировали, дополнили и исправили.
Отдача от квеста этих двух «добрых людей», вышедших нетвёрдыми ногами на «большой дао», докатилась аж до берегов Атлантики. «Отцы церкви» в первые века христианства упоминали о великом мудреце Востока, едущим на зелёной лошади. Породу животного они, конечно, перепутали, но с цветностью — полный порядок. Видимо, следуя этому образцу и юный Д'Артаньян красил свою лошадь в тот же цвет, что и масть буйвола Лао-цзы, перед въездом в Париж.
Самого Лао-цзы более никто не видел, и информации о нём нет. Не хочется думать о таможеннике плохо, но времена были тяжёлые, а пампушки с человеческим мясом в Китае имеют даже более давнюю историю, чем Нефритовый император.
А вот скрытный таможенник, по непроверенной информации, подвизался проповедником в Индии. Говорят, что он и принцу Гаутаме мозги промывал. Хотя я лично сомневаюсь — не встречал в буддистских текстах рассуждений о многоцветных облаках.
Нет там и уникальной вещи, отличающей ранний даосизм от всех остальных религиозных течений: стремления к реальному бессмертию. Не где-то когда-то потом, а «здесь и сейчас». Не в раю или после слияния с Абсолютом, а вот в этом теле и на этой земле. Как «там и тогда» говорили: «между четырьмя морями».
