– Да уж, вздохнул тот, – пожертвовать… ну прямо как двумя пешками в обмен на ферзя!
– Мне непонятно, – сухо сказал генерал-майор, – почему вы считаете лейтенанта Ломакина и сержанта Красновского пешками. Это офицеры ИВВФ, дававшие присягу! И исполнившие ее именно так, как подобает офицерам. Получив приказ, они выполнили его точно и в срок. Смотрите сюда, – Михаил расправил на столе один из листов. – Три десятка «Варриоров» продолжают лететь к Электрическому утесу. Даже семь прорвашихся натворили там бед, а что было бы с батареями, долети все тридцать? «Голиаф» с сопровождающими держит курс на внутренний рейд – а там не только вся эскадра, но и танкер с двумя тысячами тонн бензина и тремя солярки! И вот здесь – два «Спитфайра». Если бы генерал-лейтенант атаковал «Голиаф», то почти наверняка он бы его сбил, но при этом растратил бы весь боезапас! Далее его сбили бы «Спитфайры», а уж разделаться с двумя «Тузиками» им нетрудно. Результат по нашим потерям был бы тем же самым, но тогда все «Варриоры» прорвались бы к батареям! Михаил отложил лист, взял следующий и продолжил:
– Нужно обратить внимание еще на одну тонкость. Вот траектория командирского «Бобика» – он идет прямо на «Спитфайры». И в момет отдачи приказа о таране он отвернул, но потом сразу вернулся на курс! Этому может быть только одно объяснение – генерал-лейтенант не был до конца уверен, что его приказ будет выполнен. Мне стыдно думать, что он сомневался в подготовленных нами летчиках, но… наверное, он имел на это право, ведь до сих пор случаев убедиться не было.
И, наконец, – Михаил отложил бумаги, – финал боя. Командовать генерал-лейтенанту осталось только собой, кроме него, в воздухе всего один «Тузик» с летчиком-новичком и без патронов. И себе он отдал столь же жестокий, как и подчиненным, приказ, и столь же точно его выполнил. Оставшийся «Спитфайр» представлял опасность только для него – и он без колебаний расстрелял весь боезапас по «Варриорам».
– А откуда он знал про третий «Спитфайр»? – удивился Макаров.
– Еще за две недели до этого, – сказал Михаил, – на тактических занятиях он говорил нам, что «Спитфайры» летают тройками.
– Кстати, – спросил Макаров, – а как генерал-лейтенанту удалось его сбить? Ему ответил наместник:
– Заманил на вертикаль. Тут надо очень тонко чувствовать скорость, иначе сорвешься в штопор. Вот японец и сорвался.
– В общем, – подвел итог своему выступлению Михаил, – я считаю, что генерал-лейтенант Найденов не допустил ни одной ошибки. Более того, по вполне понятным причинам до сих пор в авиации не было конкретных примеров грамотного руководства воздушным боем. Теперь такой пример есть, и я предлагаю распостранить его по всем подразделениям ИВВФ.
– Проходите, дамы и господа, садитесь, чувствуйте себя как дома. Чай, кофе, лимонад, сигареты – вот они. Надеюсь, знакомить мне вас не надо?
– Ну что вы, Георгий Андреевич, как я могу не знать такую женщину?
– Ах, Беня, вы меня буквально вгоняете в краску, – вздохнула Татьяна.
Встреча в моем кабинете была не то чтобы исторической, но, скажем так, не совсем обычной. Мое положение в России начала двадцатого века неплохо подходило под определение «олигарх» – достаточно высокая должность, знакомства в высших правительственных кругах и нехилый финансовый вес. Насколько я в курсе, любой уважающий себя олигарх должен иметь свою личную спецслужбу. Я, будучи в душе немножко перестраховщиком, сейчас, то есть в середине лета 1902 года на всякий случай имел их две.
Шестой отдел Службы Безопасности официально представлял собой группу моих личных порученцев и охранников, численностью рыл двадцать. Ими командовал ушлый одессит Беня, и не только ими, но еще и примерно тремястами другими, в штатном расписании не зафиксированными.
А еще в Георгиевске с моей подачи появилась очень прогрессивная организация, аналогов которой пока не было ни в просвещенной Европе, ни в свободолюбивой Америке – Департамент охраны материнства и детства. Естественно, что такие архиважные вопросы, как охрана материнства, а особенно детства, трактовались весьма широко… Этот нелегкий груз гордо несла на своих прекрасных плечах Татьяна Князева.
Ну и, понятное дело, обе службы с энтузиазмом присматривали друг за другом, во избежание. А вот сегодня их руководители впервые встретились в официальной и в какой-то мере дружественной обстановке.
– Собрал я вас потому, – сообщил им я, закуривая, – что настала пора от решения частных задач, пусть и очень важных, переходить к общим. У России, а значит и у нас с вами, есть враги внешние и внутренние. Тонкость тут в том, что даже они сами часто не знают, к какой из этих категорий относятся, поэтому разделять задачи я счел лишним. Наоборот, потребуется тесная координация всех прогрессивных сил, то есть обеих ваших контор… Итак, имеются различные подрывные элементы, они же революционеры. Имеются разведки вероятных противников. Я не верю, что этих двоих не тянет друг к другу – наверняка ищут подходы, если уже не нашли! Значит, в этот процесс пора вклиниться и нам. В конце концов, какая разница тем же эсерам, в Токио или на Алтае родился полковник японского генштаба, от которого они получают задания и деньги? А если в упомянутом Токио кто-то решит профинансировать российских борцов за права трудового народа – мы к его услугам! Мало того, что не откажемся от денег, но и в ответ можем поделиться информацией. Наконец, есть еще и третья сила, высшее чиновничество и высшая знать. Среди них очень много людей, с которыми в будущем возможны конфликты, вот список. И надо заране озаботиться хорошими, доказательными материалами и о связях этих людей со всеми возможными разведками, и о их революционно-подрывной деятельности. Здесь будет уместны как скрупулезные расследования уже случившихся прискорбных фактов, так и некоторый полет фантазии. В общем, подумайте, посоветуйтесь… Спешка тут не нужна, но и затягивать ни к чему. При необходимости подключить информбюро – обращайтесь ко мне, скорее всего решение будет положительным.
Разумеется, я не стал говорить своим гостям, что для присмотра за их совместной деятельностью создается еще одна, третья служба, совсем небольшая… Чай, не маленькие, сами догадаются.
Прожив в этом мире первые полгода, я с некоторым удивлением заметил, что в качестве родного дома он нравится мне куда больше, чем свежепокинутый. А уж любой новосел не даст мне соврать – даже если в новом жилище и есть все необходимое (чего не бывает), то как минимум оно расположено не в том порядке и требует перестановки. Вот я и начал – сперва потихоньку, с авиации…
