Вот потом началось! Благо хоть Павел Анатольевич сразу появился, заверил так сказать личность. Стандартную процедуру обмена кодовыми фразами сдал, так сказать на пять, с этим проблем не возникло. А вот после первых слов моего отчета, в которых прозвучало это нехорошее слово - магия, окружающие ожидаемо переглянулись и погнали меня на полное медицинское обследование. Чуть ли не полдня крутили, светили и щупали. Особое внимание привлекли шрамы после Ссешесового лечения. На них медики чуть молиться не принялись, все поверить не могли, уж слишком старыми выглядели, а в личном деле не значились. От мозгокрутов так вообще чуть живым ушёл. Но ничего. Вердикт, конечно, не сказали, но после обследования письмо все же в руки отдали. Прав был длинноухий - если бы не эта писулька, объявили бы психом и здравствуй дом с желтыми стенами. Слишком уж история фантастическая. А так, после того, как документ в руки дали, да я послание предъявил, основные подозрения в моём сумасшествии пропали. Зато выражение глаз Судоплатова и окружающих, когда я руку на документ положил, и надпись светиться начала, я до конца жизни помнить буду. Да и ребята из четвёрки после этого действовать поаккуратнее стали - мозги, конечно, мыли, но деликатно - веничком и мыльцем. Ведь могли и по-другому разговор вести. Нет, конечно на то, что к немцам переметнулся кололи, но как-то вяло, без души. А вот по отношению к недавним событиям, выдоили всё, вообще всё, что мог вспомнить. Даже какого-то незнакомого старичка-гипнотизера приводили, но тут ничего не получилось - я гипнозу вообще никак не поддаюсь, ещё в особом отделе при Бокии проверяли.
Лес, поляна.
...Три умильные мордашки, устроившиеся на животе у старшины и посапывающие во сне, заставляли меня щуриться от удовольствия, а вид прибитого столь необычной жизненной коллизией Сергеича поднимал настроение до уровня стратосферы.
Стараясь не разбудить только что накормленных кусочками мяса малышей, старшина повернул голову и тихо, почти одними губами спросил:
- Ссешес, можешь ответить на вопрос?
Ухмыльнувшись, я протянул руку и осторожно погладил по мелким чешуйкам между двух маленьких, пока ещё почти прозрачных рожек. Вздрогнув во сне от прикосновения, дракончик слегка заскулил, завозился поудобнее пристраиваясь на тёплой и мягкой кроватке в виде старшины. Прижавшиеся к нему с обеих сторон самочки, не просыпаясь, недовольно зашипели. Лежащая справа, ближе к лицу старшины, после всего этого громко зевнула. С наслаждением клацнув молоденькими белыми зубками и на секунду показав окружающим гибкий красный, раздвоенный на конце язычок. При этом заставив Сергеича невольно вздрогнуть.
- Я даже догадываюсь, о чём ты хочешь спросить. У тебя ведь сейчас все мысли только о малышах?
- Тут уж сложно не догадаться. - Уровень скепсиса в словах старшины зашкаливал.
- Объясни ты мне - чего они меня мамкой кличут? Я сколько ни пытался объяснить, что я не их мамка. Так они сразу хныкать начинают. А вот эта зевунья, так вообще в три ручья плакать принялась. За что мне такое наказание? Ну какая из меня мамка?
Глаза старшины, смотрящие при этих словах на малышей, представляли собой озёра, заполненные скрытой застарелой болью и умилением. Он по очереди ласково и почти невесомо гладил драконят по сложенным на спине перепончатым крыльям и вздыхал. Вздыхал непередаваемым вздохом человека, обрётшего для себя что-то родное и давно потерянное. Как вдруг резко заморгав, Сергеич заговорил чуть сдавленным голосом:
- Меня мамкой-то поначалу дочка моя Варюшка звала. Я ведь у неё один остался, когда при родах моя Марфа умерла. И был я ей и мамкой, и папкой, кровиночке-то моей. А с год назад в феврале испанка, будь она проклята - Варюшка за неделю сгорела, как свечка, как огарочек. Вот я и остался один на белом свете. А тут эти вот пострелята. Ну не могу я слышать, когда они меня мамкой кличут-то - не могу. Душа разрывается. Всё Варварушка моя перед глазами стоит. Богом прошу - сделай что-нибудь. Ведь не железный-то я. Не железный!
-Тише Сергеич... тише... не разбуди дракончиков...
-Что ж вы за нелюди-то такие, как почтовых птиц их используете - они же как люди, они говорить могут. Это получается, как детей на лесоповал гонять. Рабовладельцы проклятые.
Громко скрипнув зубами, так что дракончики вздрогнули и завозились в беспокойном сне, я отвернул голову в сторону, и устремив взгляд на стену кустарников, обрамляющую поляну, глухо произнес мертвенным злым голосом:
- Разговаривают они только с тобой... Если ты заметил, то вслух они ничего не произносят. Ведь слова звучат в глубине твоего мозга? Ведь так? Ведь так, хуманс! Дети! О детях он вспомнил! Стайные хищники, с зачатками телепатических способностей. Да, они говорят, но говорят только с тем существом, которого увидели первым в своей жизни. Разумны ли они? Имеют ли они душу? Теперь, да! Именно эти - да... Часть твоей души... малая часть, но им хватает... Высшая степень симбиоза! Полуразумные стайные хищники-симбионты... Ты часть их стаи, их родитель... базовое ядро их общей психики... их мать, отец, предводитель и защитник, в общем тот, кто несёт ответственность за всех их. И вашу связь не разорвать - умрёшь ты, умрут и они. А насколько они будут разумны зависит от тебя - ты базовое ядро их разума. А они твои дополнительные - руки, ноги, глаза, уши и крылья. Больно им, больно и тебе, и наоборот. Так что сам решай - рабовладелец ты или нет...
Оставив старшину размышлять о столь нелегкой ноше свалившейся на его плечи, я удалился в лес в надежде подстрелить что-нибудь свежее - копчёное мясо уже стояло поперёк горла. Не успел сделать и десяти шагов за пределы поляны, как в мою голову робко постучалась мысль - а ведь Сергеич воспринимает их как детей, как своих собственных детей. Не удивлюсь, что именно та часть его души, которая до сих пор терзается болью из-за потери семьи, и разделена теперь с этими малышами. Не скрою, я сегодня впервые увидел нашего старшину именно с такой стороны - со стороны любящего отца. Каждый человек в глубине своей души скрывает как грустные, так и веселые моменты своей жизни. Сегодня мне приоткрылся кусочек души этого старого вояки, покрытый болью и кровью кусочек. Надеюсь, эти юные крылатые сорванцы, соскоблившие своим появлением корку со старой раны, смогут уменьшить душевную боль, терзающую этого человека. Да и сам, с чего это я так расклеился? Какое мне дело до переживаний старого солдата? Хотя теперь многое из его поступков и умений стало понятно. Только хуманс растивший в одиночку три года ребёнка, тем более девочку, может так профессионально организовывать быт и управляться с великовозрастными дуболомами. И самое главное, осторожно сглаживать углы в общении со столь ненадёжным и взрывоопасным индивидуумом, как я. Если бы не любопытство - был бы идеальный снабженец, а так на текущий момент у меня наличествует идеальный кастелян для замка, которого, в прочем, нет. Причём его ещё на наличие магического таланта проверить необходимо, просто так сквозь защиту, установленную Духом Чащи, знаете ли, не проходят. Даже с учётом того, что защита была так себе - в тот момент Дух из себя на эту защиту последние капли силы выжимал. Но ведь была же? Была, значит, Сергеич не просто так, а ого-го. Хотя, какой из хуманса маг? А впрочем... Даже если только пару заклинаний выучит - всё помощь будет. Только перед обучением надо обязательно полную ученическую клятву взять, во избежание, так сказать. Оно мне надо - нож под рёбра или пригоршню яда в травяной настой? Хотя, о чём это я? Это ж ведь Сергеич, старшина. С какого ляду он меня травить будет или того хуже - кинжалом под рёбра тыкать? Ведь он же свой. Свой? Когда это хумансы своими стали? А чьими? Не скажешь ли Глава Дома из двух членов? Но не хумансы же!.. А кто тогда? Пушкин? Какой ещё Пушкин?.. Он же тоже хуманс... Так кроме них никого в кандидаты членов Дома вокруг нет. Вот и будем исходить из этого, а свою спесь пока придуши... Нет, кажется, я всё убыстряющимися темпами схожу с ума - надо срочно развеяться!
Тем более обещал Сергею. Да и сам развеюсь, ночная пробежка, пара трупов, какая-нибудь подстроенная врагам пакость в завершение. Да у меня после такого моциона дня два настроение будет отличное - уже подметил за собой. Кстати, в заначке есть четыре немецкие 'лягухи', я их около моста снял, у меня тогда приступ хомячности разыгрался - куда там старшине. Вот одну из них и пристроим. Только надо придумать что-нибудь поинтереснее и с мощным психологическим эффектом. Насвистывая под нос песенку величайшего ходока по гостям и просто скромного любителя мёда, я с улучшающимся с каждым шагом настроением двинулся вглубь леса в поисках будущего обеда для всей нашей разношерстной компании.
20.07.1941г. Рядовой Гельмут Крюгер совершая утренний моцион, неожиданно обнаружил летящую на него "Sprengmine 35" кем-то любовно установленную в туалете. Взрывом рядового откинуло на стену караулки и буквально изрешетило осколками. Как выяснилось, ночью кто-то проник к объекту, который даже не подумали охранять - к туалету и установил там мину-лягушку. Причём установил довольно остроумным способом - закрепил под небольшим углом на досках настила, уперев в угол стены. Кто бы мог подумать, что для изготовления этой смертоносной ловушки достаточно иметь всего лишь два колышка и кусок тонкой проволоки. С помощью двух колышков вставленных в щели дощатого покрытия пола мина была жестко закреплена. А выведенная от взрывателя проволочка была аккуратно продета через щель закрытой двери и намотана на выступающую шляпку гвоздя. В принципе, как выяснилось по окончании расследования - жертв могло быть и больше, на расстоянии примерно десять метров от злосчастного туалета осколками было посечено практически всё. Глухая стена сторожки путевого обходчика, использовавшейся в качестве караулки, выходящая на место трагического события радостно щерилась на окружающее безобразие свежей щепой на месте попадания осколков. Большое спасибо, за малое количество трупов, можно было сказать раннему утреннему недержанию мочи у рядового Крюгера - он встал раньше всех и у туалета не было привычной утренней очереди. Опрос солдат поста, находящегося ближе всех к этому злосчастному чуду санитарии, ничего не дал - по их докладу за прошедшую ночь со стороны леса в их секторе ответственности никто не появлялся. Какой-то злой шутник появился из пустоты и в пустоте пропал. Данный случай, потом впрочем, неоднократно повторившийся в различных вариациях минирования на различных участках фронта в течение всей войны, привел к появлению у некоторых ветеранов, с немецкой стороны, так называемого 'сортирного синдрома'.
