Ознакомительная версия.
– Ха-ха, – рассмеялся банкир моему анекдоту и сразу перешел к делу. – Андрей Васильевич, у меня к вам конфиденциальное дело. Я даже не знаю, как начать разговор, потому что кое-кто уже пытался говорить с вами, но получил довольно острый отлуп и на его хвост сели некоторые бывшие ваши коллеги. Все-таки, корпоративность – это большая сила.
– Корпоративность корпоративностью, – согласился я, – но и меры предосторожности бывают нелишними, особенно в отношениях с теми, кто живет не по государственным законам.
– Не скажите, – засмеялся банкир, шутливо помахав указательным пальцем.
– Если считать законной жизнь по статье в условиях режимного объекта, то это не есть сознательное исполнение законов, – отпарировал я.
– Но я хочу предложить вам дело, которое будет подчиняться только вашим законам, – сказал банкир.
– Что значит – моим законам? – не понял я.
– А это значит, – сказал мой собеседник, – что никто вам не будет связывать руки и ноги и все, что вы сделаете, будет неподсудно и ненаказуемо со стороны законов дня и со стороны законов ночи. И эксзаконность гарантируется обеими сторонами.
Я задумался. Судя по всему, мне предоставляется карт-бланш во всех делах, как и агенту 007 на службе Ее Величества. И все это должно быть шито-крыто. Я прошел полный курс коммунистического оболванивания – октябрята, пионеры, комсомольцы, члены партии – и, по идее, должен быть способен на все от сдачи палачам своих родителей и приведения в исполнения приговора коммунистической партии своему лучшему другу. Но среди двадцати миллионов советских коммунистов встречались и нормальные люди, а остальные продолжают служить режиму, прикидываясь демократами. И это банкир тоже не был исключением из правил.
– На заказное убийство подписываться не буду, – твердо сказал я, поднимаясь и заканчивая беседу. – Шутники вы, однако, господа миллионеры, очкарика в киллеры…
Банкир схватил меня за рукав и быстро заговорил:
– Никаких убийств, Андрей Васильевич, нам нужен грамотный и умный человек, имеющий опыт проведения расследований. Причем таких расследований, о которых не должен никто знать. Речь идет об отеле «Lissabon». Мы стоим на грани войны между правоохранительными органами и криминальным миром. И победы в этой войне не будет, потому что, знаете ли, все в жизни так переплелось, как в гражданскую войну и не понятно, кто у нас красные, а кто белые, кто ночной дозор, а кто дневной. Вот нам и нужен человек, как бы нейтральный от всех и способный поставить точки над «i».
– Что-то вы все вокруг да около, давайте к делу, – предложил я. – Если я задаю дополнительные вопросы, то, в принципе, я как бы даю согласие на ваше предложение.
– Интересно вы облекаете свое согласие, – сказал серьезно банкир и продолжил, – в отеле творятся страшные вещи. Пропадают и гибнут постояльцы. Много изувеченных людей. Оставшиеся в живых повернулись рассудком и несут такую чушь, которую не могут квалифицировать врачи психиатрических клиник. Помогите нам разобраться с этим. Мы гарантируем вам солидное вознаграждение. Все расходы будут оплачиваться немедленно. И скажите, какая вам нужна помощь?
– В милиции эти преступления зафиксированы? – спросил я, потому что никаких официальных сообщений о преступлениях в отеле не сообщалось.
– Какая регистрация, – ухмыльнулся мой наниматель, – будут они портить показатели? Убитых сотрудников наградили и похоронили с почестями. Погиб на боевом посту, охраняя социалистическую законность. Тьфу, привычка, просто законность или капиталистическую законность, если хотите. И материалов расследований нет. У нас, кроме как по телевизору, никто лабораторных расследований не проводит. Всякие там генетические экспертизы это на уровне фантастики. Если по каждому происшествию анализы делать, то министерство внутренних дел через месяц вылетит в трубу вместе с государственным бюджетом.
– У меня к вам просьба, – сказал я. – С завтрашнего дня я поселюсь в гостинице и прошу прислать мне все имеющиеся материалы для ознакомления. Все равно, что-то нужно знать конкретное. Любые сведения мне будут важны.
На том мы и расстались.
Семье я ничего не объяснял. Сказал, что для дела мне нужно пожить в отеле. На связь буду выходить сам. И что все оплачено.
– Не нравится мне эта халява, – сказала жена, – ты лучше будь там осторожнее и не лезь на рожон.
Утром я уже был постояльцем одноместного, но двухкомнатного номера на пятом этаже отеля «Lissabon».
Название отеля так и пишется латинскими буквами и читается не как «Лиссабон», а как «Лишабон». Все американизируемся. Скоро будем писать заявления с таким же текстом как генерал Ермолов: «Государь, произведите меня в немцы или в американцы». У нас даже доллары в ходу, как будто мы какой-то американский штат.
И последнее, чтобы не интриговать читателя своей личностью. Северцев, Андрей Васильевич. Андре. Я не следователь. Не юрист. Не милиционер и не бывший сотрудник ЦРУ. Просто моложаво выглядящий пенсионер. Служил в пограничных войсках, дослужился до полковника и ушел на пенсию в возрасте чуть за сорок лет. Зато человек любознательный и в непорядочности меня упрекнуть трудно, отчего ко мне иногда обращаются за помощью в вопросах частного сыска. Но только не по семейным делам. Я потом, как-нибудь, расскажу вам, в расследовании каких дел мне пришлось принимать участие.
Номер мне достался в экономическом поясе. Считается, что в высотных зданиях самые престижные номера чуть ли не на самом верху. Я так не считаю. Представьте, что что-то случилось. И что вы будете делать на самой верхотуре? Кричать или нестись бегом по задымленной лестнице вниз? Или надевать на себя лежащий во встроенном в прихожей гардеробе парашют и прыгать с ним в окно, если вам удастся открыть его?
Сейчас пару слов об эксзаконности. Это я такой термин придумал как аналогию с термином экстерриториальность, то есть внеземельность и неподсудность местному суду по уголовным делам. Так и эксзаконность есть внезаконность и неподсудность по существующим законам. И эта эксзаконность свела на нет моё инкогнито работы в отеле.
Для обеспечения моей безопасности и неподсудности у знакомого нам банкира пришлось собираться вместе криминальным авторитетам и представителям правоохранительных органов, контролирующим отель. Дико звучит? Еще как дико, но такова наша жизнь. Да и жизнь в благополучных странах мало чем отличается от нашей, просто там законы лучше работают и не делают разницы между власть имущими, криминальными авторитетами, правоохранителями и законопослушными гражданами.
Для меня была подготовлена обобщенная справка о происшествиях в отеле за последние десять лет. Обо всех происшествиях. Прямо скажу, цифры впечатляющие по числу убийств, самоубийств, исчезновений людей, ограблений, пищевых отравлений, членовредительства, мошенничества и психических заболеваний.
И надо сказать, что не все фиксировалось в службе безопасности отеля, чтобы не привлекать внимания полиции и прокуратуры.
Справка мне ничего не дала. Что может дать справка по статистике правонарушений в нашей стране? Только лишь оценку состояния нашего общества и уровень работы органов, стоящих на страже закона. Больше ничего, хотя у каждого преступления есть место, время, фамилия, имя, отчество, возраст и обстоятельства.
К справке прилагались единый механический и электронный ключи к дверям всех помещений отеля как признак доверия и важности моего задания.
Два дня я ходил по этажам. Большей частью в позднее и ночное время, чтобы мне никто не мешал. Присматривался ко всему. Нюхал и ничего не нанюхал. Устал неимоверно. Ходьба по коридору не менее трудна, чем ходьба по лечебному терренкуру где-нибудь в предгорьях курортных зон.
Особо меня удивило то, что я не мог прямо ходить по коридору. Меня все время сносило то в одну, то в другую сторону. Как будто полы в коридорах неровные. Причем на каждом этаже.
Тоже я заметил в своем номере. Под ножки мебели подставлялись деревянные подпорки, чтобы выровнять мебель и придать ей устойчивость, но даже в кровати меня не покидало ощущение, что я лежу на неровной поверхности и, в конце концов, где-то к утру свалюсь с нее.
Неровность я заметил еще и по уровню воды в моем стакане на столе. Сначала я не обратил на это внимание, но неровность поверхности заметна любому наблюдательному человеку.
Признаюсь, что я иногда балуюсь энергетическим маятником. Это миниатюрный строительный отвес – маленькая заостренная латунная гирька на тонкой нитке. Мне всегда смешно, когда этот маятник начинает самостоятельно качаться над рукой между большим и указательным пальцем, стоит только задать какой-то интересующий вас вопрос и, сказав, как должен качаться маятник при положительном или отрицательном ответе.
В гостинице маятник играл роль отвеса, который показал, что стены гостиницы наклонены, не так сильно, как у башни в итальянском городе Пиза, но достаточно заметно. Выйдя на улицу, я проверил свои наблюдения с помощью отвеса и констатировал, что отель наклоняется в одну сторону. Если так пойдет, то в какой-то момент здание может рухнуть, уничтожив как постояльцев, так и жителей близлежащих домов.
Ознакомительная версия.
