Виктор подумал, что он уже слышал подобную фразу где-то или читал. Впрочем, это могло быть и дежа вю.
— Почти точно. Только женщину я так и не встретил, а документов и денег лишился случайно и никого в том не виню.
— Не переживайте ни из-за того, ни из-за другого. Такие истории случаются часто в самом различном возрасте. Что же можно вам посоветовать? А, вот что: вы когда-нибудь пробовали писать? Я имею в виду — газетные статьи, заметки?
— Да, доводилось.
— Тогда могу подвезти прямо к местной редакции на бывшей Елецкой. Там за мануфактуру пера платят наличными людям с улицы — в смысле, не спрашивая документов. Если внушите доверие редактору, то сможете договориться и об авансе. Это утренняя ежедневка, редакция без выходных работает, причем допоздна. А на ночлег — в вашем положении лучше не в гостиницу, а дам я вам адресочек, где одна знакомая сдает койку недорого.
Штабс-капитан послюнявил химический карандаш и черкнул в отрывном блокноте, отдав листок Виктору.
— Это на Мценской, знаете, за Красной дорожкой, то-бишь, Церковной, к Литейному. Нарисовать, как добираться?
— Спасибо, я представляю.
"Мценская — это бывшая Джугашвили… тьфу, 22 Съезда. А Красная дорожка — III Интернационала"
— Там чисто, тихо, полиция не нагрянет.
— А это как — не нагрянет? Вдруг грабители залезут и что, не вызовут полицию, что ли?
Штабс-капитан вдруг как-то по-детски непринужденно рассмеялся.
— Право, вы точно жили немного в другом мире. В столице или за рубежом. Я имею в виду, что по подозрительным квартирам полиция иногда устраивает обыски — искать подрывную литературу, или тех, кто в розыске и тому подобное. У этой хозяйки вас среди ночи не подымут. А полезут грабители — зовите соседей.
"А он, случайно, не проверял? Черт, черт, стереотипная фраза — "полиция не нагрянет". Смотрел, как прореагирую. Прореагировал я глупо… Но это даже хорошо. И еще — "зовите соседей". Верно. В старые времена точно по 02 не позвонишь."
— Да, вы правы… Совсем из головы вон.
— Да отвлекитесь вы от своих мыслей! Что бы там у вас не случилось, прошлого не вернуть. Постарайтесь сосредоточиться на будущей жизни. Знаю по себе, это всегда помогает. А то ведь некоторые, знаете, до того закопаются в собственном прошлом, что и руки на себя накладывают. А нам опять ездить и разбираться, не было ли это замаскированным актом террора. Загрузите себя работой, бывайте на людях, легкую интрижку даже заведите. Да, да, не всерьез конечно, а так, на обоюдный легкий интерес.
— Понимаю. "Новая встреча — лучшее средство от одиночества"
— Стихи?
— Так, слышал по радио.
— Прогресс… Раньше обычно отвечали — прочел в альбоме.
"Ага. В Интернет-блоге."
— Да, все хочу спросить, где можно купить такой мужской ридикюль? — Ступин кивнул на барсетку Виктора, в которой лежали документы гражданина РФ 21 столетия и мобильник. — Наверное, очень удобно в дороге. Как увидел, признаюсь, охватила белая зависть. Хотел бы себе такой завести: часто приходится быть в разъездах по губернии.
— Да, право, я бы с удовольствием… но я не сам его брал, мне подарили. Говорят, такие в Китае делают, но я не знаю, верить или нет.
— Супруга подарила?
— В точку. У вас ум, как луч лазера, — сказал Виктор, и понял, что сморозил жуткую глупость.
— Про Лазера не слышал, только про Рентгена. Что-то вроде того?
— Да. Технические тонкости.
— Цветы из оранжереи?
Виктор вспомнил, что он до сих пор держит в руках букет. Впрочем, судя по разговору, букет оказывался к месту, многое объяснял и частично избавлял от расспросов.
— Я не спрашивал. Понравилось, вот и взял.
— Вы хотели произвести впечатление. Лето, цветов сколько угодно, а такие — только в оранжерее. Даже целлофан особенный, ровный.
— Вы правы. Как увидел, сразу понравилось. А по целлофану — лучше спросить у какого-нибудь химика. Целлофан, как конструкционный материал, в тяжелой машиностроительной промышленности не применяется. Вот высокоуглеродистая сталь, хромоникелевая, ванадиевая, алюминиевые сплавы — тут я бы мог больше рассказать…
Странно, думал Виктор. Штабс-капитан фактически сам и подсказал ему легенду, и похоже, вполне удовлетворен ею. А что, случай довольно заурядный. Значит он, Виктор — степенный человек, в летах, бросает семью ради любовницы, мчится ради нее в какую-то глушь, остается с носом, да вдобавок и без денег и документов. А теперь стыдится и не решается не вернуться домой, ни телеграфировать родственникам и ищет случайных заработков, стараясь остаться инкогнито. Легенда, в общем, ничего, могло быть и хуже. Искать пропавших мужей — это не по профилю жандармерии, с этой точки зрения он штабс-капитану мало интересен, что тот и демонстрирует.
— Курите?
Штабс-капитан вытащил серебряный портсигар и раскрыл перед Виктором.
— Нет, спасибо. Я некурящий.
— Это хорошо. Я вот тоже все собираюсь бросить, но — работа нервная, нет-нет, да и потянет.
…Хотя, конечно, уж какой-то он слишком безразличный. Ну, например, он, Виктор мог оказаться неплательщиком алиментов. Или ради любовницы растрату совершил. А он, штабс-капитан, этим не интересуется и даже старается пособничать. Он что, по жизни такой радушный, или тут у него какой-то свой интерес есть?
"А не собирается ли он меня использовать? Кто я для него? Человек, которому есть что скрывать, у которого проблемы, на которого, значит, есть чем давить. А я, в общем, начинаю уже потихоньку быть ему обязанным. По мелочам, конечно, но знакомству еще часу не прошло… И что же ему надо? Сделать осведомителем? Или филером? Или дать какое другое поручение? Ладно, посмотрим. Может, ему просто после всей этой неприятной казенной работы со жмуриками хочется чувствовать себя благородным странствующим рыцарем…"
3. Россия, которую мы потеряли.
Машина перестала плавать по извивам пыльной грунтовой дороги и выехала на то, что во времена Виктора было оживленной бетонной автотрассой в несколько полос, а здесь — аккуратным, но нешироким булыжным шоссе, аккуратно обсаженным с обеих сторон молодыми липами и березками. Автомобиль перестал прыгать, но зато его мелко затрясло. Первое транспортное средство, которое они обогнали, был воз с сеном.
— Как вы думаете, — продолжал разговор штабс-капитан, — в этом году дожди сено убрать не помешают?
— Я уповаю на лучшее. Хотя, похоже, небольшая гроза все же пройдет, но, надеюсь, это не затяжные дожди. Вообще надо развивать и механизировать производство кормов, да и вообще производство зерновых. Труд землепашца должны облегчить трактора и комбайны, внесение органики надо дополнить производством минеральных удобрений и средств защиты растений.
— После Великого Голода, я смотрю, вы всерьез стали интересоваться не только механикой.
— Так голод не тетка, и опять-таки это механизация.
— Многие сейчас интересуются, многие. Город вспомнил о деревне. Но вот, на мой взгляд, механизация даст результат только при одном маленьком условии: дороги. Дороги в каждую деревню, к каждому полю. Иначе на этих разбитых проселках мы будем тратить столько топлива, что дешевле будет купить зерно в Канаде, где им из-за кризиса даже топят паровозы вместо угля. Или даже будем покупать горох в консервных банках откуда-нибудь из Трансильвании.
"А до чего же он прав, хоть и жандарм…"
Вместе с тем развертывающийся по обе стороны дороги мало свидетельствовал о том, что в этих краях был упомянутый штабс-капитаном Великий Голод. Поля были распаханы, на покосах работали конные жнейки, картошка дружно взошла, и периодически им попутно и навстречу, помимо возов и телег, попадались грузовики и трактора. В поле виднелись столбы линий электропередач, а села, через которые они проезжали, не были отмечены печатью запустения. Ветхих и разваливающихся изб Виктор не заметил, а, напротив, попадались новые, и крытые не только тесом и дранкой, но и железом, красной глиняной черепицей или серыми ромбиками террофазерита. Встречались и новые дома, в основном красного кирпича; в паре сел Виктор заметил местные кирпичные заводики, поднимавшие к небу высокую красную трубу.
— Дороги обязательно надо, — заметил он, — вон как местная промышленность тут развивается, глины используют.
— Вы заметили? Да, и десяти лет не прошло — никаких следов бедствия, цветущий край. Мы живем в эпоху экономического чуда. Производство растет как на дрожжах, и крупное и мелкое. Концерн Опеля купил акции бывшего завода Форда в Нижнем и расширяет дело, Порше купил другой завод Форда — вот этот самый МАЗ, Московский автосборочный, и будет собирать народомобили… Вы же знаете, американцы, пока начали выбираться из Великого Упадка, распродали по дешевке кучу европейских филиалов. Концерн МАН расширяет бывший завод Струве, БМВ начал выпускать мотоциклы, знаете где? На Урале! Этак скоро и Сибирь-матушку распашут и застроят, уже есть проекты просто фантастических электростанций на сибирских реках. Транссиба уже мало, нужна Байкало — Амурская…
