— Пока не попробуешь — не узнаешь, — туманно ответила Маша. — Не получится — вернёмся на дачу. А?
— Решено, — сказал Женька.
Шоссе встретило их тишиной, нарушаемой лишь далёким скучным лаем собаки да их собственными шагами. За то время, что они провели в лесу, погода резко изменилась — подул тёплый юго-западный ветерок, и небо очистилось от туч.
— Негусто транспорта, — определил Женька. — Здесь всегда так в это время?
— Чёрт его знает, — сказал Никита. — Но отчаиваться рано. Вон справа автобусная остановка с лавочкой, на которую можно сесть и подождать. Глядишь, и в самом деле кто-нибудь проедет и подберёт. А нет, так вернёмся на дачу. Здесь совсем недалеко.
За десять минут, которые они провели на автобусной остановке, мимо не проехало ни одной машины. Ни в сторону Москвы, ни обратно.
— Уже первый час, — посмотрел Женька на дисплей мобильника. — Кстати, вы в курсе, что связи здесь нет?
— Как это? — удивился Никита и снял с ремня свой телефон. — Всегда была…
— Именно здесь, на остановке? — уточнил Женька. — Или только на твоей даче?
— В том числе и на остановке. И верно, «поиск сети» высвечивается. Чудеса какие-то.
— Наши глюки не для скуки, — сымпровизировал Женька и, глянув налево, воскликнул: — О! Кажется, кто-то едет.
Вдали, из-за поворота, блеснул свет фар и послышался шум мотора.
— Так, мальчики, — безапелляционно заявила Маша и поднялась с лавочки. — Останавливать и говорить буду я. А вы помалкивайте.
— Конечно, — сказал Женька. — Будь у меня такая фигура и стать…
— Трепло, — не оборачиваясь, бросила Маша, шагнула на край проезжей части и подняла руку.
Сошедший с конвейера ещё в прошлом веке, весьма потрёпанного вида древний «ГАЗ-66», заскрипев всеми тормозами и сочленениями, остановился точно напротив. Не успела Маша подойти, как дверца с правой стороны распахнулась, и густой бодрый мужской голос осведомился:
— Вам куда, полуночники?
— До Москвы подвезёте? — спросила Маша. — Не обидим.
— Меня трудно обидеть, — засмеялся водитель. — Даже втроём.
— Я хотела сказать, что заплатим, — несколько растерялась Маша. — Сколько вы хотите?
— Сколько я хочу, у вас всё равно нет. На бутылку дадите — и ладно. В кузове сойдёт? Там есть скамейки. И учтите — только до Окружной.
— Сойдёт, конечно, спасибо, — поблагодарил Никита, подходя ближе. — А куда это — до Окружной? До МКАД?
— До Московской окружной дороги. Которая вокруг Москвы идёт, значит. Вы откуда, ребятки?
— Вообще-то, из Москвы, — уверенно ответил Женька. — А что, не похоже?
— Ну-ну, — сказал водитель. — Из Москвы так из Москвы. Залазьте, поехали.
Они залезли в кузов, уселись на деревянную скамью, и «ГАЗ-66» тут же тронулся с места.
— Довольно резво для своих лет бежит «газон», — похвалил Женька. — Эх, хорошо! Сто лет в открытом кузове не ездил.
— А я и вовсе первый раз, — призналась Маша. — Здесь всегда так трясёт и кричать надо, чтобы тебя услышали?
— Ну уж прямо и кричать, — заступился за грузовик Никита. — Просто говорить чуть громче обычного. А трясёт… По-моему, у него просто рессоры ни к чёрту.
— У меня такое впечатление, что это шоссе стало хуже, — сказала Маша. — Рессоры рессорами, а мы в пятницу здесь ехали, и дорога была глаже.
— Тебе кажется, — сказал Никита. — Шоссе то же самое, можешь мне поверить.
— Мне другое интересно, — сказал Женька. — Почему наш водитель назвал МКАД Московской окружной дорогой?
— Потому что МКАД — это и есть, по сути, Московская окружная дорога, — сказала Маша.
— Это старое название, — возразил Женька. — Теперь и давно все говорят МКАД.
— Наш водитель тоже не юноша, — заметил Никита. — Может, ему просто не нравится эта аббревиатура — МКАД. Вот и пользуется… Московской окружной дорогой. Мало ли чудиков на свете.
Постепенно разговор сам собой затих, и друзья просто сидели и смотрели на убегающую назад тёмную стену ночного леса и неподвижную луну над головой. Стало прохладнее. Никита снял и накинул Маше на плечи свою джинсовую куртку.
— Спасибо, — кивнула она. — Ещё одна претензия к Индиане Джонсу — моя куртка в машине осталась.
— Я всё-таки думаю, что это не он, — сказал Никита. — По лесу трудно ходить бесшумно. Мы бы его услышали.
— Согласен, — поддержал Женька. — Да ещё по лесу ночному и с тяжеленным рюкзаком за плечами. Хотя, если он Индиана Джонс, то всё возможно.
Они засмеялись.
Грузовик, не снижая скорости, вошёл в поворот, и свет фар выхватил на пару секунд из ночной тьмы пустырь и какую-то свалку на другой стороне шоссе.
— Это ещё что такое? — удивился Никита.
— Что? — не понял Женька.
— Да вон, свалку только что проехали, сразу за поворотом. Не должно тут, по идее, никакой свалки быть.
Женька с Машей посмотрели назад.
— Не вижу уже, — сказал Женька. — А что там должно быть?
— Заправка лукойловская. Я на ней заправляюсь время от времени. Точнее, заправлялся, пока машину не продал. Что за чертовщина…
— Ты уверен? — спросила Маша.
— Абсолютно.
— Я не помню заправки, — сказала Маша. — Ты, наверное, перепутал. Не бывает так, чтобы позавчера заправка, а сегодня уже свалка.
— У нас в России все бывает, — философски заметил Женька. — Но, скорее всего, ты, Никита, и в самом деле что-то напутал.
— Ребята, — сказал Никита. — Я по этой дороге с детства езжу. А эта заправка тут уже лет семь как стоит. На память, слава богу, не жалуюсь.
— А раньше на месте заправки что было, — поинтересовался Женька, — если на память не жалуешься?
Никита наморщил лоб, вспоминая.
— Раньше… — пробормотал он. — Так… Блин! Свалка! Свалка там была, не поверите.
— Разыгрываешь, — сказала Маша. — Или просто не помнишь, а теперь выкручиваешься.
— Разыгрываю, значит?
— Ага, — сказала Маша. — Пудришь нам мозги. Правда, Жень?
— Именно это он и делает, — подтвердил Женька.
— Я прекрасно знаю эту дорогу, — покачал головой Никита. — Хотите, докажу?
— Хотим, — сказала Маша.
— Очень, — сказал Женька.
— Хорошо. Смотрите внимательно. Сейчас будет плавный и длинный правый поворот. Сразу за ним — перекрёсток. А за перекрёстком — магазин круглосуточный, ярко освещённый, и придорожное кафе.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал Женька.
Дорога стала забирать вправо. Свет фар скользнул по краю леса и снова лёг на дорогу, а затем высветил перекрёсток впереди и какой-то одноэтажный покосившийся барак с заколоченными крест-накрест окнами. Пять секунд, десять… и вот уже перекрёсток вместе с бараком остались позади.
— Видели? — воскликнул Никита. — Поворот есть, перекрёсток на месте, а магазин с кафешкой исчезли! Вместо них какая-то развалюха. Ничего не понимаю!
— Мы же водки не пили сегодня вроде, — сказал Женька. — Но, честно сказать, я этого барака не помню. С другой стороны, не уверен, что помнить должен.
— Я тоже не помню, — сказала Маша. — Но это ни о чём не говорит.
— Да не было здесь никакого барака, — упрямо помотал головой Никита. — Ребята, я правда не вру. Магазин здесь был всегда. И кафешка.
— Всегда? — спросила Маша. — Как лукойловская заправка?
— Ну, не всегда, конечно. Но лет пятнадцать — точно. А то и больше.
— А до этого? Неужели барак с заколоченными окнами?
— Издеваешься, да? — вздохнул Никита. — Нет чтобы помочь.
— Да чем же я тебе помогу, Никитушка? — удивилась Маша. — Я эти места и не знаю почти. Да ты не расстраивайся, бывает. Сейчас доедем до Москвы, придёшь домой, ляжешь спать, а наутро всё встанет на свои места. Включая голову.
Никита хмыкнул и ничего не ответил, а Женька с энтузиазмом принялся рассказывать о том, как он однажды перепутал очень похожие остановки электрички, сошёл раньше, чем нужно, и долго не мог понять, куда подевался нужный ему дом в дачном посёлке.
— Сосны-то вроде те же, а дом — тю-тю. Два этажа, между прочим, кирпичный. И гараж ещё рядом. Нету! Туда-сюда, всё равно нету. Испугался уже, что крыша у меня окончательно поехала, — закончил он. — Пока добрые люди не подсказали, в чём дело.
После чего подумал, вздохнул и добавил:
— Правда, был я, признаться, крепко выпивши.
Некоторое время друзья молчали, слушая гул мотора и наблюдая за поднявшейся уже довольно высоко луной.
— В любом случае мимо Москвы мы не промахнёмся, — сказала Маша, — потому что едем на восток.
— Верно, — согласился Женька. — Север прямо перед нами — вон она, Полярная.
— Не обижайся, — толкнула Маша Никиту плечом. — Но я и правда очень плохо помню, что там было по сторонам дороги. Тем более что ехали мы сюда днём, а возвращаемся ночью.
— Всё нормально, — буркнул Никита. — У меня, наверное, и вправду какой-то глюк приключился в мозгах. Я уже заметил два знакомых указателя. Скоро Москва.
