— Так я могу рассчитывать на перевод в Дармштадт, сэр? А то Кейти совсем замордовала в письмах, я молчу уже про эти долбаные сеансы связи, на бумаге ей-ей безопаснее.
За размышлениями я совсем забыл про своего заместителя. Иверс шёл слева, отставая на полшага и в который раз уже продолжал полоскать мозги по поводу своей старшей дочери, которая работала в финчасти базы ВВС но в безопасной Германии. Барнаби Иверс с самого начала вторжения в Россию просил о переводе. Понять его можно: в армии тот почти сорок лет, три ранения и куча застарелых болячек. Есть такая болезнь у ломовых лошадей — нечто вроде нарколепсии, конь начинает засыпать на ходу, пока в один прекрасный день он не умирает под упряжью. Это всё потому, что лошадь не умеет говорить и тем более строчить рапорты о переводе. Замены Иверсу у меня пока не было, да и если совсем откровенно, лучшего квартирмейстера я за все пятнадцать лет службы в первом разведбате родной 525-ой, не помню.[6] Старик брал меня измором, но ни разу не обратился с рапортом через мою голову, за что я его ещё больше ценю. Гравий дробно хрустел под подошвами. Мы миновали вторую линию КПП отделявшего типовые одноэтажные домики строений штаба шестой оперативной бригады «Страйкер» и собственно офис комиссариата сектора «Нортвуд». Длинное, прямоугольное строение казённого белого цвета с крытой коричневой металлочерепицей крышей вмещало весь аппарат комиссара, как и его личный кабинет. Сам полковник Трентон был довольно общительным человеком, я несколько раз встречался с ним во время приёмов в нашем представительстве в Брюсселе. Тогда он держался просто, не чинясь, говорил откровенно без традиционного тяжеловесного апломба чинуш его ранга, чем собственно и вызвал мою искреннюю симпатию. Внешне, он напоминал усталого слона, с постоянно моргающими слезящимися глазами и морщинистой, в глубоких складках кожей. Ростом Трентон был под стать присвоенному ему тотему: два метра ростом, мощный торс бывшего боксёра-тяжеловеса, зычный голос и неистребимый акцент жителя Южного Бронкса. Заглазно, все подчинённые от офицеров до рядовых уважительно звали Трентона просто «Дядюшка Тэдди». И было за что: ни разу, Тэд Трентон не подставил своих подчинённых под удар, часто из личного жалования помогал семьям погибших, пробивал страховые премии и стипендии для детей и близких родственников своих солдат и офицеров. Это было редкостью, поэтому служить под началом Дядюшки Тэда было не только почётно, но и престижно: при переводе или выходе в отставку, служба од началом Трентона автоматически означала приём на службу без собеседования.
— Хорошо, Барни, я давай разделаемся с нашей нынешней проблемой и я сам похлопочу перед Дядюшкой о переводе в Германию, даю тебе слово. Такой вариант устроит?
Совсем уж было решивший, что я его не слушаю, Иверс мотнул шишковатой головой, от чего седой курчавый бобрик стриженных волос даже сверкнул отразив скупой рассеянный свет пасмурного утра. Сверкнув широкой улыбкой в которой проглядывала старомодная сталь протезов, сержант удовлетворённо крякнул и мы ещё раз предъявив карточки допуска попали в приёмную Трентона, где нас встретил сухим кивком усталый секретарь полковника — бледнокожий и вечно сосредоточенный на экранах трёх настольных мониторов капитан Лиман. Указав нам с сержантом на пластиковую, под цвет морёного дуба дверь кабинета полковника он неожиданно сильным баритоном и, слегка растягивая слова пригласил нас проходить:
— Лейтенант МакАдамс, сержант-майор Иверс, комиссар ждёт вас, проходите.
Кабинет представлял внутри вытянутую словно пенал каморку, забитую офисными шкафами в каких хранят личные и бухгалтерские файлы. В сузившемся пространстве остаток воздуха вытеснял массивный письменный стол где как всегда царил образцовый порядок а зелёное сукно столешницы предварял старинные настольные часы в форме миниатюрной статуи солдат водружающих американский флаг на Иводзиме. Ровными рядами по на столе лежали папки с документами а позади на стене висела испещрённая личными пометками Трентона подробная карта Сибири. Сам полковник склонился над какой-то компьютерной распечаткой, которую в свою очередь он уже успел исчеркать острым грифельным карандашом. Комиссар не жаловал компьютеры, для чего и держал вот уже двадцать с лишним лет молчаливого и исполнительного зануду Лимана. Увидев, что мы вошли, Трентон поднял голову и в его маленьких голубых глазках мелькнуло облегчение. Жестом указав нам на пару металлических раскладных стульев напротив стола, он привстал и крепко тряхнул мне и Иверсу руки, игнорировав уставной рапорт который я попытался отдать:
— Зак, Барни, я рад что именно вы прибыли в ответ на моё представление в штаб корпуса. Лучшей помощи они не могли мне оказать, учитывая непростую ситуацию на фронтах….
— Фронтах, сэр? — Я был крайне удивлён, поэтому бестактно перебил полковника — Ещё вчера русские были окружены и не выступали единым фронтом… даже одним.
— А, совсем забыл, что вас трое суток мурыжили на перевалочных базах и последних новостей не потрудились сообщить. Джентльмены, по последним данным, русские готовят полномасштабную войсковую операцию, цель которой очевидна: они хотят прорвать блокаду своей Северо-Западной группы, наших второго и четвёртого ударных корпусов на линии Екатеринбург-Тюмень и выйти к Новосибирску, где им навстречу ударят три войсковых соединения русских, из состава так называемой Юго-Восточной освободительной армии. Силами до двух полноценных мотострелковых полков и одной танковой бригады, они выходят в районы сосредоточения на линии Горно-Алтайск — Абакан — Красноярск. Точные сроки пока не известны, поэтому мы и форсировали строительство этой базы и ещё двух в Омске и Оренбурге.
— По-вашему, угроза соединения русских окружённых частей реальна? Ведь у них мало солдат и почти нет боеприпасов. Плюс мы господствуем в воздухе….
— Зак — Трентон досадливо поморщился — Будь моя воля, я бы стёр русских тремя ядерными залпами ин вообще вывел бы наших парней отсюда. Но все мы имеем начальство и те, на кого мы с тобой работаем, решили заполучить седее незаражённую землицу и сотни кубов сибирских лесов. Ты слышал, что стало с генералом Пауэллом, после того как он проворонил русские гаубицы с ядерными боеприпасами под Петербургом?
— Трибунал, сэр. Шестая бригада «Страйкер» уничтожена полностью, Выборг и окрестности сейчас, это радиоактивная пустыня. Русские выслали корректировщиков в районы сосредоточения наступающих сил, те вызвали огонь на себя. И поскольку мы глушили их обычные частоты, русские использовали открытый канал связи, они говорили открытым текстом. Мужественный поступок, но м же всёравно возьмём Петербург, это вопрос двух трёх дней не больше. Европейцам сильно досталось: Прибалты, Франция, Польша и Германия получили свою долю радиоактивных осадков. Слышал, был международный скандал и дошло до того, что французы даже пригрозили выходом из Коалиции.
Полковник утвердительно кивнул и неожиданно сильно хлопнув по столу раскрытой ладонью правой руки возвысил и без того не тихий голос, от чего узкое пространство кабинета загудело:
— Верно, лейтенант! Проклятые трусы опять дают задний ход, мы тянем этих дармоедов уже третью войну. Однако без их ресурсов и инфраструктуры, действия всей армии вторжения обречены. Ситуация очень непростая, господа. Обстоятельства складываются не в нашу пользу, поскольку завершить разгром двух самых опасных группировок русских нужно до наступления холодов. А тут ещё этот непонятный инцидент с базой трофейщиков, я уже боюсь заикаться про разгром конвоя с боеприпасами. Контракторы воют, спустили на меня всех собак в штабе армии. Вдобавок, у меня на шее сидит сенатор Граймс и его ручной подкомитет Конгресса по расследованию военных злоупотреблений. Они думают, что я вместе с военными контракторами продаю трофейное имущество в Таиланд, откуда оно попадает чуть ли не в Мексику! В партизан они не верят, потому что новый министр обороны Кейнс, со своими хитрыми компьютерными презентациями отснятыми в Голливуде на деньги налогоплательщиков, убедил всю Америку и само собой президента Оруэлла в эффективности ассиметричных ударов. Я сам видел, как эта черно… простите Иверс но я не имел ввиду всех афроамериканцев, эта сволочь Кейнс меня совершенно выводит из себя!
— Ничего мистер Трентон, сэр — Иверс совершенно искренне махнул рукой в знак того, что не обиделся — Я сам не в восторге от тех сказок, которые адмирал Кейнс плетёт президенту.
— Так вот, — Голос Дядюшки Тэдди зазвучал тише, полковник снова сел и откинулся на спинку кресла с резной высокой спинкой — Вы и ваши парни Зак покончите с теми, кого полковнику Карверу и его недотёпам из третьей бригады «Страйкер» так и не удалось уничтожить. Этот старый задавака положил целый взвод тактической разведки на подступах к лагерю русских. Более того, позже и сам едва не погиб: русские поджарили двух его заместителей и в придачу четверых офицеров связи в штабной машине….
