‑ Ваше Императорское Величество! В деревнях центральных губерний обстановка весьма тревожная. В Тамбовской, Воронежской, Рязанской, Владимирской, Курской, Орловской, Калужской, Смоленской, Саратовской и Самарской губерниях отмечаются стихийные сходы крестьян, на которых активно выражается недовольство итогами земельного передела. Особенно радикальными высказываниями отличаются сходы в селах и деревнях, расположенных в непосредственной близости от охраняемых законом от передела агропредприятий.
‑ Какого рода радикальные высказывания звучали?
Анцыферов склонил голову.
‑ Государь! В основном, как это и обычно бывает в таких случаях, звучали мнения, что Вашему Величеству неизвестно о том, что происходит, и что это чиновники и бывшие помещики на местах извратили содержание вашего Высочайшего Манифеста о земле. Кое где даже составили петиции на Высочайшее Имя и даже выбрали делегации к Вашему Величеству.
Угу. Ходоки и Ленин. Как иначе. Добрый Царь и злые бояре, часть вторая, трагическая. Я же не могу им сказать: «Идите и делите все!» В этом и суть разницы между мной и большевиками. Они действительно могли ломать все до основания, у меня же так не получится. Я и так напринимал целую кучу революционных законов, от которых Империю трясет по сей день!
‑ Однако, Государь, все чаще начинают звучать призывы провести раздел агропредприятий своими силами, так сказать, явочным порядком. Отмечу, что в большинстве таких случаев, по крайней мере явно, не звучат призывы к выступлению против Вашего Величества. Наоборот, даже в таких радикальных выступлениях, в качестве обоснования нападения на бывшие помещичьи имения, заявляется обеспечение исполнения Высочайшей воли.
Задумчиво рисую чертика в блокноте. Очень опасная ситуация. Прямо скажем, нехорошая ситуация. Особенно перед выборами.
Министр продолжал:
‑ Звучат и более радикальные высказывания, направленные уже против Высочайшей Особы.
Поднимаю голову.
‑ Вот как? Любопытно. Какого рода высказывания, насколько это массовое явление?
Анцыферов несколько стушевался, но продолжил:
‑ Пока не массовое, Государь, но ситуация ухудшается. Звучат заявление, что Ваше Величество обещали одно, а по факту, обманули крестьян. Обстановка весьма напряженная и уже отмечены первые эксцессы. Так третьего дня в деревне Пантелеймоновка Тверской губернии случилась массовая драка, случившаяся после того, как члены местной ячейки Фронтового Братства попытались задержать одного такого выступающего за изменнические речи. За него вступились другие сельчане и пошло‑поехало. В результате трое убитых и сожжено две избы. Порядок удалось восстановить только с прибытием жандармов и взвода войск Внутренней Стражи. Выступавший против Особы Вашего Величества ударился в бега и объявлен розыск. В деревне идут следственные действия. И это не единичный случай, Государь.
Да, все начинает сыпаться прямо на глазах. А до выборов еще десять дней. И если сейчас жестко применить силу, то маятник общественного мнения в деревне качнется в сторону более левых и радикальных партий, а у нас и так состав Думы может вырисоваться такой, что просто не дай Бог.
Нет, пока нельзя сказать, что положение отчаянное. Но все к тому идет.
Правильно ли я поступил? Год назад план казался если не идеальным, то вполне осуществимым. Но, как говаривал старина Мёрфи: «Если четыре причины возможных неприятностей заранее устранимы, то всегда найдется пятая» и «События имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему». Так, собственно, и происходит.
‑ Борис Алексеевич, ваше мнение, есть у нас возможность как‑то дополнительно повлиять на общественные настроения в деревне?
Министр информации граф Суворин встал.
‑ Ваше Императорское Величество! Боюсь, что за оставшиеся до выборов десять дней нам вряд ли удастся радикально повлиять на настроения в сельской местности. У нас слишком огромные расстояния, пресса в деревни доходит с существенным опозданием. Конечно, в избах‑читальнях грамотные читают новости для остальных сельчан, но, как известно Вашему Величеству, основная масса мужиков приходит на такие лекции только за тем, чтобы получить после лекции наши газеты в качестве оберточной бумаги для самокруток. Агитаторов воспринимают настороженно, как и всякого чужака, а слова членов Фронтового Братства часто воспринимаются просто враждебно.
Да, основное гадство в том, что если в городах мы через Министерство информации графа Суворина более‑менее могли влиять на общественное мнение, то вот в деревнях наши газеты практически не читали, радио и прочих телевизоров у нас не было, а возможности влиять на настроения через Фронтовое Братство у нас очень ограничены. Да, работа в этом плане проведена большая, ячейки ФБ уже есть чуть ли не в каждой деревне, благо демобилизовавшихся фронтовиков и примазавшихся к ним достаточно много по России, а свои льготы и привилегии они готовы защищать, но именно этот фактор сильно ослаблял авторитет их слов среди односельчан, поскольку всем было ясно, что «Братва» отстаивает собственный шкурный интерес. Более того, такие ячейки часто вызывали зависть и злобу, как это было в моей истории со всякими активистами комбедов. Во всяком случае, согласно сводок МВД, случаи убийств активистов ФБ при невыясненных обстоятельствах носят отнюдь не единичный характер. Нередки случаи и обратные, когда бывшие фронтовики убивали нападавших, благо я дозволил им иметь личное оружие.
Что ж, созданное гением и энергией генерала Дроздовского Фронтовое Братство было достаточно мощной силой, имеющей разветвленную сеть ячеек, сто тысяч человек активного состава и десять миллионов списочного резерва, сведенные в сто отдельных батальонов территориальной обороны. Регулярно проводились сборы, фронтовики поддерживали навыки и проходили боевое слаживание. И в случае чего, я вполне рассчитывал на их веское слово в деле поддержания или даже восстановления порядка. Но, в данном конкретном случае, все эти ячейки, а тем более батальоны, не могли формировать общественное мнение в деревне.
А мнение это, пока, отнюдь не в мою пользу. Времени осталось слишком мало, чтобы на это мнение повлиять в нужном мне ключе, и слишком много, для того, чтобы жесткие действия со стороны власти не привели к резкой радикализации обстановки.
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ИМПЕРАТОРСКИЙ ПРИЧАЛ ДВОРЦА ЕДИНСТВА. 4 октября 1918 года.
Несколько одинаковых автомобилей показались из‑за угла дворца и выехали к причалу. Из первого и второго автомобиля выскочили офицеры охраны и быстро рассредоточились, занимая свои места. К старшему подошел начальник службы безопасности дворца и коротко доложил обстановку, а, тем временем, трое из прибывших офицеров поднялись по трапу, быстро осматриваясь и оценивая обстановку. Еще через считанные мгновения руководитель охраны, убедившись, что все идет штатно, распахнул дверцу третьего авто и галантно подал руку.
Завидев высокое начальство, капитан‑лейтенант Болдырев и лейтенант Скворцов вытянулись по стойке смирно и синхронно приложили ладони к обрезу своих фуражек.
‑ Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! Яхта готова к отплытию!
‑ Благодарю вас, капитан. Добрый день.
Ольга Александровна, дождавшись кивка руководителя охраны, прошедшего на яхту перед ней, с достоинством поднялась по трапу и заняла свое место на красной ковровой дорожке в начале строя почетного караула, построенного из членов команды.
‑ Ваше Императорское Высочество! Почетный караул экипажа Императорской яхты «Стрела» построен! Начальник почетного караула капитан‑лейтенант Болдырев!!!
Местоблюстительница Ромеи пожала руку капитану корабля.
Хотя сегодня была рабочая поездка на пустяковое расстояние, но, все равно, заиграл Гимн Единства. Ольга обошлась бы и без этого представления, но протокол никто не отменял, да, и капитан‑лейтенант Болдырев убедил ее, что если не оказать матросам чести торжественного смотра со стороны Августейшего шефа яхты, то экипаж будет очень расстроен. Тем более что идет негласное региональное соперничество между экипажами Императорских яхт «Полярная звезда», «Царевна», «Стрела».
