— Книжный шкаф? — оторопела.
— Дерни деточка за верёвочку, — Вовка указал на ременную петлю.
Дёрнула. Резко. Кровать мигом разложилась. Еле успел выдернуть экспериментаторшу. И оставил так в руках, к себе прижатой. Смотрел в зелёные глаза и пропадал. Касался солёных от слёз глаз губами и уносился в космос. Зарывался носом в пахнущие весной волосы, чуть духов у матери стащила, и аж голова кружилась.
— Вова, поставь её. — Блин не заметили, как мама Тоня появилась. — Сейчас Аркадий Николаевич звонил. Уже выехал, хочет на это чудо посмотреть.
— Он, что, дочери не видел? — решил пошутить Фомин.
Зазвенели колокольчики. Как здорово быть молодым.
Глава 2
Событие четвёртое
Каждый мужчина состоит из мужа и чина.
Не всякий генерал от природы полный.
Умная женщина подобна Семирамиде.
Козьма Прутков
А что, вполне себе праздник. Сидели на … Как эта конструкция должна называться? Поставлены две табуретки и на них дверь положена, снятая с петель. Это стол. Есть минусов пару. Он низкий. И он не ровный. Дверь, ведь, наборная, в центре и по краям утолщения. А вот сидели. С обеих сторон этого узкого стола стояли по два стула. Больше их просто не было, а едоков пять, включая Фомина. В прихожей пятый был, но весь обшарпанный и кривоногий. Не за праздничный стол же тащить. Потому, с той стороны, где приземлилась молодёжь, на стулья бросили доску, что ещё недавно была частью кровати для Наташи. Не подумали про силу земного притяжения. Девки сели по краям, а в центр на почётное место сунули Вовку. Итог печален. Он чуть не рассчитал высоту этой лавки импровизированной и всеми своими семьюдесятью пятью кило с размаху сел на дюймовую дощечку. Хрясь и Вовка лежит на полу, а на нем две визжащие Аполлоновы. Хорошо хоть в правильном порядке, сначала Наташа, а уж вишенкой на торте Ленка. Даже успел чуть прикоснуться к округлостям. Хотелось бы подольше, но зрители … Поднялся. Мама Тоня оглядела испорченную мебель эксклюзивную и серьёзно так, не по-детски, глянула на министра почти. Генерал-полковник прикинулся ветошью и, поправив волосы, прокашлялся.
— В процессе. На складе старьё одно. Некогда. Ты …
— Аркадий!
— А вот Фомин! — генерал нашёл выход.
— Чего Володя должен сделать? Стол? — не дала слабину Антонина Павловна.
— Володя? — генерал почти просительно глянул на Фомина.
— Баш на баш. — Борзеть, так борзеть.
— Тебе стол нужен? — не понял Аркадий Николаевич.
— Кубок Шпенглера.
— Ну, ты гусь. Сам понимаешь, что если я даже начну этот вопрос решать, то Сам будет принимать окончательное решение. И все …
— Володя принеси другую доску, а то пельмени остынут, — мама Тоня спор на время прекратила.
Фомин сходил за последней доской и на этот раз в центр посадили мелкую. Ели почти молча. Вовка-то привык. У Павла Александровича не забалуешь, мигом ложкой деревянной в лоб отхватишь. Здесь ложки были мельхиоровые, ещё больнее будет, правда, Челенков себе с трудом представлял генерала стучащего тяжеленой ложкой по лбу Ленкиному.
Генерал сидел теперь напротив Вовки и из высокой прозрачной бутылки щедро наливал себе водочки. Детям и женщинам не предлагал. Только праздник, и мама Тоня сама подсуетилась. Где-то добыла бутылку вина. Початую, бумажной пробкой заткнутую. Вовка у Якушина на столе раз видел такое. Портвейн «Агдам» азербайджанский. Пивная коричневая бутылка. Написано, что «Портвейн белый» и 19 оборотов при 8 сахара. Серьёзная вещь. Открыли и стали разливать, даже Вовке и Наташе мама Тоня плеснула по десять граммов в гранёные стаканы. Себе половину набулькала под снисходительную усмешку генерала.
У Аркадия Николаевича «Водка Московская особая». Вовку ещё ругающийся, как три сапожника сразу, отец насчёт качества водки просветил. Основная масса людей пила совсем другую водку. Наиболее популярной и дешёвой водкой сейчас была, так называемая, водка «Сучок». В её основе лежал гидролизный спирт, получаемый из «чёрной патоки» — фактически из древесины, осахаренной при помощи гидролиза. Древесное происхождение используемого для изготовления водки спирта и легло в народное название этого крепкого алкогольного напитка. «Сучок» имел неприятный химический запах, а его употребление провоцировало ярко выраженный перегар. Ну, нанюхался его Фомин в раздевалке «Динамо», а до этого в токарке на заводе в Куйбышеве. Официальное название было «Водка обыкновенная», разливалась она в тару 0,5 литра, пробка была картонная, залитая красным сургучом. Цена водки в СССР в этом пространственно-временном континууме составляла 21 рубль 20 копеек.
У Председателя Спорткомитета на столе стояла совсем другая продукция завода «Главликёрводка» — «Московская особая», которую в простонародье называли «белая головка». Это была пол-литровая бутылка, картонная пробка которой заливалась сургучом белого цвета. И бутылка была в экспортном исполнении — прозрачная. Стоимость её составляла в коммерческих магазинах 60 рублей 65 копеек.
Уверенный, что первую антиалкогольную компанию замутил Горбачёв, Челенков столкнулся с тем, что она в это время вовсю ведётся. Везде, где можно и нельзя, висели плакаты с надписями: «Папа приходи домой трезвый!», «Папа не пей!», «Не спирт, а хлеб!». В кабинете Чернышёва были все три. И под ними стояла пустая бутылка из-под пива.
— Вова тебе может в честь праздника побольше? — мама Тоня неуверенно зависла с портвейном над стаканом Фомина.
— Что вы, Антонина Павловна, мне теперь ещё песню писать, — в общем и целом и не хотелось, да и цвет озадачил.
Написано на бутылке «портвейн белый», а он коричневого цвета. Не красный, а именно коричневый. Печень одна. Да и на тренировку завтра с самого утра. А вот на пельмени пора набрасываться, а то не достанется. Чокнулись со звоном стаканов. В серванте раньше рюмки стояли у Аполлоновых, но сервант и комод МВД у бывшего заместителя министра изъял вместе с кроватями и столом. Только и остались те самые этажерки и книжные полки, что генерал на зоне в Красногорске заказал. Теперь рюмки где-то в углу в корзинах вместе с остальным скарбом. А стаканы вещь повседневная — оставили.
Пельмени с рубленым мясом, а не молотым. Как-то на базаре Фомин видел специального армянина, что стоял в углу с мясорубкой и прокручивал фарш. К нему очередь из всяких мамаш и домработниц. Купили тут же мяса, и чтобы деткам котлетки намутить, подходят к специально обученному «мясорубу» и подают ему кусочки. После каждого клиента товарищ в белом колпаке и цветастом фартуке прокручивал картофелину. Сервис, мать его.
У Аполлоновых на кухне имелась специальная сечка и корытце деревянное. Надо полагать, мама Тоня с самого утра секла тут начинку для пельменей. Аркадий Николаевич на работе. Спортом рулит, дочери в школе, а домработницу не завели. Как-то спросил об этом Наташу, а она так сморщилась и говорит, что, мол, они с мамой и так справляются, а то и так тесно, а тут ещё чужой человек будет вечно мешаться. Понятно, со слов мамы Тони говорила, но Вовка порадовался, в правильном ключе девочку воспитывают.
Пельмени были вкусными, только слепили и сразу в кастрюлю, а потом маслицем облила мама Тоня и поставила остывать, а когда народ пришёл, то на большой чугунной сковороде поджарила опять на сливочном масле. Корочка светло-коричневая замечательная получилась и всю эту роскошь в блюдечко с саморазведённой горчицей ядрёной тыкать. Мечта. Самое интересное, что Агдам неожиданно оказался очень ароматным, то ли из изюма какого делают, то ли ароматизаторы добавляют. Но вкусно. Вовка даже позволил себе кивнуть головой, когда Антонина Павловна себе вторую налила и над его стаканом вопросительно горлышком поводила.
А Аполлонов старший, после половины бутылки «Особой», наоборот, решительно встал и убрал её со стола на подоконник.
