же наш прямой конкурент! Забыл, что он сделал с производителем силовой электроники в Самаре? Купил, чтобы закрыть! Понимаешь? Взял и закрыл! Выбросил на улицу почти пять сотен человек!
Директор же во время этой возмущенной тирады «хлопнул» еще коньяка. После с видимым наслаждением проглотил кусочек лимона.
— Знаю. Все это знаю, Михалыч. Синявин — бульдог. Вцепится и не отпустит, — в пальцах он продолжал держать опустевшую рюмку. — Конечно, нас прикроют. Работникам на дверь укажут. Корпуса в аренду, станки на металлолом. Поэтому и хотел тебе сказать первому… Знаешь, Михалыч… Устал я. Все достало, — ладонью он провел по шее, показывая степень своей усталости. — С утра до вечера кручусь, как белка в колесе. Заказы, тендеры, договора, кредиты, неустойки… Я же жизни не вижу. Внучков понянькать хочу. Жутко порыбалить охота. Мне ночами речка и удочки сняться. А этот Синявин меня уже полгода обхаживал. Считай, каждый день названивал, золотые горы обещал.
Схватив бутылку, он отхлебнул прямо из горла.
— Я ведь тоже не железный. Сколько еще буду сизым соколом летать. За полтинник уже. Здоровье подводить начало. Таблетки глотаю, как витамины. Словом, сказал я себе, что хватит больше горбатиться и нужно соглашаться на условия Синявина, — директор хлопнул по столу ладонью. — Теперь купим с супругой в Подмосковье домик хороший рядом с речкой и лесом. Дочку с внучками туда перевезу. Буду по утрам на рыбалку ходить, а вечером в мастерской столярничать…Ну, что скажешь? — с каким-то вызовом спросил директор, глядя ему в глаза.
Теслин же со вздохом махнул рукой. Он вдруг почувствовал себя таким старым, немощным, что, от охватившей его слабости, едва не свалился со стула. Все его потуги, шевеления показались ему жалкими, лягушачьими или даже муравьиными. Зачем он засиживается в лаборатории, моделируя все новые и новые параметры силовых приборов? Кому нужны все его исследования? Директору? Получается, ему все это даром не нужно! Он уже давно внутренне перегорел, пережив превращение предприятия-гиганта в местечковый заводик. Может все это нужно старым или новым владельцам предприятия? Вряд ли. Скорее всего их интересы также не будут распространяться дальше банального выкачивания любой мало-мальски значимой прибыли. Или работникам предприятия важны его исследования? Тысячу раз нет! Огонь в их глаза уже давно погас.
— Иди с миром, — он снова махнул рукой и, с кряхтением, поднялся из-за стола. — Пойду я.
Не оглядываясь, Николай Михайлович вышел из кабинета. Кивнул головой секретарше и оказался за дверью приемной. Слабость уже почти прошла, хотя пару раз по пути до лестницы ему пришлось и опереться на деревянные панели стены.
— Ничего, ничего, — еле слышно бормотал он себе под нос. — Сейчас до лаборатории дойду, чайку немного попью и полегче станет. Чай не первый раз так прихватывает.
Вдруг за его спиной раздался громкий перестук каблуков и сразу же крик.
— Николай Михайлович, Николай Михайлович! Вот вы где! А мы вас обыскались, — кричала из глубины длинного коридора, залитого солнечным светом, молоденькая лаборантка, Людочка Громилина; светленькая, невысокая, искренне улыбающаяся, она казалась небольшим солнышком, которое щедро делилось своим светом и теплом со всеми окружающими. — Где же вы ходите? Пошлите быстрее в комнату отдыха! Быстрее, быстрее, Николай Александрович! — она схватила его за руку и буквально потащила за собой. — Быстрее.
Немного растерявшись от напора этого светловолосого чуда, Теслен пошел за ней.
— Людочка, что случилось? Куда вы меня ведете? — непонимающе бормотал он. — Что-то в лаборатории? — с тревогой спросил он, чувствуя, как снова начинает ныть в груди. — Людочка?
Причина волноваться у него была довольно серьезная. В заводской лаборатории вот уже неделю раз за разом ставился один опыт, успешный результат которого должен был подвести итог почти пятидесятилетней работы Теслина и его давно уже покойного учителя в сфере теории электромагнитного поля. Страшно было сказать, но в ихней, позабытой Богом, лаборатории с древним оборудованием был открыт реально зафиксированный эффект гравитации. Конечно, внешние проявления были еще не стабильны, параметры не особенно понятны. Требовалось еще множество и множество экспериментальных шагов по исследованию открытого феномена, что на их древней опытной базе можно было делать только с огромным скрипом. Однако, уже была абсолютно понятна суть открытого явления и, главное, виден будущий потенциал. По большему счету сейчас даже он сам не мог объективно оценить будущее этого изобретение. Ведь гравитация — это не только движение в пространстве. Феномен гравитации, если овладеть им и суметь реально применить, позволяет управлять материей и, чем Бог не шутит, временем. Все эти мысли бешенными скакунами промелькнули в его голове, вызывая нешуточное беспокойство. «Неужели опять неудача? Поле вновь оказалось нестабильно? Я снова что-то не учел. Какой же параметр на этот раз меня подвел? Какой? Напряженность поля? Величина магнитного потока? Проклятье, что же?».
— Ой, вы же ничего не знаете, Николай Михайлович! — всплеснула руками Людочка, задорно улыбнувшись. — Вашего же Эдичку по телевизору показывают! Представляете, Петька наш телевизор включил, а там про вашего внучка рассказывают. Давайте, быстрее. Прямо из Германии из самого Берлина показывают. В Бундестаге выступает. Какой же он у вас молодец! Николай Михайлович, как же я за вас рада! — восторженно улыбалась Людочка. — Такой умненький мальчик!
Теслин едва поспевал за ней. Если бы не ее рука, он бы давно уже отстал.
— Откуда он в телевизоре-то? — удивленно бормотал он. — Германия, Берлин, Бундестаг… Подожди-ка, егоза. Не поспеваю я за тобой. Вспомнил, кажется. Дочка вроде говорила, что Эдик должен был на какую-то конференцию ехать. Я-то, дурень, со своей лабораторией все мимо ушей пропустил. Эдик, значит, в Берлин поехал. Вот оно как…
Что-то такое он начал припоминать. Месяц назад, кажется, дочка рассказывала, что исследовательскую работу Эдика вместе с тремя учениками отобрал какой-то немецкий фонд памяти. Николай Михайлович, к своему стыду, совершенно ничего не мог вспомнить ни про этот злополучный фонд, ни про работу внука. В памяти было словно, как в тумане. «Старый дурень, совсем все забыл. Ничего не помню. О чем же внучок там рассказывать будет? Поди о своих любимых гаджетах, инновациях. О чем еще? Не о войне ведь. Разве немчура будет про войну слушать…». Бедный старик даже представить не мог, как он ошибался в своих предположениях. «Точно, о гаджетах. Кхе-кхе…».
Вскоре до него начали доноситься громкие звуки включенного телевизора. На какое-то мгновение ему даже показалось, что он слышит голос своего внука.
— … Йохан Рау был
