и так сказать, — закуражился он.
Я в это поверил. Нет людей без талантов. А что у Витьки несомненно было — так это дар коммуникабельности. Он как-то нутром чуял людей, возможно, сам не отдавая в том отчета. Располагал к себе. Сейчас он, раззадорясь, пустился в монолог о том, как ловко ввинтился в рыночную среду, со всеми познакомился, завел связи… Привирал, конечно, но я-то умел отделять злаки от плевел. И думал, что Витек может очень и очень пригодиться в моих планах… Впрочем, об этом позже.
— Ну так что? — закруглился он. — Пойдем за компанию?
— За компанию… — назидательно начал было я, но спохватился. Лучше не надо. — А когда?
— Да хоть завтра! В выходные там самый урожай. Правда, летом народу поменьше — ну, это ясно: отпуска, сады-огороды…
— Ясно, ясно, — перебил я. — Так… У меня в четыре встреча. Если с утра?
— Лады! Пораньше встанем, и к десяти там. И где-то до пол-третьего… А что это за встреча у тебя?
— Витек! — я умело сделал саркастическое лицо. — Ты что, не помнишь? Я же говорил тебе, что у меня регулярные встречи с агентами под прикрытием. Длительная оперативная комбинация!
— А ну тебя! — он чуть-чуть обиделся. — Агенты… С лохматым пирожком агент, так и скажи…
Я рассмеялся:
— А хоть бы и так. Вдруг у меня ни черта не выйдет! Чего я тогда буду попусту языком трепать? Логично?
Витька отмахнулся и надоедать с расспросами не стал. Мы еще поболтали о чепухе и стали готовиться ко сну, предварительно спрятав пустую бутылку поглубже в шкаф. Мало ли… Витек вырубился сразу, он вообще обладал такой счастливой способностью, а «Кавказ» ее усугубил. Я же под легкое похрапывание соседа пристроился в койке поудобнее, включил ночник, взял несколько книжек… Читал, конечно, не ради размышлений, а так, чтобы информационный ручеек лился. Пока глаза слипаться не стали. Тогда выключился и всю ночь видел беглые, но приятные сны. Даже летал в облаках и такие фигуры пилотажа выделывал — мое почтение!
Утром Витька, паразит, проснулся ни свет, ни заря, и пустился мотыляться по комнате, бурча и чем-то шебурша. Разбудил, конечно, когда еще можно было часок-полтора поспать.
— Эй, негоциант, — с неудовольствием сказал я. — Ты чего спать не даешь⁈
— Да, черт… извини. Билет комсомольский куда-то дел! Найти не могу.
— Тебя на толкучку по комсомольскому билету пускают?
— Да ну… — ему было не до смеха. — А если потерял? Представляешь, какой кипиш будет⁈
— Да куда он мог деться, — утешил я. — Ищи получше!..
Утрата комсомольского билета — это, конечно, не то, чтобы неприятность. Это близко к катастрофе. Конечно, не клеймо, не Каинова печать, то есть не крест на дальнейшей жизни, но несколько ближайших лет можно себе подпортить. И уж во всяком случае, надо сильно постараться, чтобы загладить такую оплошность.
Сон улетучился. Я мысленно чертыхнулся, наблюдая за тем, как Витька бесплодно шарится по полкам шкафа, по тумбочке, чертыхаясь и матюкаясь.
— Да где же он, зараза!.. Все вроде обыскал, нигде нету!
— Ты рассуждай здраво, — посоветовал я. — А ты одно и то же без толку ворочаешь. Найди точку опоры. Вспомни, где и когда ты его в последний раз видел?
— Ну где?.. Да здесь же, вот, — он хлопнул ладонью по тумбочке. — Я отлично помню! Я в этом плане вообще… педант.
— Ладно, педант. Где — это мы выяснили. А теперь вопрос: когда?
— Когда в последний раз видел?..
— Да.
Витек призадумался.
— Ну когда… Хм! Да уж давненько. С неделю тому назад примерно. Может, больше…
Меня осенило.
— Ха! Ну тогда все. Считай — нашли.
Витька воззрился на меня с надеждой. Тут меня осенило еще раз — озорной мыслью.
— Кстати! За ценную информацию предлагаю уменьшить долг. На пятерку. Теперь будем считать, что я тебе должен четвертной. Идет?
Витька потускнел.
— Э-э… ну, ты уж… как-то это неэтично…
— Ладно, ладно, шучу. А теперь, как говорится, следите за мыслью! Итак, ты видел здесь билет примерно неделю назад. И в те же дни поехал домой…
Витек с размаху звонко хлопнул себя ладонью по лбу:
— Точно! Точно! Как же я, дурак, забыл!.. Ну конечно, я его с собой взял! Я ведь еще в райком собрался зайти. С учета сняться. Правда, так и не зашел, но это другая история…
Дальше он вспомнил, как дома положил билет на этажерку, да там и оставил. Все это внезапно озарилось ясным светом, и Витек стал нецензурно поражаться тому, как такое можно было позабыть.
— Ничего странного, — я решительно отбросил покрывало и встал. — Голова предмет темный и странный… Ну что, собираемся?
— Ага. Чайку попьем?
— Ну, чай не пьешь — какая сила…
Пока завтракали, я постарался ненавязчиво выведать, где находится барахолка. Немного хитрости и включения памяти — и все стало ясно. Это за Дворцом культуры какого-то предприятия; Витек толком не смог объяснить, какого, но я понял. Я проезжал его на троллейбусе неделю назад. Явно современное сооружение, украшенное мозаичными панно абстрактно-наукообразного содержания: планетарная модель атома по Резерфорду (советское изобразительное искусство ужасно любило эту схему!) и некие вихри стихий. Само же здание вполне шаблонное — вообще мода тех лет на огромные цветные фрески была, как мне кажется, недорогим средством компенсировать архитектурный примитив. А тот, в свою очередь, был вынужденно порожден необходимостью вводить в строй гигантские объемы жилья, точнее, гражданских объектов в целом. Какие уж тут изыски при таких темпах и затратах…
— Ну, готов? — торопил меня Витька. — Пошли! Что-то мне интуиция хорошие сигналы посылает.
— Рыбалка будет удачной?
— Есть такое предчувствие!..
Он уже успел отобрать на реализацию часть товара: прихватил на всякий случай все три «Сейко» и остатки жвачки, сигарет, да еще не знакомые мне прежде штучки: два японских микрокалькулятора и несколько красивых фирменных шариковых ручек. Все это добро вполне поместилось в пластиковый пакет.
— У тебя прямо элитный товар, — заметил я. — Для снобов.
— Ну, а то! — заскромничал Витек. — Конъюнктуру сечем!..
И мы отправились навстречу прибыли.
Плановая советская экономика имела ряд несомненных преимуществ. И ряд не менее очевидных минусов. Прекрасно умея производить сложнейшие космические корабли,