Подумав, я решил не заходить внаглую в лагерь, а отправить гонца за командиром. Гонцом я выбрал паренька на одном из постов охранения, спокойно подошел со спины, пнул по ногам и, показав оружие, велел:
— Оружие не трогаем. Ты, шкет, бежишь за командиром. Скажешь, с ним хозяин этого леса, Леший, поговорить хочет. Бегом.
Лицо у меня было закрыто тряпкой, на манер ковбоев, поэтому я спокойно дождался Шевченко и команду поддержки, укрываясь за стволом дерева метрах в пяти от поста, продолжая контролировать второго часового.
— Командир ко мне, остальные на месте, в случае чего стреляю на поражение! — скомандовал я.
— Ага, а если шмальнешь? — отозвался один из них. По-видимому, это и был Шевченко.
Присмотревшись к партизанам, я ненадолго прищурился и, усмехнувшись, крикнул:
— Так, Шевченко на месте, с гражданским штафиркой не вижу смысла разговаривать. Москалев, узнаешь меня?
— Откуда меня знаешь? — откликнулся один из партизан, что по-пластунски обходил меня с фланга.
— Забыл, кто тебе тылы на заставе чистил за несколько часов до начала войны?
— О, — лейтенант быстро встал на ноги и скомандовал отбой, направляясь ко мне, и первым же протянул руку: — Здорово… Подрос, а пес тот же.
— Тот погиб, это брат его младший, — пояснил я и кивнул в сторону. — Отойдем, поговорить надо.
— А командир?
— Ты кто в отряде?
— Начальник разведки, еще и исполняю обязанности начальника штаба.
— Тогда на хрен.
— Понял, — кивнул лейтенант и махнул рукой, чтобы Шевченко, пристально нас разглядывающий, не подходил.
Мы отошли от лагеря метров на сто и устроились на стволе поваленного дерева.
— Ты как тут оказался-то? — спросил я у него, внимательно осматривая внешний вид.
Лейтенант имел обычные красноармейские галифе, гражданскую рубаху, пиджак и кепку. По бокам висели магазины к автомату, что он тискал в руках, позади на правой ягодице вроде была кобура с пистолетом.
— Да как и все, попал в плен, бежал и вступил в отряд. Наша основная база в двухстах километрах отсюда, тут мы случайно оказались.
— Что за причина?
— Помнишь, ты нам схрон отдал? Мы же тогда так и не дошли до него. Ну, а когда я летом вспомнил о нем, мы решили рейд до зимы устроить, ну и навестить его, противотанкового у нас ничего не было. Вроде все шло нормально, уничтожили два гарнизона, то там, то тут, переправу с паромом, добрались до твоего схрона, достали вооружение, припасы. Все целехонько, и после первой же засады на трассе Владимир-Волынск — Луцк немцы как с цепи сорвались и загнали нас сюда. А постреляли мы хорошо, ПТР головной броневик поджег и бронетранспортер, а второй, что в конце колонны шел, парни гранатами забросали.
— Еще бы не загнать, вы ведь представителя Ставки Гитлера уничтожили, инспектора в звании полковника, вот из Берлина и слали гневные телеграммы местному командованию — изловить и уничтожить.
— Ох, ничего себе, — присвистнул лейтенант. — Надо будет Шевченко доложить, а то он печалится, что за нами громких дел нет.
— Твое дело… Значит, вас загнали сюда, вы дважды пытались уйти, но вас снова загоняли в лес. Глупо, нужно было дать выйти и в открытой местности перестрелять… Значит, так, лейтенант, вы мне тут мешаете, поэтому вам в течение суток нужно лес покинуть.
— Но как? — растерялся тот. — Все же перекрыто!
— Есть тут одна лазейка, выведу вас из леса, помогу уйти подальше. Но у вас теперь задача стоит другая. Уйдете километров на сто, я смотрю, опыта вам не занимать по оккупированной территории ходить, и там, уничтожив какой-нибудь пост, выдадите информацию свидетелям, что вы отряд Шевченко, мол, обманули немцев и ушли у них из-под носа. Мне нужно, чтобы нацисты сняли наблюдение с леса и вообще убрались из округи. Работать мешают.
— Не слишком просто?
— Заумные планы не всегда идут так, как надо, а это простая уловка, должна сработать. Понял свою задачу?
— Понял, но у нас раненые.
— Раненые-е, — протянул я и задумался, но быстро нашел ответ. — Карта есть… ага, смотри, вот я тебя карандашом метку ставлю. Тут хутор пана Казимира, старика, что постоянно с клюкой ходит. Он мне должен. Скажешь, от Лешего, он укроет раненых и присмотрит за ними. Если его на хуторе нет, то даже не суйтесь, дальше уже самим придется о своих заботиться. Это все, чем я могу вам помочь.
— Не получится, — покачал головой лейтенант. — Мы этот хутор проходили, когда нас немцы гнали, там одни закопченные стены. Похоже, еще в сорок первом спалили.
— Уверен?
— Да. Там четверо наших осталось, отход прикрывали, точно он.
— Беда-а, — протянул я, принимать очевидное решение не хотелось, но пришлось. — Ладно, оставляете раненых в своем лагере, потом за ними придут мои люди и заберут, а чуть позже на Большую землю отправят. Так нормально?
— Так норма. Мы тогда нашу медсестру оставим, хорошо?
— Пригодится, медиков у меня нет.
— Хорошо, я сейчас с командиром пообщаюсь и передам ему ваши слова. Нам уходить надо, поэтому думаю, он примет правильное решение.
— Кстати, а кто он? Из политработников?
— Он-то? Нет, бывший писарь в домоуправлении Харькова.
— Поторопись.
Лейтенант быстро исчез среди деревьев, умчавшись к лагерю, а я продолжил размышлять, правильно ли все сделал. Не ошибся ли часом где? По всем прикидкам, все сделал правильно.
Шевченко принял мое предложение, он действительно куда-то торопился, но куда, информацию я не получил. Причем так торопились, что раненых спокойно оставили на моем попечении, хватило слова Москалева, что я свой. Раненых было восемь, двое ходящих, третий относительно. Девятой оставили молоденькую девушку, которая действительно была дипломированной медсестрой одного из медсанбатов, что отступал, попал в окружение, и она после некоторых приключений попала к партизанам. Миленькая оказалась, курносая, по виду лет двадцать, не больше, но не в моем вкусе.
Мне о ней Москалев рассказал и, судя по тому, как он бросал на нее взгляды, явно нервно дышал к девушке, поэтому я пообещал за ней присмотреть.
— Кстати, лейтенант, ты старшину Егорова с соседней заставы знал?
— Конечно, соседи же.
— Что он за человек?
— Пограничник отличный, пятнадцать лет служит, за год до начала войны на хозяйственную должность был переведен, а до этого как все, не раз руки контрабандистам крутил. Стреляет отлично, снайпером был у себя на заставе, постоянно они нас в этом обходили на отрядных соревнованиях.
— Опиши мне его.
— Высокий, крепкий, ходит очень тихо. Волосы светлые, нос с горбинкой, одно ухо повреждено, отчего прижато к голове. Левое, если не ошибаюсь. Глаза вроде зеленые. Когда долго смотрит вдаль, склоняет голову немного вправо…
