— МарьИванна, это родственник наш дальний приехал, мы на веранде посидим? — Надо успокоить женщину, а то она себе уже неизвестно что навыдумывала, внешность у Григория все-таки страшноватая
— Да, конечно, Геночка, какой разговор, устраивайтесь, я сейчас чайку поставлю, — моя доблестная защитница скрывается в доме, оставляя нас наедине.
— Ну, пойдем, поговорим…
Молча собираю завтрак на стол, пытаясь прокачать ситуацию. На кого может геройский гвардеец работать? С какой целью его послали? Как он меня нашел? Что ему (им) от меня надо? Одни вопросы. Если подумать, то он такой же как я-Георгий. Искалечен на службе, лишился работы и смысла жизни. Кто дал ему новый смысл? Придя к некоторым выводам, вполне возможно и неверным, спрашиваю самое актуальное:
— Милославскому сдашь?
Отрицательное мотание головой.
Григорий ест аккуратно и красиво даже при отсутствии положенных столовых приборов. И как я мог принимать его за деревенщину?
— Закладка в пакете с документами была?
— Угум.
— Что теперь делать будешь?
— Ничего. Присматривать.
Вот и поговорили.
— Меня теперь Геной зовут.
Здравствуйте, меня зовут Геннадий, и я алкоголик. Господи, какая хрень в голову лезет!
— Знаю.
— А тебя?
Мужчина странно смотрит на меня, словно пытаясь заново оценить.
— Осмолкин Григорий Андреевич.
— Просто Осмолкин? — еще более долгий и пристальный взгляд.
— Просто Осмолкин. Можно просто Григорий.
Забавно, куда же подевалась клановая фамилия? Отказался совсем или только на время операции по присмотру за мной? В личном деле, кстати, тоже только личная фамилия стояла. Если б я ту книжонку случайно не прочитал, так бы и считал Григория простым смертным, максимум — родовитым. То, что он пятый сын, роли не играет, его отец имеет достаточно близкое родство с главной ветвью семьи, чтоб дать своим детям столь много значащую в этой империи вторую фамилию. Вот гипотетические дети Григория — уже не факт, это зависит от того, кто будет их мамой. Основные клановые плюшки перепадут старшему брату и его наследникам — кланам тоже невыгодно поддерживать абсолютно всех членов союзных семей — родов. Младшие дети пробивают себе дорогу сами, это аксиома во всех мирах, если речь идет о наследстве.
Что ж, если не требуется всех этих реверансов, положенных по этикету, я только за. Между прочим, я тоже мог бы быть клановым, если б отца не изгнали.
И вот сидим мы, два аристократа, на веранде маленького домика на окраине Москвы, жрем творог со сметаной и вареньем, запиваем чаем. Пикник на обочине жизни.
В тот раз разговор у нас так и не получился. Убедившись, что сбегать я пока не собираюсь, Григорий дал мне свои координаты в городе на всякий случай и откланялся.
А дальше бывший гвардеец стал ненавязчиво опекать нас с Натальей. Присмотр действительно был деликатный: в наши дела он не лез, ничего не запрещал, иногда давал весьма дельные советы. Периодически он исчезал по своим таинственным делам, появляясь потом, как ни в чем не бывало, к обеду или ужину с полными руками вкусностей. В общем, вписался в наш маленький коллектив на правах какого-то пятиюродного дядюшки: вроде и родня, а вроде и так. Не сказать, чтоб меня его присутствие в жизни очень радовало, сам-то он мужик нормальный, а вот что за начальство у него — неизвестно. Но и напрягаться я со временем перестал. Тем более, что у него с Натальей какие-то шуры-муры нарисовались, а у меня и без него хлопот хватало.
— Геночка, миленький, ты же все можешь! Вылечи его!
Вот так заявочка. И что теперь отвечать?
— Наташка, ну что ты выдумываешь, ну что я могу?
— Ты можешь, я знаю! — девушка хватает меня за руку с такой силой, что явно останутся синяки. — Егорка, пообещай мне!
Пытаюсь зайти с другой стороны.
— Нат, он же не женится на тебе никогда.
— Почему? У меня теперь титул будет…
— Он клановый. Его семья никогда не примет такой брак, будь ты хоть трижды титулованная. То, что он до сих пор не женат — это его решение, с которым его родня наверняка не согласна, но тебя за такое точно со свету сживут.
— Он же не одаренный!
— Ната, он был одаренным, просто потерял способности. Гриша, между прочим, подвиг совершил, про него даже в книжке написано было. Сейчас сама увидишь.
Приношу из своей комнаты мемуары чиновника, которые по случаю приобрел в магазине. Несколько абзацев, посвященных Григорию, я зачитал до дыр, в надежде понять этого человека. Книжка практически сама раскрывается на нужной странице.
— На, вот, почитай.
— Какой красивый! — тонкие пальчики нежно гладят фотографию молоденького бравого гвардейца.
Тьфу ты! Вот дурная девка, я ей про одно, она мне про другое! Оставляю ее изучать сей шедевр. По-крайней мере слезоразлив прекратился.
Но выводы из этого последовали совсем не те, что я ожидал. Неделю, назначенную Мазеиным-Давыдовым на рассмотрение нашего вопроса, Наталья ходит непривычно молчаливая и задумчивая, невооруженным взглядом заметно, как крутятся шестеренки в ее голове. Из меня собеседник тоже так себе: сильно выложился за прошлые месяцы, теперь наступил откат. Хуже некуда ждать, когда от тебя уже ничего не зависит.
"Сим указом от 10 октября 2017 года от Р.Х. за выдающиеся деяния в области сохранения исторического наследия Российской Империи, за значительное попечение нуждам Московского Государственного Музея мещанку Иванову Наталью Сергеевну перевести в дворянское сословие с правом основать свой род, дабы воспитать потомков ея, к славе и процветанию Государства Российского.
Дать новому роду фамилию Ливановы с правом передачи титула в соответствии с наследственным правом, о чем в дворянских родословных книгах сделать запись".
Новоиспеченная дворянка держит в руках гербовую бумагу и плачет. Она тут такая не одна. В большом зале городского дворянского собрания находится наверно человек сорок будущих опор империи и у каждого своя группа поддержки. Награждаемый может провести с собой до десяти человек. Некоторым и такого количества мест не хватило, поэтому кроме меня по нашему приглашению прошло еще девять человек из свиты купца Гавриленко. С учетом нашего интереса, разумеется. Гавриленко, кстати, оказался вполне вменяемым, и на некоторую корысть с моей стороны посмотрел даже одобрительно. Надо будет потом продолжить знакомство, лишним не будет.
Генерал-губернатор лично вручает каждому родовую грамоту и печатку с гербом, жмет руки мужчинам и целует воздух над запястьями у дам. С виду и не скажешь, что ему это мероприятие глубоко по барабану. Галантен, улыбчив, обаятелен, словом настоящий аристократ, в отличие от остальной публики. Награждаемых дам кроме Натальи немного — всего с десяток, и это явно "миллионщицы". Вот мужчины более разнообразны в своих заслугах. Есть военные, отличившиеся на службе, есть архитектор, построивший какой-то значимый для города объект, есть даже парочка геологов, невесть как попавшие в списки, потому что конкретные заслуги не озвучиваются, все подается обтекаемыми фразами. Например, "миллионщики" получают свои грамоты "за способствование процветанию государства". Тоже верно, а то чем потом детям гордиться.
