— Пожалуйста, продолжай, — услышал я негромкую просьбу.
— Продолжать что? — Насмотревшись на этот вывернутый мир, я и не подумал удивиться поведению хищника. Если бывают говорящие мышки, то почему не быть говорящим кошкам?
— Ты так хорошо думаешь — тихо, нежно, немного грустно. Это стихи?
— Нет, милая. Это воспоминания.
— А ты не мог бы вспомнить ещё что-нибудь? Такое же.
— Я не умею по заказу, моя хорошая (почему-то я был совершенно уверен, что это существо женского пола), но, если хочешь, я могу почитать тебе настоящие стихи.
— Красивые? Почитай…
Я пересказывал ей стихотворение, недавно услышанное мной, — песня, звучавшая в курилке в ночь всескоропомощной попойки. Оно удивительно сочеталось с настроем моих недавних мыслей, подслушанных пришелицей:
Хищница замерла, вслушиваясь в музыку строк, окаменела так, что ни единый волосок не шевелился на её серебряной шкуре. Лишь глаза то затухали, то вновь вспыхивали синим огнём в такт поэтическому ритму.
Повисла в воздухе последняя строка. Гостья тихо вздохнула и вытянулась рядом со мной на песке, положив изящную голову на лапы.
— Действительно красиво…
— Кто ты?
— Я — Та, Которой Принадлежит Ночь. — В её словах вовсе не звучало ненужной выспренности. Всем нутром я чувствовал, что это имя действительно выражает подлинную сущность великолепной хищницы.
— Откуда ты взялась?
— Я была всегда и всегда буду. Я прихожу в сумерках и ухожу с рассветом. Обо мне слышали даже в твоём мире, чужак, — такова моя сила и власть! Ничто прежде не могло твориться во тьме без моего благоволения!
Бездонные озёра её зениц полыхнули надменно и властно. От меня, однако, не ускользнуло словечко «прежде».
— Что же изменилось теперь, владычица?
Дивная шкура её передёрнулась. Перламутровая волна прокатилась от загривка к хвосту, постреливая электрическими искрами.
— Не смейся, чужак! Мне ничего не стоит лишить тебя жизни! — Из бархата приподнявшейся лапы выскользнули, сверкнув алмазным блеском в лунном свете, четыре отточенных кинжала. Удивительно, но абсолютно никакого страха я не испытывал.
Смертоносные когти спрятались бесшумно. Пришелица отвернулась и нехотя ответила на вопрос:
— География…
Я протянул руку и коснулся шелковистой шерсти. Та, Которой Принадлежит Ночь, напряглась. Моя рука неспешно скользнула от загривка вниз, нашла ложбинку между лопаток. Тихие поглаживания и почёсывания понравились хищнице. Она расслабилась и снова прилегла на песок.
— Ты странный… Ты пахнешь кровью и смертью, но в тебе нет зла. Ты дружишь с безумием, а руки у тебя ласковые. Я лишила бы жизни любого, кто посмеет коснуться меня, а ты делаешь это, и мне нравится. Словно ты имеешь право… Почему ты не собираешься трепетать предо мной? Я поняла. У тебя в сердце столько боли, что для страха места не осталось. А воины, пришедшие из твоего мира, переполнены страхом, потому и жестоки. Они пытаются залить его кровью и вином, не зная, что ими-то страх и питается. Он молчит, только пока сыт, а проголодавшись, снова требует вина и крови…
И с чисто женской логикой попросила:
— Прикоснись ко мне ещё…
Я положил руку на изящное горлышко хищницы, ощущая трепетание жил под тонкой кожей, погладил, почесал тихонько под подбородком. Владычица ночи прикрыла глаза, посветлевшие от удовольствия. Казалось, она вот-вот замурлычет, подобно простой кошке.
— Моя сила не безгранична. Воды и болота мне не подвластны, пески тоже, хотя в пустыне я могу кое-что. Город живёт по своим законам, которых он сам же не в состоянии постичь. Но я была хозяйкой под пологом леса и на равнинах. Когда же пришли чужие из твоего мира — перепуталось всё. Я выхожу в сумерках в свои владения и не могу понять, куда идти. Где была роща — стал город, где река — пески. Твои соплеменники заполонили мир насилием и ужасом. Но там, где я нахожусь, ночь пока ещё принадлежит мне. Что бы ты хотел от меня, странный чужак?
— Не зови меня чужаком, пожалуйста. У меня есть имя. — Я представился.
— Хорошее имя. Са-ша… Будто волна, откатываясь, шуршит по камушкам.
— А как тебя зовут, мягкая? Ведь Та, Которой Принадлежит Ночь, — это не имя, правда?
— В разные времена и в разных мирах у меня было много имён. В твоём мире меня именовали Баст и почитали, как богиню.
— Ты что же, живёшь во многих мирах одновременно?
— Конечно нет. Просто я люблю путешествовать. Мой дом и не здесь, кстати. Это было когда-то одно из моих любимых мест. Я зашла сюда однажды и не смогла выбраться. Теперь и рада бы, но это пока невозможно.
Прикинув, что земным именем её звали древние египтяне, я невольно задался вопросом о возрасте моей новой знакомой. Цифра получилась внушительная. От комментариев я предпочёл воздержаться (всё-таки особа женского пола!) и вернулся к началу разговора.
— Все эти имена, которыми тебя называли, не могут быть настоящими. Их для этого чересчур много. Как же тебя зовут на самом деле?
— Назвать кому-либо своё подлинное имя — значит дать власть над собой. Назови меня сам. Это имя будет моим только для тебя, никто иной не посмеет его произнести.
Гибкая спина упруго прогибалась под моей ладонью.
— Ты не будешь возражать, если я назову тебя Линой?
Глаза ярко вспыхнули, удивлённо раскрывшись.
— Я не знала, что ты колдун!
— Да я и сам не знал. А почему?
— Ты почти угадал… Это не может быть совпадением. Нельзя в сотнях тысяч имён нечаянно найти столь похожее, не обладая тайным знанием! Не случайна власть твоих рук надо мной, чужак с именем прибоя. Приказывай. Теперь я обязана тебе служить.
— Ещё чего не хватало! В жизни ни к чему не принуждал женщину. У меня совершенно другие методы добиваться.
— Я не поняла тебя. Ты не хочешь, чтобы я была покорна тебе во всём?
— Даже если б хотел, то мне была бы отвратительна мысль, что это делается по обязанности.
— Ты не можешь просто так оттолкнуть меня! Если не хочешь видеть меня у своих ног, то должен освободить от своей власти. Но я не могу понять, чем я не угодила тебе?
— Милая, мне не нужно угождать. Ты очень нравишься мне, моя тёплая, но зачем тебе находиться у моих ног? Это некрасиво и унизительно. Будь рядом со мной, если хочешь, то будь выше меня. Той, Которой Принадлежит Ночь, не пристала роль служанки!
— Я должна принять это как освобождение?
— Безусловно, Лина. Я и в мыслях не держал ничего иного.
Сильное горячее тело на мгновение благодарно прильнуло ко мне. Я почувствовал его необычный резковатый, но приятный запах.
