– Товарищ полковник. А я, кажется, знаю, как заставить немцев стрелять вхолостую.
– И как именно? Будете уговаривать?
– Нет, не буду. Я лучше им пакость устрою. Ну, не я лично, а бойцы по моему совету.
– Я вообще-то знаю, что на пакости женщины большие мастерицы, но что именно вы хотите предложить?
– Как вы полагаете, немцы любят своего фюрера?
– По крайней мере, официально – да.
– А что сделают немцы, если вдруг на линии фронта увидят большие плакаты, на которых их обожаемый фюрер будет изображен в самом непотребном виде. Например, висит в петле с высунутым языком, или летит от пинка русского сапога.
– Да, это действительно пакость. Вполне вероятно, что они откроют огонь по таким плакатам.
– Вот вам, товарищ полковник, первая пакость. Но есть еще и вторая.
– Давайте вторую, это становится интересным.
– Представьте, что вот в утреннем тумане наши бойцы строем идут в атаку. Что делают немцы?
– Стреляют, конечно.
– Точно, я тоже так думаю. Но огонь они ведут не непрерывно, а очередями. Как только раздается очередь, бойцы падают. Огонь прекратился – снова встают и идут.
– Ну если бойцы так будут ходить, то до вражеских окопов дойдут немногие.
– Правильно. А если они так ходить не будут, а будут только изображать движение?
– Не понял? Поясните.
– Помните около месяца назад были учения? Там во время обучения для демонстрации результатов бомбежки и атаки танков использовались чучела. А кто нам мешает изготовить пару сотен таких чучел и пустить их в атаку вместо себя? Разумеется, сама бы я до такого не додумалась, но киноэпопею «Солдаты свободы» смотрела, а там как раз использовали подобный трюк с чучелами. Правда это было, кажется, году в сорок третьем или даже сорок четвертом, но это уже детали.
Полковник проникся моими идеями и ускорил шаги, чтобы, насколько я поняла, добраться до командарма, который со своим штабом двигался метрах в ста впереди. Не было его довольно долго, пару часов. То есть он появился около меня как раз в тот момент, когда объявили привал. И то дело. Пора бы уже поужинать. Полевые кухни в целях маскировки не запускали, поэтому бойцы собирались в небольшие группы и на мелких костерках разогревали консервы и чай. Только мы с Костей с удобством расположились около нашего костерка и поставили на пенек закипевший котелок, как к нам подсел полковник.
– У меня для вас, товарищ Северова, сразу несколько новостей. Во-первых, за вашим гауптманом сегодня ночью пришлют самолет. И вы вместе с ним полетите через линию фронта к нам в тыл. Ценный гауптман оказался. А, во-вторых, ваши идеи с плакатами и чучелами понравились, и как раз сейчас их начали реализовывать. Нашли и художников, и мастеров по изготовлению чучел. И, соответственно, ищут снайперов или, по крайней мере, тех, кто умеет стрелять из винтовки с оптическим прицелом.
Вот тебе и раз! И с какой стати мне лететь. Не люблю я летать, пусть даже на большом самолете, в котором повезут и пленного с конвоем, и, возможно, несколько раненых.
– Товарищ полковник. Не хочу я лететь. Некрасиво бросать часть в такое время. Тем более, что у нас много раненых. Пусть лучше вместо меня возьмут лишнюю пару раненых. Им действительно нужно срочно в тыл. Думаю, что товарищ Жуков еще несколько дней без меня обойдется. А то получится, что вот придумала интересные идеи, а как до их реализации, так сама смываюсь. Не согласна.
Полковник кивал в такт моим словам. Казалось, что они отвечали каким-то его мыслям. Потом он заявил.
– Примерно это я и ожидал от вас услышать. Правильно вас охарактеризовал Валентин Петрович.
– Какой Валентин Петрович? Это вы про майора Григорьева?
– Разумеется, про него. Как никак наш штаб располагался в Гродно и с майором Григорьевым я хорошо знаком. Кстати могу вас порадовать. Как раз перед окружением я слышал, что майор Григорьев перешел работать в контрразведку Западного фронта, поэтому после прорыва вы с ним обязательно встретитесь.
– Вот это действительно порадовали, товарищ полковник. Наконец, смогу вернуться к нормальной работе по основной на данный момент профессии.
– А какая у вас до этого была профессия?
– Так я, товарищ полковник, недоучившаяся студентка – окончила два курса энергетического института. Поэтому, как только станет поспокойнее, так сразу вернусь в институт. Там меня ждут и даже обещали параллельно с учебой дать интересную работу.
– Учиться – это очень хорошо, но думаю, что это произойдет нескоро. Вон как сейчас немец напирает.
– Все так, товарищ полковник. Но уверена, что года за три мы с немцем справимся. Конечно, обидно терять три года, но тут уже деваться некуда.
За этими разговорами мы быстро справились с более, чем скромным ужином, после чего было объявлено, что движение продолжим через три часа. А пока всем, кроме часовых разрешили отдыхать. Я, как говорится, где сидела, там и улеглась. Проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Оказалось это Костя меня будит.
– Товарищ лейтенант, поднимайтесь. Самолет прилетел.
– Какой самолет? Причем здесь самолет?
– Не знаю, но товарищ полковник приказал вас разбудить.
– Хорошо, уже разбудил, теперь можешь отдыхать.
Я с трудом села, потом встала. Сделала несколько наклонов в разные стороны, чтобы разогнать кровь, прихватила винтовку и пошла к самолету. Это был какой-то допотопный (по моим оценкам) и очень большой самолет. Находившийся тут Астахов сказал, что это самолет ПС-84, который может и груз вести, и пассажиров. Наверное, для такого непросто было найти посадочную площадку, но вот нашли. Я подошла к самолету, когда его разгрузка практически закончилась, поэтому что именно он нам доставил, я не узнала. Могла только предположить, что доставил он еду и боеприпасы. В ожидании погрузки около самолета поставили ряд носилок с ранеными. При этом у меня мелькнула мысль, что, поскольку какое-то количество раненых увезут самолетом, то вполне возможно, что мне вернут мотоцикл, а полковник получит назад Лешу с моей машиной.
Пока я стояла в раздумьях, рядом прошли командарм Кузнецов и, как я предположила, командир самолета. При этом Кузнецов быстро вполголоса что-то выговаривал пилоту. Подслушивать было неудобно, и я отошла немного в сторону, чуть не наткнувшись на Астахова.
– Вот, товарищ Северова, наш командарм тоже не хочет лететь в тыл. Ведь этот самолет прислали не только за вашим гауптманом, но, в первую очередь, за командармом. А он, как и вы, не хочет оставлять армию и собирается идти на прорыв вместе с нами.
Ну и правильно, подумала я. Конечно, приказы надо выполнять, но как потом чувствовал бы себя настоящий генерал, зная, что бросил свою армию в критический момент. За разговором я пропустила момент, когда всех пленных и раненых загрузили в самолет, и он начал разгон для взлета. Я вздохнула свободнее. Все, теперь вперед на прорыв без вариантов. И больше этим вопросом не заморачиваться.
