— Потерпит твой конь, — сказал я. — Участие в такой операции станет для ребят настоящим военным университетом!
— Оно так, — сразу остыл Макарыч.
ОЛЬГА
«Что за свадьба без цветов? — пьянка и шабаш!» Так у Маши с Мишей и получилось, по Высоцкому: цветы на свадьбы были, — Мишка расстарался — а вот ни пьянкой, ни, тем более, шабашем, там и не пахло. И всё Спиридонова. Объявила, понимаете, свадьбу безалкогольной, и на том упёрлась. Да бог бы с ней, с выпивкой, — кому надо, всё равно ведь клюкнули втихаря — она ещё и от венчания отказалась! Дура! Ой, дура, такую красоту по боку пустила. Короче, не свадьба у них получилась, а заседание смешанной партячейки, я так думаю.
Когда расходились, я толкнула Мишку в бок:
— Не забудь перед молодой женой в попаданстве покаяться.
— Сам разберусь! — Зло так ответил, неласково. Оно и понятно: он-то с нами втихаря не клюкал…
МИХАИЛ
Я без Ведьминых подначек собирался всё рассказать Маше, только не мог решить: ДО или ПОСЛЕ? Решил после. И вот лежим мы такие все из себя умиротворённые, Машина голова на моём плече, а я с духом собираюсь. Наконец собрался…
Дослушивала Маша, уже наполовину от меня отвернувшись. Когда я замолк, встала и молча вышла из комнаты. Я полежал, полежал, и за ней. Вижу, стоит у окна в одной сорочке, только плечи платком прикрыла. И до того стало мне себя жаль, что подошёл я к ней и обнял за плечи, осторожно так обнял. А она сразу погрузилась в мои объятия и говорит:
— Хорошо, что ты мне раньше не открылся. Я бы тогда нипочём за тебя не вышла.
За завтраком — Маша приготовила. Встала пораньше и приготовила! — обсуждали подготовку к Всероссийскому Сельскому Сходу и ход выборов в Учредительное собрание.
— Кому в голову пришла идея собрать крестьян в Москве, тебе или Чернову? — спросил я.
— Мне, — призналась Маша. — Понимаешь, Мишкин…
— Предупреждаю! Это дурацкое прозвище терплю только из её уст, кого другого пристрелю сразу!
— … слова «Петроград» и «Сход» в моём представлении не гармонируют друг с другом.
— И правильно: не гармонируют! И нечего вздыхать.
— Я не потому вздыхаю…
— А по чему? По «учредилке»? Так там тоже вроде всё в порядке.
— Порядок меня, Мишкин, и пугает, — призналась Маша. — Тут порядок, там порядок, уж больно всё гладко, в жизни так не бывает…
Сглазили, Мария Александровна! С утра Генштаб, Ставка, ГПУ, правительство — все на ушах стоят! Бунт на кораблях, бунт в частях — анархисты взбунтовали армию и флот. Не всю армию, и не весь флот — лишь малую толику, но перед германским наступлением даже взбунтовавшаяся рота представляется гранатой без чеки посреди порохового погреба, а тут ротой не обошлось.
Ближе к полудню стали известны подробности. Товарищи анархисты обвинили большевиков в отступничестве и призвали войска к неповиновению. Среди военных комиссаров всех рангов изначально было немало анархистов. ГПУ начало их потихоньку заменять большевиками и эсерами, но довести дело до конца не успело — теперь огребаем по полной программе! Эпицентр анархистского взрыва пришёлся — и почему я не удивлён? — на части, обороняющие Моонзундский архипелаг. Может, вражья разведка постаралась? Разберёмся, со всеми разберёмся и каждому воздадим по заслугам его!
В здании правительства мой кабинет находился рядом с кабинетом Ленина. Только что там завершилось экстренное заседание правительства. Было решено: выступление анархистов подавить в кратчайшие сроки, жёстко, но без лишней крови — какие-никакие, но свои. Я только что вернулся в свой кабинет и успел переговорить с Брусиловым. Главкомверх сказал, что в сопровождении Духонина немедленно отбывает в Ставку. Потом позвонила Маша.
— Только что говорила с Кропоткиным. Он согласился написать воззвание, в котором призовёт анархистов в войсках и на флоте прекратить бузу.
— Как тебе это удалось? — восхитился я.
— Ты про Кропоткина? Не спрашивай — сама не понимаю!
— Ты у меня умница! — я чуть не поцеловал телефонную трубку.
На том конце примолкли, потом Маша сказала:
— Ладно, Мишкин, у тебя куча дел, да и мне надо успеть, пока Кропоткин пишет воззвание, переговорить с парой-тройкой известных анархистов — нам их подписи тоже не помешают.
Не успел дать отбой, как телефон зазвонил снова. В трубке звучал голос Васича:
— Мне только что звонил Колчак, просил «Аврору», хочет идти на ней на острова.
Я задумался, потом посоветовал:
— Так дай!
— Я уже дал, — ответил Васич.
— А мне тогда чего звонишь? — возмутился я.
— Для порядка.
Только положил трубку — вошёл секретарь.
— Михаил Макарович, в приёмной сидит полковник Ерандаков. Говорит, что пришёл по срочному делу.
— Проси!
Полковник вошёл, держа в руке папку для доклада, присел на краешек указанного мной стула.
— Что за срочность, Василий Андреевич? — спросил я. — Почему не обратились к своему непосредственному начальнику генералу Духонину?
— Генерал Духонин отбыл в Ставку, — пряча глаза, ответил полковник, — а дело действительно очень срочное.
Понятно! Решил обратиться на самый верх, минуя инстанции и чихая на субординацию. Интересно, какое дело может того стоить?
— Слушаю вас, — довольно сухо произнёс я.
К концу доклада сухость мою как рукой сняло. Я схватил телефонную трубку и попросил соединить меня со штабом Красной Гвардии. Васич по счастью оказался на месте.
— Ты уже отправил «Аврору»? — спросил я.
— Сейчас узнаю, — ответил Васич. Через минуту доложил: — Стоит у Адмиралтейской набережной.
— Ты можешь её задержать до прибытия моего человека?
— Постараюсь, — лаконично ответил Васич.
— Постарайся. Дело очень срочное.
Положив трубку, я пододвинул к себе чистый лист бумаги и набросал короткую записку, которую передал Ерандакову.
— Быстро на Адмиралтейскую набережную, Василий Андреевич. Там стоит крейсер «Аврора». Подниметесь на борт и передадите записку морскому министру. Вместе с Колчаком пойдёте на Моонзунд.
***
Крейсер морскому министру понравился. Блестит, как императорская яхта. Экипаж вышколен. Однако взгляды у моряков независимые. Значит, служат не за страх, а за совесть. «Ладно, посмотрим, чего они стоят в походе».
Колчак стоял на крыле и недоумевал: «Пора отваливать, чего они медлят?» Сзади раздались шаги. Колчак повернулся, это был командир корабля кавторанг Стриженов.
— Что-то случилось? — спросил адмирал.
— Радио с берега, — доложил Стриженов. — Помощник председателя правительства просит дождаться и принять на борт его порученца. Какие будут указания, товарищ вице-адмирал?
