– Петя, кем бы ты хотел быть, когда вырастешь?
– Генералом.
– Но ведь тогда тебя на войне могут убить.
– Кто?
– Неприятель.
– Тогда я лучше буду неприятелем…
Комдив Кирилл Афанасьевич Мерецков (псевдоним «Петрович») прощался в порту Барселоны с Яном Карловичем Берзиным в конце мая 1937 года. Отбывал на Родину. Не просто так, ранен был. Прибыл корабль из Одессы с новыми «добровольцами» и оружием. А на обратном пути и заберёт.
Сам армейский комиссар 1-го ранга Берзин, он же «генерал Гришин», он же «Доницетти» должен был уплыть на следующем пароходе, пока передавал дела Штерну. Ян Карлович успел в Испании «жениться» на двадцатилетней красавице – испанке из Валенсии, где она работала в штабе. Аврора Индапесеевна Санчес была на двадцать семь лет моложе Берзина и даже имела жениха. Но вот вспыхнули страстью. Через месяц она тоже отправится в Москву, и вот там они уже поженятся. И проведут медовый месяц в доме на Набережной по ул. Серафимовича, д. 2, кв. 153. Счастье будет не долгим, уже в ноябре Берзин будет арестован, а потом и расстрелян.
Потом всё будет. Сейчас же старые приятели просто разговаривали. Дела у республиканцев и помогавшим им русских шли из рук вон плохо. Большую половину страны франкисты уже захватили и продолжают захватывать всё новые и новые области и города. В декабре 1936 они взяли Гранаду, а ещё через три месяца и Малагу. Это на юге. В центре страны и того хуже, захватив Толедо, войска генерала Франко подошли вплотную к Мадриду. Неимоверным усилием удалось остановить наступление буквально в нескольких десятках километров от Столицы Испании.
– Как думаешь, Кирилл Афанасьевич, удержат республиканцы на севере Бильбао? – задал вопрос «генерал Гришин».
– Баски хорошие бойцы, но, думаю, им тоже не сильно долго осталось. Эх, туда бы полк Брехта, он бы за неделю там все войска националистов перемолол, а потом и Бургос взял. И там бы весь штаб генералиссимуса Франсиско Франко сам в плен сдался вместе с генералом.
– Да, полковник Брехт мастер агрессоров в чувство приводить. А где он сейчас не знаешь? – Берзин поправил сдуваемую прохладным ветерком фуражку. Не удержал, и ветер, сорвав с русой совсем не испанской головы латыша, покатил её по причалу. Весело засмеявшись, словно колокольчики зазвенели, Аврора бросилась её ловить. Ветер проказник, словно этого и ждал, залез ей под юбку и стал пытаться закинуть её девушке на голову. Почти получилось. Аврора тянулась к фуражке и лишь в самый последний момент, когда собравшиеся уже надеялись увидеть стройные ноги девушки, бросила растерянный взгляд на комиссара и занялась борьбой с юбкой. А фуражка, подгоняемая, добившегося своего хитрющего ветра, прокатилась ещё пару метров и, планируя, канула в пучину Средиземного моря.
– А где он сейчас, не в курсе Кирилл Афанасьевич, – Берзин (настоящее имя Пе́терис Я́нович Кю́зис) подошёл к краю причала, не увидел фуражку на фоне довольно приличных серых волн, вздохнул, махнул рукой и вернулся к Мерецкому.
– А что думаешь и правда его сюда рекомендовать? – поправил раненую руку на перевязи «Петрович», – Его ведь тогда почти сразу после Маньчжурии в Москву вызвали на награждение и отправили военным советником в Республику Тува.
– А точно вспомнил. Ну, вот приедешь раньше меня, поговори с Ворошиловым. Пусть этого хулигана сюда отправят. Со всем полком, конечно, не получится, но этих его диверсантов, что японцев у озера Хасан гоняли вполне можно, что там взвод всего был, а шуму наделали на всё Приморье.
– Да, на самом деле, если зайдёт разговор, то предложу маршалу. Да и Тухачевскому подскажу…
– Так ты не в курсе что ли? Ах, да ты же в госпитале лежал. Сняли Михаила Николаевича. 10 мая 1937 года маршал Тухачевский был переведён с поста первого заместителя наркома обороны на должность командующего войсками Приволжского военного округа. С Одессы газету пополнение привезло с приказом. А чуть раньше арестованы комкоры Примаков и Витовт Путна. Он был военный атташе в Великобритании. Отозвали и арестовали. Замечательный командир. Я его лично знал. Не понятно, что там, в Москве, творится? Все про какой-то заговор говорят.
– Ну, может и скурвился тот Витовт в Англии, купили лимонники. Чужая душа потёмки. – Мерецков снял фуражку, тоже чуть ветер не утащил, пригладил жидкий ёжик волос на голове, уже редеть стали волосы, прошла молодость. Тревожно вдруг стало, ещё перед отъездом слухи всякие про аресты командиров ходили. А ему ещё ведь сына поднимать. Всего четырнадцать лет пацану. Ну, да он ведь ни в каких заговорах не участвует и честно воевал тут в Испании. Не прятался в штабе, вечно был на переднем крае. Даже ранение получил. Чего ему бояться? А холодок прошёлся по телу. Ветер. Это просто ветер холодный.
– Не знаю, не знаю. Ладно, прощай Кирилл Афанасьевич, Аврора, вон, замёрзла, дрожит. Южный народ – горячий. А ветер прохладный. Да и тебе руку продует. Не забудь Клименту про Брехта сказать. Чует моё сердце, этот шебутной полковник тут развернётся.
– Непременно. Прощевай Ян Карлович. Увидимся в Москве.
Событие тридцать девятое
Выходят из леса геологи. Голодные, худющие, небритые. На опушке хохол сало нарезает ломтями.
Геологи:
– Дядь, дай сальца покушать?
– Та вы ж его жрать не будете…
– Но почему?
– Та я ж вам не дам ни хрена.
Восьмого августа 1937 года было воскресенье. Брехт проснулся, как обычно, чуть свет, вместе с петухами и вдруг понял, что сегодня-то бежать никуда н надо. Выходной, мать его! Можно поваляться в постели. Рядом заворочалась Катя-Куй и он, обняв её, прижался к спине и уткнул лицо в пахнущие кориандром волосы. Вчера в баню ходили. Обустроил он, наконец, и в Кызыле нормальную баню с каменкой, с нормальной трубой, и даже с двумя отделениями. Парной и мыльней, и плюс застеклённая веранда. В парилке повторил сложнейшее устройство, что раз в минуту на сковороду с ароматными травами проливало немного воды из подвешенной к потолку бочки малюсенькой. Повторил, конечно, преувеличение. Тут оборудование нужно. Не для кузнеца из столицы Тувы – Кызыла задача. Сделали в Спасске-Дальнем и с новыми аэроплотами затаренными всякими нужностями привезли. Самое примечательное, что и старые удалось реанимировать. Как-то, куда-то позвонил Генсек и вуаля – три новеньких модернизированных двигателя M-11F мощностью 145 лошадиных сил с оказией привезли на телегах из Минусинска. Просил два, но видимо, по привычке восточных народов, просить всего в три раза больше, чем надо, заказал товарищ Тока шесть, а в СССР по привычке, тоже не нами заведённой, дали половину. Ну, тоже не плохо, один в запасе будет.
На теперь уже двух своих аэроплотах в Минусинск с грузом сапфиров уехал Председатель правительства ТНР Чурмит-Тажы Сата. Под охраной из двадцати получивших погоны лейтенантов. Брехт погоны предложил. Сказал, что так красивей будет. Генсек Тока посмотрел на разницу между петлицами и погонами и согласился, что, да, так лучше. Так что, армия Тувы теперь при погонах. Нет не тех, что введут в СССР во время Великой Отечественной, а таких, как у военнослужащих двадцать первого века в России на полевой форме. Потоньше и гибкие, ну и понятно без просветов. Зачем они нужны, если по величине звёздочек и так понятно, кто перед тобой лейтенант или полковник. Поехал, или поплыл всё же, Чурмит-Тажы предложить дружественному Советскому народу поставить на вырученные от продажи сапфиров деньги гранильную мастерскую, ну, оборудование для неё. Мастера гранильщика, что обучит людей своему мастерству и два парохода с одной пока баржей. Особо-то возить пока нечего. А ещё договориться, чтобы в Туву направили солидную бригаду геологов. Нужно было найти месторождения угля. Чтобы начинать развивать промышленность, нужно много чего, но самое главное – это уголь, без него, что-либо затевать бессмысленно, при таком плече, возить даже концентраты, экономически невыгодно, а вот металлы. Кобальт, висмут, медь, ртуть, что вроде нашли русские геологи, это уже совсем другое дело. Про металлы не из отчётов геологов узнал. То ли их нет, то ли ещё нет. Просто вспомнил фантастические рассказы Ивана Ефремова, читал в детстве. («Озеро горных духов» – рассказ Ивана Ефремова). И вот в одном из них про всё это и рассказывалось, что вроде бы нашли даже целое ртутное озеро. Что само по себе чудо. Но это фантастика, а как дело обстоит на самом деле, Брехт не знал.
