Ознакомительная версия.
— И что это меняет?
— Многое. С обычным армейским офицером мне разговаривать не о чем. Вас ждет лагерь, где и придется ожидать конца войны…
— Ну, что поделать? — развел руками Гальченко. — Не этот номер, конечно, но и там жить можно. Пусть и не очень комфортно.
— И данная перспектива вас не очень страшит?
— Неприятно. Но… изменить что-либо пока не могу.
— Пока? Или не можете?
— Пока.
— Ценю ваше нахальство. Но, майор, положение ваше не назовешь блестящим. Как вы понимаете, отсюда вас не выпустят. Уж в лагерь-то — ни при каких обстоятельствах! Я вполне представляю себе ваши возможности и способности, поэтому, шанса уйти — у вас не будет. Живым — я имею в виду.
— Полковник, а вам не кажется, что в таком случае, наш разговор несколько зашел в тупик? Чтобы меня ликвидировать, совсем не обязательно было тащить за тридевять земель? Что, один выстрел там, за линией фронта, не смог бы решить эту задачу с достаточной степенью надежности? Мог — но он не прозвучал. Для чего-то вы привезли меня сюда. Против моего желания, не спорю, но — привезли. Значит, зачем-то вам это было нужно. Я весьма неплохо осведомлён о том, кто вы и какую должность занимаете. Понимаю, что у руководителя такого ранга нет времени заниматься каждым пленным. Однако — вы здесь. Вывод? Я зачем-то вам нужен, иначе бы мною занимался обычный офицер.
— Кофе, майор?
— Не откажусь. Давно не пробовал хорошего кофе.
Полковник посмотрел на одного из охранников. Тот, не говоря ни слова, поднялся и исчез за дверью.
— Не надоедают они вам?
— Нет, вполне вежливые ребята. Вот только сопровождают меня повсюду — даже в туалет.
— Увы, Александр Иванович, но таковы правила внутреннего распорядка… Но, давайте перейдём к столу. Вот уже и официант подошел…
В открытую дверь бесшумно просочился охранник, сопровождавший нового человека. Тот, также молча, расставил на столе чашки, кофейник. Снял с сервировочного столика вазочки со сладостями и тарелку с бутербродами.
— У вас скоро завтрак, вот я и распорядился насчет бутербродов.
— Благодарю вас, полковник.
— А ведь вы не простой майор, Александр Иванович… у вас нет пиетета по отношению к старшему по званию. ГУГБ?
— А если и так?
— Угу… это многое объясняет…
Гальченко молча пожал плечами, наливая себе в чашку кофе.
Лахузен кивнул.
— Думаю, что не ошибусь, называя ещё одно ваше имя… Харон?
Майор допил кофе и поставил чашку на стол.
— Вот уж не предполагал, полковник, что вы такой знаток древнегреческой мифологии.
— В какой-то мере… Итак?
— Что вас интересует?
Лахузен поднялся и подошел к окну. Пару минут он постоял около него, словно стараясь разглядеть что-то за мутными стеклами.
— Мы ведь с вами серьезно говорим, герр Харон?
— Я так похож на шутника, полковник?
— Не похож. Но вы ведь достаточно хорошо должны отдавать отчет в своих словах. Не думаю, что вам не понятно то, что обратной дороги у вас уже больше нет. Если даже предположить, что вы каким-то неведомым образом сумеете вернуться к своему прежнему руководству, то триумфального возвращения ожидать не приходится. Место начальника оперативной части где-нибудь в отдаленном лагере покажется вам подарком судьбы. Естественно, что в подобном случае мы приложим все старания для того, чтобы максимально компрометирующая вас информация попала в руки советской контрразведки. Никто из нас не может рисковать в столь серьезном деле. Поверьте, это не оттого, что к вам испытывают какую-то неприязнь, напротив — я высоко ценю вас как грамотного специалиста и уважаю как противника. Просто в данной ситуации мы обязаны предусмотреть все возможные случайности. И исключить их — абсолютно любой ценой. Слишком высоки ставки, майор. Никто из нас не имеет права быть сентиментальным в столь серьезном вопросе. Надеюсь, вы это понимаете.
— Откровенность за откровенность, полковник. Полагаю, что никто в вашем руководстве не считает меня человеком, способным предать свою страну? Которой, между прочим, я служу более тридцати лет! Сделай кто-нибудь вам аналогичное предложение, не сомневаюсь, что реакция последовала бы незамедлительно — и была бы весьма резкой. Я надел погоны не потому, что рассчитываю сделать таким путем успешную карьеру или заработать небольшое состояние. Что же до древности и знатности рода, так это у меня есть с рождения. Это касается и состояния — я давно уже ни в чем не нуждаюсь, и мне нет необходимости наниматься шофером в такси, чтобы свести концы с концами.
— Хм… — полковник вернулся к столу. Присел и налил себе ещё кофе. — Не находите, майор, что положение, некоторым образом, тупиковое? Наши страны находятся в состоянии войны… Я понимаю и уважаю ваш патриотизм, но… поймите и меня! Так или иначе — но нам с вами необходимо придти к какому-то соглашению! Поверьте, это также и в ваших интересах!
— Верю, — кивнул Гальченко.
— И?
— Подумайте, полковник… доложите, наконец, адмиралу… Одна голова — хорошо, а две… или три…
При последних словах, Лахузен с интересом посмотрел на своего собеседника. Что-то такое проскользнуло сейчас в его словах… Но внешне полковник никак не отреагировал — спешить сейчас не следовало…
Уже сидя в машине и направляясь к Тирпицуфер, он продолжал размышлять над произошедшим разговором. Гальченко прямо не признал, что он и неведомый Харон — одно и то же лицо, это так. Но и отрицать этого явным образом, не стал! Что ж, это уже кое-что! Уже сегодня — вот прямо сейчас, фотографии Харона уйдут в резидентуры — пусть ищут! Быть того не может, чтобы за почти три десятка лет это лицо не попалось кому-нибудь на глаза! Кое-какие ниточки могут найти неожиданное продолжение… и очень возможно — весьма неожиданное! Полковник даже руками потер, в предвкушении грядущих событий. Пусть и молчащий (пока!) Харон, живой и здоровый — в дружеской беседе с одним из руководителей военной разведки рейха… несварение желудка кое-кому железно обеспечено!
Именно в таком ключе Лахузен все и доложил адмиралу. Присовокупив и свои идеи по этому поводу.
Реакция Канариса оказалась несколько неожиданной — он нахмурился и на какое-то время замолчал. Кивнул полковнику на кресло — присаживайтесь! А сам продолжал сидеть, катая по столу карандаш.
— Вот что, Эрвин… — глава военной разведки рейха задумчиво пожевал губу, собираясь с мыслями.
Собеседник ни единым звуком не прерывал его размышлений.
— Значит, так… — адмирал сделал какую-то пометку в своем блокноте. — Вы стопроцентно уверены в том, что тот человек, с которым вы сегодня разговаривали — Харон?
Ознакомительная версия.
