- Добрый день! - поприветствовал заключенный вошедшего. - Чем обязан визиту столь серьезного гостя?
- Мы знакомы? - нахмурился тот. - Что-то не припоминаю...
- Ну как же?! Полковник Эрвин Эдлер фон Лахузен-Вивремонт - вы достаточно известный человек!
- Увы, - оценив иронию, сухо сказал вошедший, - про вас я этого сказать не могу...
- Отчего же? Мои документы у вас есть...
- И какое из ваших имен туда вписано на этот раз?
- А какое вписано, таким и называйте.
- Хорошо, - кивнул полковник, принимая правила игры. - Допустим. Итак - Гальченко. Александр Иванович. Майор Красной армии.
- Совершенно верно.
- А может быть, Александр Иванович, прекратим, как это у вас говорят, "Ваньку валять"? Вы же не армейский офицер? НКВД?
- И что это меняет?
- Многое. С обычным армейским офицером мне разговаривать не о чем. Вас ждет лагерь, где и придется ожидать конца войны...
- Ну, что поделать? - развел руками Гальченко. - Не этот номер, конечно, но и там жить можно. Пусть и не очень комфортно.
- И данная перспектива вас не очень страшит?
- Неприятно. Но... изменить что-либо пока не могу.
- Пока? Или не можете?
- Пока.
- Ценю ваше нахальство. Но, майор, положение ваше не назовешь блестящим. Как вы понимаете, отсюда вас не выпустят. Уж в лагерь-то - ни при каких обстоятельствах! Я вполне представляю себе ваши возможности и способности, поэтому, шанса уйти - у вас не будет. Живым - я имею в виду.
- Полковник, а вам не кажется, что в таком случае, наш разговор несколько зашел в тупик? Чтобы меня ликвидировать, совсем не обязательно было тащить за тридевять земель? Что, один выстрел там, за линией фронта, не смог бы решить эту задачу с достаточной степенью надежности? Мог - но он не прозвучал. Для чего-то вы привезли меня сюда. Против моего желания, не спорю, но - привезли. Значит, зачем-то вам это было нужно. Я весьма неплохо осведомлён о том, кто вы и какую должность занимаете. Понимаю, что у руководителя такого ранга нет времени заниматься каждым пленным. Однако - вы здесь. Вывод? Я зачем-то вам нужен, иначе бы мною занимался обычный офицер.
- Кофе, майор?
- Не откажусь. Давно не пробовал хорошего кофе.
Полковник посмотрел на одного из охранников. Тот, не говоря ни слова, поднялся и исчез за дверью.
- Не надоедают они вам?
- Нет, вполне вежливые ребята. Вот только сопровождают меня повсюду - даже в туалет.
- Увы, Александр Иванович, но таковы правила внутреннего распорядка... Но, давайте перейдём к столу. Вот уже и официант подошел...
В открытую дверь бесшумно просочился охранник, сопровождавший нового человека. Тот, также молча, расставил на столе чашки, кофейник. Снял с сервировочного столика вазочки со сладостями и тарелку с бутербродами.
- У вас скоро завтрак, вот я и распорядился насчет бутербродов.
- Благодарю вас, полковник.
- А ведь вы не простой майор, Александр Иванович... у вас нет пиетета по отношению к старшему по званию. ГУГБ?
- А если и так?
- Угу... это многое объясняет...
Гальченко молча пожал плечами, наливая себе в чашку кофе.
Лахузен кивнул.
- Думаю, что не ошибусь, называя ещё одно ваше имя... Харон?
Майор допил кофе и поставил чашку на стол.
- Вот уж не предполагал, полковник, что вы такой знаток древнегреческой мифологии.
- В какой-то мере... Итак?
- Что вас интересует?
Лахузен поднялся и подошел к окну. Пару минут он постоял около него, словно стараясь разглядеть что-то за мутными стеклами.
- Мы ведь с вами серьезно говорим, герр Харон?
- Я так похож на шутника, полковник?
- Не похож. Но вы ведь достаточно хорошо должны отдавать отчет в своих словах. Не думаю, что вам не понятно то, что обратной дороги у вас уже больше нет. Если даже предположить, что вы каким-то неведомым образом сумеете вернуться к своему прежнему руководству, то триумфального возвращения ожидать не приходится. Место начальника оперативной части где-нибудь в отдаленном лагере покажется вам подарком судьбы. Естественно, что в подобном случае мы приложим все старания для того, чтобы максимально компрометирующая вас информация попала в руки советской контрразведки. Никто из нас не может рисковать в столь серьезном деле. Поверьте, это не оттого, что к вам испытывают какую-то неприязнь, напротив - я высоко ценю вас как грамотного специалиста и уважаю как противника. Просто в данной ситуации мы обязаны предусмотреть все возможные случайности. И исключить их - абсолютно любой ценой. Слишком высоки ставки, майор. Никто из нас не имеет права быть сентиментальным в столь серьезном вопросе. Надеюсь, вы это понимаете.
- Откровенность за откровенность, полковник. Полагаю, что никто в вашем руководстве не считает меня человеком, способным предать свою страну? Которой, между прочим, я служу более тридцати лет! Сделай кто-нибудь вам аналогичное предложение, не сомневаюсь, что реакция последовала бы незамедлительно - и была бы весьма резкой. Я надел погоны не потому, что рассчитываю сделать таким путем успешную карьеру или заработать небольшое состояние. Что же до древности и знатности рода, так это у меня есть с рождения. Это касается и состояния - я давно уже ни в чем не нуждаюсь, и мне нет необходимости наниматься шофером в такси, чтобы свести концы с концами.
- Хм... - полковник вернулся к столу. Присел и налил себе ещё кофе. - Не находите, майор, что положение, некоторым образом, тупиковое? Наши страны находятся в состоянии войны... Я понимаю и уважаю ваш патриотизм, но... поймите и меня! Так или иначе - но нам с вами необходимо придти к какому-то соглашению! Поверьте, это также и в ваших интересах!
- Верю, - кивнул Гальченко.
- И?
- Подумайте, полковник... доложите, наконец, адмиралу... Одна голова - хорошо, а две... или три...
При последних словах, Лахузен с интересом посмотрел на своего собеседника. Что-то такое проскользнуло сейчас в его словах... Но внешне полковник никак не отреагировал - спешить сейчас не следовало...
Уже сидя в машине и направляясь к Тирпицуфер, он продолжал размышлять над произошедшим разговором. Гальченко прямо не признал, что он и неведомый Харон - одно и то же лицо, это так. Но и отрицать этого явным образом, не стал! Что ж, это уже кое-что! Уже сегодня - вот прямо сейчас, фотографии Харона уйдут в резидентуры - пусть ищут! Быть того не может, чтобы за почти три десятка лет это лицо не попалось кому-нибудь на глаза! Кое-какие ниточки могут найти неожиданное продолжение... и очень возможно - весьма неожиданное! Полковник даже руками потер, в предвкушении грядущих событий. Пусть и молчащий (пока!) Харон, живой и здоровый - в дружеской беседе с одним из руководителей военной разведки рейха... несварение желудка кое-кому железно обеспечено!
