— Я не шпион! — громко выкрикнул он по-немецки. — Я поляк. Я бежал из русской ссылки, чтобы перейти в войско генерала Пилсудского. Доставьте меня в расположение польских частей. Это все, о чем я вас прошу.
На лицах солдат отразилось крайнее удивление, Офицер наконец нащупал на земле оброненный им пистолет и резко поднялся на ноги.
— Вы оказали сопротивление армии Австро-Венгерской империи! — взвизгнул он.
— Что здесь происходит? — Отряд кавалеристов на рысях подъехал к сгрудившимся у сарая людям.
Янек бросил взгляд на кавалеристов и чуть не задохнулся от восторга. На кокардах у них красовался польский орел.
— Я поляк! — что есть силы крикнул он по-польски. — Меня зовут Ян Гонсевский. Я бежал из русской ссылки, чтобы перейти в войско генерала Пилсудского. Доставьте меня в расположение польских частей.
— Почему ты сопротивляешься? — крикнул ему на том же языке один из кавалеристов.
— Австрийцы посчитали меня шпионом, — ответил Янек.
— Оставь австрийца, — приказал кавалерист. — Я поручик Тадеуш Челинский, офицер Войска польского. Мы защитим тебя.
От пришпорил коня и в мгновение ока оказался рядом с Янеком.
Янек отбросил винтовку и отпустил солдата, который с хрипом повалился на землю, держась за горло.
— Взять его! — воскликнул австрийский офицер.
Но тут же несколько польских кавалеристов во главе с Челинским оказались между Янеком и австрийцами.
— Я забираю парня себе, — объявил Челинский.
— Вы не имеете права! — закричал австриец. — Он шпион. Я должен доставить его в контрразведку.
— Плевал я на все права! — расхохотался Челинский. — Я сказал, что забираю парня себе.
— Вы отдаете себе отчет, что вступаете в конфронтацию с представителями австрийской армии?!
— Я отдаю себе отчет, что, если ты не уймешься, я раскрою твою дурную австрийскую башку.
Челинский со своими кавалеристами медленно надвигался на австрийцев, заставляя их отступать, но вдруг резко развернул лошадь и подъехал к Янеку:
— Садись за мной, парень. Поехали отсюда.
Янек ухватился за протянутую ему руку и одним прыжком взлетел на лошадь.
— Мы будем вынуждены стрелять, — неуверенным голосом предупредил австрийский офицер.
Бросив австрияку на прощание несколько крепких польских слов, Челинский пришпорил коня и поскакал к лесу, откуда только что прибыл отряд. За ним направились его подчиненные.
Когда отряд скрылся под сенью деревьев, Челинский оглянулся на Янека:
— А ты, парень, молодец. Хорошую трепку австриякам устроил. Где такому научился?
— Это джиу-джитсу, — ответил Янек. — Учился в Петербурге у одного мастера.
— А ты правда из ссылки?
— Да. Я еще в тринадцатом создал подпольную организацию, которая боролась за свободу Польши.
— От русских?
— От всех захватчиков.
— Э, парень, да ты наш человек. И рубака, видать, из тебя знатный выйдет. Отвезу-ка я тебя прямо к Пилсудскому. Не бойся ничего. Мы своих не отдаем.
Часть 2
ВСТАВАЙ, ПРОКЛЯТЬЕМ ЗАКЛЕЙМЕННЫЙ!
Выжимая все силы из своего мощного двигателя, открытый легковой «мерседес» полз в гору по разбитой грунтовой дороге. За ним, тоже на пределе сил, шёл грузовик с охраной. Солдаты внимательно осматривали окружающие заросли. В последнее время русские, малыми группами, часто проникали в тыл, уничтожали обозы, взрывали склады с боеприпасами и мосты, захватывали пленных и словно растворялись в воздухе. Даже здесь, в нескольких десятках километров от линии фронта, нельзя было чувствовать себя в безопасности.
Когда до вершины горы «мерседесу» оставалось всего несколько метров, из кювета в кузов грузовика одновременно полетели три гранаты. Никто из солдат охраны не успел сделать ни единого выстрела. Три взрыва грохнули, слившись в один, корежа машину, неся смерть. Тут же с обочины дороги защелкали выстрелы русских винтовок. Обливаясь кровью, уткнулся в баранку водитель «мерседеса», дернулись на сиденьях второго ряда сидевшие телохранители. Те немногие солдаты из грузовика, которые сумели выскочить на дорогу, были перебиты метким огнем нападавших.
Откинув маскирующие ветки, к «мерседесу» с обочин бросились несколько человек в полевой форме русской армии. Внезапно один из них остановился и выстрелил из револьвера. Сидевший на заднем сиденье «мерседеса» австрийский генерал выронил пистолет и схватился за простреленную руку.
Трое атакующих достигли «мерседеса». Двое из них вытолкнули из автомобиля убитых телохранителей и принялись связывать и обыскивать раненого генерала. Третий, быстро стащив с сиденья водителя, сел за руль и до предела надавил на газ. Двигатель, который уже начинал чихать и явно готовился заглохнуть, взревел с новой силой.
Когда машина достигла вершины склона, в нее запрыгнул офицер огромного роста в полевой форме капитана русской армии.
— Здравствуйте, господин генерал, — обратился он к пленнику, страшно коверкая немецкие слова. — Вы находитесь в плену у российской армии. Прошу вас не оказывать сопротивления, и мы гарантируем вам безопасность. В плену вас ожидают хорошие условия и уважительное отношение.
— Ах, вы, наверное, капитан Крапиффин, — посмотрел на офицера полными боли и отчаяния глазами генерал. — О вас в нашем штабе ходят легенды. Давно мечтал вас увидеть… но, признаться, не при таких обстоятельствах.
Крапивин ничего не ответил пленному. То ли не понял, то ли не хотел вступать в диалог. Теперь автомобиль несся на полной скорости под уклон. Достигнув ближайшего леса, водитель свернул с дороги и остановился. Двое солдат, захвативших генерала, выволокли его из машины и потащили в глубь леса. Следом шел Крапивин, держа револьвер наизготовку. Водитель ненадолго задержался. Ему предстояло еще облить бензином и поджечь автомобиль.
Маленький отряд прошел довольно много, прежде чем навстречу ему вышли из кустарника двое русских солдат.
— Все в порядке, ваше благородие? — обратился один из них к Крапивину.
— Да, чисто сработали, — ответил ему капитан. — Среди наших даже раненых нет.
— Как всегда, — широко улыбнулся солдат. — Умеете вы, ваше благородие, засады делать. Кабы все офицера так воевали…
— Поговори у меня, Ефим, — нахмурился Крапивин, — Пленного — в схрон. Его австрияки еще долго искать будут, а потому идти сейчас к линии фронта нечего и думать. Отсидимся, пока поручик Колкин погоню по ложному следу уводить будет.
— Слушаюсь, ваше благородие, — посуровел солдат.
