Надо бы найти Галину. Надо бы все-таки поговорить с ней. Надо бы узнать… Все лучше, чем маяться от неизвестности.
Но не вышло. До самого позднего вечера то она была занята, то я. Наконец сестричка Леночка мне сказала, что видела ее заходящей в свой кабинет.
Я пошла туда. К добру ли, к худу ли… Я увидела полоску света из-под неплотно прикрытой двери (а плотно она не закрывалась – дерево рассохлось, до войны еще надо было менять, но руки ни у кого не дошли, а теперь и не дойдут). А потом я услышала голоса. Но вместо того, чтобы уйти, подошла ближе. Говорил Дмитрий Иванович, и говорил непривычно горячо и сердито:
– Ты понимаешь, что это подсудное дело? Сейчас, когда каждая пара рук на счету, ты затеваешь какие-то глупые игры, которых я не понимаю – и не хочу понимать! Я тебя просто предупреждаю…
– Дмитрий Иванович, давайте я вам объясню, – тихо и спокойно предложила Галина.
– Что? – Казалось, он не поверил, что может услышать что-то, стоящее внимания. Я тоже. Но все же прислушалась. Как и он.
– Я должна была проверить одну свою догадку, – тем же тихим голосом сказала Галина.
– Догадку?
– Насчет Тани.
– И что же с ней не так?
– С ней все в порядке. Более чем в порядке. Она не болеет. Не страдает от истощения, хотя ест мало, как и все, спит тоже мало, работает много, но от усталости в обмороки не падает. И холод ей как будто нипочем. А еще она чудом остается жива, когда остаться в живых невозможно.
– Скрытый маг? – удивленно спросил Дмитрий Иванович. Поверить в то, что в наше время остались люди с невыявленными способностями к магии, было сложно. В начале войны всех обязали еще раз пройти проверку, и тех, у кого обнаружилась хоть малейшая склонность, передали в распоряжение магического ведомства – там всегда была нехватка кадров, а в последние годы, с внедрением новейших машин, – особенно.
– Нет, – сказала Галина. – У нее нет способностей. Есть у ее жениха.
– Но его же нет в Ленинграде?
– Он где-то на фронте. Но перед отъездом оставил ей один подарок. Косынку, которую она ни разу не снимала с тех пор, потому что пообещала ему.
– Оберег… – догадался Дмитрий Иванович. – Но разве это возможно? Я плохо разбираюсь в магических тонкостях, но помню из общего курса, что обереги такой силы воздействия, как ты предполагаешь, – одна из высших ступеней магии. Простым смертным она недоступна.
– Он не простой смертный. Он из НКВД.
Дмитрий Иванович помолчал, обдумывая ее слова.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Пусть жених Татьяны служит в НКВД, пусть у него есть доступ к высшей магии… Пусть он сделал своей невесте такой… царский подарок. Тебе-то с этого что? И мне – коль уж я твой начальник и поневоле оказался втянут…
– Вы не понимаете? – изумилась Галина. – Ах да, вы же не знаете тонкостей магии… Магия не зависит от личности человека – ни того, кто ее творит, ни того, на кого она направлена, только от свойств предметов, которыми при этом пользуются. Неважно, кто создал оберег, кто его носит. Эта косынка будет защищать любого, на ком она завязана. Даже не целая, даже если ее разорвать на полоски и каждую из них завязать кому-то вокруг шеи или руки, они будут оберегать – не так сильно, как целая вещь, но сейчас – и этого будет достаточно! Сколько людей можно спасти! Одной косынкой!
– А что же Таня? – тихо спросил Дмитрий Иванович.
– Ей тоже кусочек оставим.
– Ты затем и зазвала ее сюда?
Галина не ответила – наверное, кивнула, я не видела. Услышала только тяжелый вздох Дмитрия Ивановича.
– Неужели вы не понимаете!.. – почти простонала Галина.
– Понимаю. Только я никогда ей такого не скажу.
– Я скажу сама.
– Галя…
– Я не буду ей приказывать. Я объясню. И попрошу. Если она порядочный человек, сама согласится.
– Это подарок, Галя, – возразил Дмитрий Иванович. – Подарок жениха своей невесте. Это то, что касается только двоих.
– Так было до войны, – заметила Галина. – Так будет после победы. Но чтобы победа настала, всем надо чем-то жертвовать. Он не имел права, – Галина понизила голос, – распоряжаться такой силой ради одной обычной девушки. Такие обереги делаются только для высших членов правительства. И ему может грозить трибунал. Но мы же не будем подставлять под трибунал хорошего человека из НКВД? Мы просто немножко исправим то, что он в пылу влюбленности забыл сделать.
– Скажи ей это сама… То есть не это, а то, что ты говорила мне в начале… А последнее – я сделаю вид, что даже не слышал этих слов.
– Думаю, она поймет. И осознает, как правильно поступить. Она же хорошая девушка. И она не виновата, что ее очаровал…
– Галина! – Дмитрий Иванович одернул ее так резко и громко, что даже я вздрогнула – и внезапно сообразила, что стою и подслушиваю то, чего мне вообще слушать не следует, и надо поскорее уйти, пока никто не заметил.
И побежала прочь.
– Я буду очень скучать.
– Я тоже. Но я вернусь. Обязательно вернусь к тебе.
– Обещаешь?
– Да. И ты мне пообещай кое-что…
– Обещаю, я буду тебя ждать!
– В этом я и не сомневался. Пообещай мне другое: вот эта косынка… Ты будешь носить ее, пока я не вернусь. И никогда не снимать.
– А…
– Никогда – значит никогда. Пусть истреплется, испачкается… мокнет… что угодно. Только не снимай. И тогда я обязательно вернусь.
– А если… так получится, что…
– Ну… тогда я не смогу ничего обещать наверняка.
– Игорь. Ты смеешься надо мной?!
– Ничуть. Я серьезно прошу тебя не снимать ее. И я сделаю все, чтобы вернуться.
– Это какая-то магия?
– Магия. Да. Я просто люблю тебя.
Игорь улыбался тогда, но почему-то я все же поверила: надо сделать, как он сказал, и тогда он действительно вернется. Я много думала поначалу, что же значит на самом деле его подарок. Может быть, он сделал меня хранителем своего собственного оберега? Надежнее рук ему было бы не сыскать… Вот только простым офицерам личные обереги положены не были, и Игорь вряд ли стал бы делать его тайно. Это не в его характере. Скорее просто подарок… Предмет, который бы постоянно напоминал мне о нем.
А выходит, это действительно мощный оберег, который защищал меня от всего. И ведь не скажешь, что Галина ошиблась. Она сама еще могла подумать, что ошибается: два раза на ее глазах я чудом оказалась жива, только два случая – это еще не закономерность. Но я-то знала, что таких случаев было больше. Я каждый раз невольно дотрагивалась до узелка и думала, что бережет меня любовь. А теперь поняла. Магия. Которую он мне подарил. Но все же…
