Властям теперь уже, повторяю, просто деваться некуда.
В этой ситуации любые мои слова, даже самые невинные и безобидные, могут быть (а значит и будут!) использованы против меня.
Тем более, что это совсем несложно.
Чуть-чуть сместить акценты, сгустить тени, что-то подретушировать, об одном умолчать, а другое, наоборот, подчеркнуть — и вот вся картина в целом заиграла уже совсем другими красками!
Измените угол освещения, ракурс, фильтры — и вот белое уже становится черным, а черное — белым. А может стать красным, синим, зеленым — по вашему выбору!
Вот именно этим-то следствие сейчас и займется. Подбором нужного ракурса и получением того, что угодно его начальству. Необходим только исходный материал. Любой! Нужна картина, чтобы было что освещать. Любые мои слова, разъяснения и заявления — это и есть тот исходный материал, с которым можно уже работать. Остальное — дело техники. Если же я вообще ничего не говорю?.. Нет материала — нет и картины. Работать не с чем. Освещать нечего. Дело лепить не из чего.
Конечно, что-нибудь в результате все равно да состряпают, это ясно.
Но зачем же мне облегчать им задачу? Пусть им будет потруднее!
Молчание затягивается. «Так все-таки, Сергей Пантелеевич, почему?
Поверьте, я просто искренне хочу во всем разобраться!»
Твою мать! Ну, чего ты, спрашивается, ко мне пристал? Вот, прямо прицепился! «Я искренне хочу!..» Возможно! Возможно, ты искренне и «хочешь». Я вполне допускаю, что сам ты лично наичестнейший и наипорядочнейший человек, который «просто искренне хочет во всем разобраться». Допустим. И вот ты во все вник и во всем «разобрался».
И понял, наконец, что я невиновен. И дальше что? Ты пойдешь и заявишь это своему начальству? Ну, так тебя тогда просто сменят и назначат другого, более покладистого. Который будет делать только то, что ему прикажут, а не заниматься самодеятельностью и не совать нос, куда не следует. Выбирать, в общем, нужный ракурс. Искать нужный угол. Работать с тем материалом, который после тебя ему достанется. И который ты хочешь от меня сейчас получить. Неужели же это все тебе непонятно?
Ну, так в таком случае ты просто-напросто недалекий и ограниченный дурачок, простофиля, разговаривать с которым и уж тем более пытаться что-то ему «объяснить», растолковать, совершенно бесполезно. Зачем? Время только попусту терять.
Либо никакой ты не дурачок, а это обычная провокация, и действуешь ты сейчас по непосредственному поручению своего начальства. Пытаешься меня разговорить. Добываешь тот самый исходный материалец, которого так не хватает пока следствию… и давать который ему я вовсе не собираюсь.
Словом, получается, что с какой стороны ни посмотри, а общаться мне с тобой не стоит. Извини уж, конечно, но…
— Еще раз повторяю: я не буду Вам ничего объяснять и хочу, чтобы меня отвели назад в камеру.
— Но почему?
— Я не верю в объективность следствия.
— Да у нас даже не сложилось еще определенного мнения! Мы просто хотим сейчас во всем разобраться!
— Вы — возможно. Но у вас же есть еще и начальство.
— А что начальство? Начальство у нас честные и порядочные люди.
А вот это ты зря! Если в твою собственную честность я еще могу поверить (да и то чисто гипотетически), то уж в честность твоего начальства — никогда. Это невозможно в принципе. Если человек сумел попасть в системе на достаточно высокий пост, значит, он ее часть, плоть от плоти. А не какое-то инородное тело. Инородное тело любой системой, любым организмом отторгается. Как заноза. Сначала болеть начинает, мешать, потом нарывает и в итоге удаляется вместе с гноем.
Естественным, так сказать, путем. Потом ранка заживает и зарубцовывается. Как будто никакой занозы никогда и не было. Если же твое начальство прекрасно в этой системе себя чувствует, значит — оно ее часть.
А чтобы понять, что такое наша сегодняшняя система, наше, блядь, родное государство, достаточно просто прокатиться по Рублевке. Дачи, особняки, дворцы. Чьи они? Банковских служащих, госчиновников, депутатов?.. Откуда у них деньги? Откуда, к примеру, у банковского работника, пусть даже у директора банка, могут быть такие деньги?
Это же просто обычный служащий. На зарплате. Конечно, зарплата эта у него по обычным меркам высокая, даже очень — какие-нибудь там тысячи долларов — но ведь все равно недостаточная! На зарплату особняка не построишь. Значит — воруют. Тут и доказывать ничего не надо. И так все ясно. Вот они, вещественные доказательства — за кирпичным забором стоят. Особняк, лимузины и пр., и пр.
Человек был бедным, потом по роду службы зашел пару раз в хранилище с деньгами — и теперь у него дворцы и замки! Откуда? Какие тут еще нужны «доказательства»?! Да, за руку его никто не поймал, но откуда у него все же деньги-то взялись?! Не было-не было, и вдруг появились! Причем, сразу после того, как он в хранилище с деньгами захаживать начал.
То же самое и госчиновники и политики. Откуда у них деньги? У них же их в принципе быть не может? Вот есть у них зарплата — и все!
Больше же никаких официальных источников дохода у них нет! Просто разделите стоимость его имущества на его зарплату — и все сразу станет ясно. Все доказательства будут налицо. Сразу же выяснится, сколько именно столетий он должен был работать, чтобы один только этаж своего «дома» купить.
И вот эти-то люди меня еще в чем-то обвиняют?! Судить собираются?! «Начальство, блядь, у нас честное и порядочное»! Ебаный в рот! Ебать мой хуй! Вот стараюсь не ругаться матом, но…
— Я хочу в камеру!
На обратном пути прочитал вырезанную на лавке в пенале надпись:
«Россия омыта слезами зэков и матерей».
Поздно вечером слышу у двери (у тормозов) какое-то непонятное царапанье и хихиканье.
— Что там?
— Да Васю с суда привезли. Он в коридоре пока стоит, в шнифт к нам заглядывает.
(Разводящий привел, оставил у двери и пошел за коридорным.)
— А чего это он такой веселый? Может, нагнали?
— Да!.. Хуй-то!!
Через пару минут Вася был уже в хате. Оказалось, действительно — «хуй-то!»
Ходил к адвокату. Рассказал ему про вчерашний визит следователя.
«Правильно, Сергей Пантелеевич! Лучше с ними о делах не разговаривать». (А то, блядь, я и сам не знаю!)
Возвращаюсь назад в прекрасном настроении. Смена сегодня хорошая, шмона, скорее всего, не будет. Сейчас выведут из стакана (пенала) — и по зеленой! Вывели. Какой-то незнакомый молодой мордастый охранник (как выяснилось позже, по кличке «Бультерьер») обшмонал, блядь, до трусов! Носки заставил выворачивать, штаны спускать. По полной программе, короче. Отнял у меня часы «Командирские», книгу Салтыкова-Щедрина «Письма к тетеньке» и запечатанную коробочку витаминов «Витрум» (сразу сунул в карман). Снова запер меня в стакан и куда-то убежал.
