ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ БУРЖУАЗИИ
Война – прекрасная вещь для таких людей. Чем выше росли горы трупов на полях сражений, тем больше округлялся текущий счет мистера Солли. К концу войны мистер Солли «стоил» несколько миллиардов долларов.
Александр Беляев, «
Последний человек из Атлантиды»
Льюис Гэллап, хорошо одетый молодой мужчина со спортивной фигурой, внешний вид которого дышал уверенностью в завтрашнем дне, остановил свой шестицилинлровый – последняя модель! – чёрный «бьюик» у ворот каменного особняка, укутанного роскошным пологом сада, больше похожего на средних размеров парк. «Кажется, здесь, – сказал он себе, вылезая из машины. – Да, здесь. А неплохо устроился мистер Эйбрахам Долл, неплохо. Я бы тоже не отказался от такого домика под пологом листвы…».
Привратник, выправка которого свидетельствовала о его недавнем военном прошлом, обшарил Гэллапа цепким взглядом и снял телефонную трубку. Сказав в неё несколько тихих слов, он выслушал ответ и повернулся к Льюису.
– Мистер Долл готов вас принять. Вас проводят.
Слуга, выросший как из-под земли (Гэллап мог поклясться, что минуту назад его не было в радиусе ближайших ста ярдов), вежливым кивком пригласил Льиюса следовать за ним. Хотя на простого слугу этот человек походил мало: скорее всего, он исполнял при мистере Долле обязанности телохранителя и наверняка держал под пиджаком «кольт» сорок пятого калибра.
Они шли по дорожке, аккуратно присыпанной белым песком. Шли молча: Льюис был уверен, что слуга-телохранитель не ответит ни на один его вопрос, буде ему вздумается его задать: беседа с гостями явно не входила в обязанности этого крепкого молчаливого парня.
Слуга сопроводил Гэллапа до дверей гостиной, протянул руку в указующем жесте – мол, сюда, пожалуйста, – и исчез, словно растворившись в воздухе. Льюис помотал головой и даже протёр глаза, что бы убедиться в том, что всё это ему не мерещится, набрал в грудь побольше воздуха и толкнул тяжёлую дверь.
– Здравствуйте, – услышал он, переступив порог. – Проходите, садитесь.
Гардины на окнах были полузадёрнуты, и в гостиной царил полумрак, скрадывавший её обстановку: антикварную мебель, бронзовые светильники, похожие на античные колонны, и старинные картины, висевшие на стенах. Льюис не сомневался, что всё это подлинники, но разглядывать шедевры живописи не стал: его внимание привлёк хозяин всей этой роскоши и обладатель вкрадчивого голоса, сидевший в глубоком кресле за инкрустированным столом на ножках, выполненных в форме каких-то сказочных крылатых существ.
Внешность у мистера Эйбрахама Долла была колоритной: пухлый, маленький, лысый, он походил на доброго Санта-Клауса без бороды, по странной прихоти своей облачившегося в строгий деловой костюм. Вот только доброта этого Санта-Клауса была обманчивой: даже в полутьме Льюис Гэллап заметил злой и острый блеск его глаз, угнездившихся по сторонам внушительного носа, выдававшегося вперёд, словно форштевень дредноута.
– Садитесь, – повторил мистер Долл и чуть шевельнул рукой. Вспыхнул свет, неяркий и не режущий.
– Благодарю, – вежливо произнёс Льюис, опускаясь в удобное кресло. – Прошу меня простить за беспокойство, но моя миссия…
– Я знаю, кто вы такой, – бесцеремонно перебил его хозяин дома, – и знаю, в чём состоит ваша миссия. Именно поэтому я вас принял, несмотря на то, что время – деньги, и его, как и денег, вечно не хватает.
«Это у тебя-то не хватает денег? – подумал Льюис. – Ну-ну, кто бы это говорил…».
– Старина Вудро (Гэллап не сразу понял, что речь идёт о президенте Вильсоне) умён, – продолжал Долл, не спуская с гостя колючего взгляда, – он прислушивается не только к мнению конгрессменов и полковника Хауса[25], но и к мнению капитанов большого бизнеса.
«Одним из которых являешься ты, – подумал Гэллап. – Хотя нет, ты скорее адмирал».
– Президент поручил вам, как особо доверенному лицу, приватно уточнить мнение людей, определяющих судьбу Америки. Разумно, разумно – пресс-конференция неизбежно привлекла бы к себе ненужное внимание, а настоящие дела не терпят шума и яркого света. Что ж, я вас слушаю, задавайте свои вопросы: надеюсь, мои ответа будут доведены до сведения президента Соединённых Штатов без искажений.
– Вы сказали «людей, определяющих судьбу Америки»?
– А вы придерживаетесь другого мнения, молодой человек? Вам известно, кто такой Морган?
Джон Пирпонт Моргане
«Английский пират» – чуть было не брякнул Льюис, но вовремя прикусил язык, сообразив, что речь идёт Джоне Пирпонте Моргане – человек в высшей степени загадочном и могущественном, чьё имя ещё при жизни обросло множеством легенд.
– Конечно, сэр. Джон Морган – человек известный и в высшей степени достойный.
– Этот достойный человек, – в голосе Эйбрахама Долла прорезались благоговейные нотки, – распоряжался самым крупным в мире капиталом, финансировал крупнейшие монополии, назначал президентов и объявлял войны. Именно такие люди решают не только судьбу Америки, но судьбы всего мира.
– Судьбы мира решаются сейчас на полях сражений…
– Бросьте! – «Санта-Клаус» небрежно махнул пухлой короткопалой рукой. – На полях сражений генералы играют в солдатики, адмиралы – в кораблики. Короли тешатся своим величием, но всё решаем мы: финансовая элита мира. Это как в театре: меняются декорации, а зритель не видит хитроумных механизмов, работающих за кулисами, и ничего не знает об их устройстве. И вся эта так называемая мировая война – это всего лишь спектакль, один из актов пьесы, поставленной талантливыми режиссёрами.
– И какую же роль в этой пьесе играет Америка? – осторожно спросил Гэллап, уходя от скользкой темы о режиссёрах.
– Америка должна остаться нейтральной – во всяком случае, пока. Америке Богом назначено властвовать над миром, и она добьётся этой власти уже в этом столетии. На полях и морях Европы сцепились в смертельной схватке наши основные конкуренты, и наша цель – их всемерное взаимное ослабление. Пусть дерутся до полного изнеможения: единственными победителями останемся мы, Соединённые Штаты Америки. После этой войны мир должен измениться: все европейские архаичные структуры – империи, начиная с Турецкой и кончая Британской, – уйдут в прошлое, и постепенно весь мир будет переделан по нашему образу и подобию. И для этого мир совсем не нужно завоевывать: его можно купить с потрохами. Вот как раз этим мы сейчас и занимаемся, исправно получая по счетам со всех участников войны. Деньги не пахнут, как справедливо заметил один римский император.
