А вот работать уродцем на показ… Ну и плевать — мне не стыдно. За эти деньги на стол и четырёх лебедей поставим.
Честно говоря, как-то раньше никогда средневековых банкетов не организовывал. Как-то даже растерялся.
Нет, понятно, что украшать помещение бумажными цветами и плакатами типа: «Привет участникам автопробега по бездорожью и разгильдяйству» — не нужно. Картин на стены — тоже. А оружия памятного — у нас тут нет. Может, драпировки какие? — Нельзя. Пожаробезопасность. Там факела гореть будут. Зажигаемые пьяными слугами.
Я не понял — переспросил. Объяснили придурку двадцатьпервовековому. Банкеты, и в Древности, и в Средневековье, идут с утра. Отсутствие или дороговизна источников искусственного освещения требует проведения мероприятия при освещении естественном. Все древнегреческие и древнеримские вакханалии и оргии происходили при солнечном свете.
На «Святой Руси» — аналогично. Но есть детали: сбор проводится около полудня. Как колокола к обедне прозвонили, так и начали. К закату приличная часть гостей разъезжается. А «неприличная» продолжает квасить и орать песни. Под светом факелов, воткнутых в держатели на стенах. Прислуга к этому времени уже пьяная. Поэтому под каждый факел ставят ведро воды.
Вы думаете: главная проблема — как гостей рассадить? — Фигня! Главное — куда коней поставить. И чем занять прислугу гостей, чтобы с безделья не напились. Потому что трезвый возчик пьяненького боярина до дому довезёт, а наоборот — нет.
И так — на каждом шагу. Плюс оттенки «вежества» в данный конкретный момент времени-места-социума.
Коням гостевым овса давать? — Да. Вволю. Иначе — скупердяи живут. Некоторые умники по гостям для того и ездят, чтобы коней накормить. Хорошо — здесь шестериков нет, максимум — тройки. Стол скоблить или скатертью накрыть? — Скоблить и накрыть. Без скатерти — бедные или жадные, скатерть на грязной столешнице — ленивые да нерадивые.
Всё — бегом, всё — быстрее. Людей — нет, те же скатерти вытащили, а они… год не стираны. Нашли прачек в городе. Но — плати. Гляжу: Яков к Николаю заходит:
— На.
Подаёт браслет серебряный.
— О! А откуда? В какую цену писать?
— Снят с битого мадьяра под Теребовлей. Цену… сам придумаешь.
Я, после покупки Терентия, велел Николаю записывать — сколько мои люди в мои дела своего личного имущества вложили. Так что, у нас уже складчина получается.
Очередная инновация: по здешним обычаям для боярина — позор. Но я же демократ! И мотивация у людей усиливается. «Ничто так не спаивает коллектив, как совместный труд на мою пользу». Или — вложение капиталов.
Акиму-то хочется… покрасоваться. Уесть всех. Но… «по одёжке протягивай ножки». Даже если одёжка — боярская. Слава богу — у меня старшие опытные товарищи есть — урезонивают «новооглашённого столбового». Постепенно планируемое литроприятие сползает на нормальную пьянку: чтоб было выпивки вдоволь, чуток закуски, в начале чтоб побренчали… а дальше нам бы поговорить по душам.
И вот, пришло то, чего на фондовых и валютных биржах не бывает: «чёрное воскресенье». Вполне по Шаову:
«Как мне не выпить! Бегаю, как маятник,
В глазах горят бенгальские огни.
Ну, выходные, сами понимаете —
У мужиков критические дни».
Начал народ собираться. Прислуга наша вся в дорогих одеждах ненадёванных — из сундуков, что осталось, повытаскивали. Аким мытый, благостный, с цепью серебряной, в шапке собольей — с этих ещё времён мода пошла. Дорогущая, зараза! На крыльце стоит — гостей встречает, поклоны принимает да возвращает.
А я по службам надворным — мелким бесом: ой, этого нет, ой, не сварилось — не сготовилось, ой, того-сего-третьего не хватает… Да и пофиг — выше головы не прыгнешь, всего надобного не переделаешь.
Что внушает оптимизм — «бражки креплёной» у нас вволюшку. Как гласит русская народная мудрость: «сколько гостя не корми — он всё равно напьётся».
От позора нас спасло опальное положение Акима. Из двух сотен приглашённых гостей явилась треть. И ещё треть прислала всяких «младших помощников третьего дворника» — поблагодарить за приглашение и отдариться по мелочи.
Только колокола отзвонили — гость валом пошёл. Встречаем, рассаживаем, о здоровье, о погоде… подарки принимаем, отдариваемся… Ну, это не моё. Не хочу светиться, неуютно мне недоросля-ублюдка изображать. Я больше по коням, да по возчикам, да по прислуге… Такие смешливые служаночки попались… Не дали ближе с девчушками познакомиться — зовут за стол.
— А вот сынок мой Ванечка. Хоть и в грехе прижит, а мне старому на радость. Прошу любить и жаловать. А теперя, гости дорогие, поднимем чаши наши, да и выпьем за здравие светлого князя, милостивица и благочестника, нам всем правителя и земель устроителя, за Романа свет Ростиславовича!
Тост должен быть коротким. Как говорил классик: «лучше пять часов на морозе ожидать поезд, чем пять минут ждать выпивки». Хоть и лето, и до железных дорог семь веков, но народ классику уже понимает.
И понеслось.
За папу его, Великого Князя Киевского. За семейство светлого князя. За семейство князя Великого. За «Святую Русь». Отдельно — по землям. Но не по всем. За церковь святую православную. Отдельно — за епископа. За славный город Смоленск и его население. За процветание, благорастворение и «мир во всём мире».
К этому времени подарки всякие подсылы уже отдали. Большинство уже и свалило. Отвалили и люди степенные или себя за таковых почитающие.
Аким надирается нешуточно. Дело-то обидное: с княжеского подворья из первой двадцатки только Гаврила-Будда. Да и то — не по приказу, а по старой дружбе. Из городских — старший казначей с женой. Опять же: не по чину, а по жене — Аннушке подруга давняя. Из епископских — игумен Свято-Георгиевского монастыря. И монастырь из небогатых, и повод родственный — нашему Никодимке дядя.
Ой, не любят нас здесь! Ой, не ценят! Не уважают — не величают. Ну, так вам хуже будет, люди русские вятшие! Что я маргинал и сволочь — я про себя и так знаю. Мне, попаданцу, другим не быть и обижаться не с чего. Мне-то от вас чести не надобно, а вот Акимом брезговать да помыкать…
Да, мужик попал в «ураган по имени Ванька». Но вы ж от него косоротитесь не с моих дел, а с его собственных. С княжеского неласкового к нему отношения.
Не люблю шавок, что с чужого голоса подгавкивают. Как сладко да весело стаей — одного травить, стадом — одного топтать — я уже говорил. Только — Акима не отдам. А когда у меня ещё и нервы сдают… Шаов правильно поёт:
«Мы не шведы, не голландцы, и невроз у нас иной,
Мы народ пассионарный, в смысле — очень уж дурной.
То княжну швырнём с досады в набежавшую войну,
То пожар Москвы устроим, то гражданскую войну».
Не будите «Зверя Лютого» на свои головы!
