– Хлопот по дому много. Колодец обвалился, крыша у сарая потекла. Пока людей нанял, пока материалы нашел – закрутился. Ты уж прости.
– Бог простит, а мне тебя прощать не за что.
– Как торговля идет?
– Бойко, нешто не видно?
И в самом деле, к лавке все время подходили люди.
– А кто у тебя торгует?
– Сынок.
Пафнутий наклонился к уху Михаила.
– Веришь ли, первый день едва выстоял. Кашляю, чихаю, все тело чешется. Пришлось одежу стирать и самому в бане мыться. Перец проклятый везде лезет, спасу нет! Который день по мешку, а то и по два продаю. За зиму никто из купцов перец не привозил, мы первые. Очень вовремя подгадали! Глядишь – скоро все распродадим.
– Славно! Пафнутий, мне бы отчет и деньги.
– А как же! Обязательно! Деньги счет любят!
Дух в лавке витал своеобразный – как легкий туман. И сын купца, и покупатели чихали, но терпели. Пристрастился уже народ к перцу. С ним и кушанье острее, и не портится дольше – особенно мясо и сало.
Михаил достал свою восковую табличку с записями, хотя товар помнил: сорок девять мешков перца молотого, один мешок перца «горошком» и еще по мешку имбиря, шафрана, мускатного ореха и ванили.
Вдвоем они пересчитали оставшиеся в лабазе мешки, и все проданные мешки Михаил умножил на розничную цену.
Пафнутий следил за расчетами внимательно – купеческое дело требовало аккуратности и не любило поспешности. Михаил доверял Пафнутию, но если бы он не считал мешки и прибыль, он лишился бы уважения купца – к деньгам в купеческой среде относились серьезно.
Когда суммы на бумаге и в наличии у Пафнутия сошлись, он облегченно вздохнул.
Михаил отсчитал четверть выручки и рукой сдвинул деньги в сторону Пафнутия.
– Забирай!
Купцу очень хотелось взять, но мужик он был совестливый, нынешним торговцам не чета.
– Многовато, Михаил.
– Бери, уговор дороже денег. Меня за язык никто не тянул.
Купец с облегчением сгреб деньги в калиту.
– Знаешь, Михаил, а ведь мы расходы на покупку пряностей уже отбили.
– Не может быть!
Михаил посмотрел в записи. Точно!
– Если так дело пойдет, я себе новое судно куплю.
– Не убоишься плавать?
– А как семью кормить? Я ведь другого ничего не умею. Дед мой и отец купцами были, а я сына учу, ему дело передам. Завсегда так было! У разбойника сын священником не будет!
– Ладно. Сам управишься или помочь?
– Товар не тяжелый, не медь и не соль – не перетрудимся. Только уж больно едучий.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь.
Михаил снова окунулся в домашние дела. Дом требовал внимания, тем более что к зиме Михаил хотел привести его в полный порядок. Вот сделает он ходки две-три, пока тепло, а зимой отдыхать будет в тепле, сытости и уюте.
Однако опыта поддержания большого дома, как, впрочем, и маленького, у Михаила не было. Были деньги и желание привести свою собственность в надлежащий вид.
Он дал задание возничему Степану купить дров на зиму. Дом большой, на кухне даже летом плита топится, и все это требует гору дров. А еще Маша попросила купить одеяла и подушки.
– Ну, это ты уж сама. Можешь вон Митяя взять или Афанасия, чтобы самой тяжести не таскать. Они тебе покажут, где торг, это недалеко. И бери самое лучшее. Держи деньги, – Михаил высыпал в ладонь девушки монеты.
– Не боишься, что убегу? – неожиданно спросила Маша.
– Нет. Хотела бы – давно бы сбежала, в доме охраны нет. Ты в деревне жила?
Девушка кивнула.
– В тепле да уюте небось не жила и разносолов-пирогов, что Агриппина готовит, не ела?
– Мы небогато жили. – Маша потупилась.
– Зимой реки льдом покроются – судно на прикол поставлю. Тогда можно к твоим родителям на санях съездить, погостить-повидать.
– Правда? – глаза Маши заблестели.
– Я тебя когда-нибудь обманывал или обижал?
– Нет.
– Тогда верь.
– А вдруг я провинюсь нечаянно, ты осерчаешь и меня другому хозяину продашь?
– А ты не шкодничай. И кроме того, я тебя у перса выкупил, чтобы на родину вернуть. Ты не рабыня, ты прислуга.
– И жалованье платить будешь?
– Как всем. А я разве не сказал?
– Не помню.
– Ну, теперь ты все знаешь. Медный пул в неделю, харчи и крыша над головой. И еще одежда.
– Поверить своему счастью не могу! – Маша крутанулась на одной ноге и убежала.
Иван и Степан оказались рукастыми. Они находили себе работу сами: то двери поправить, то петли поменять, то печь глиной подмазать – дымит по щелям, проклятая! А Михаил хоть и был погружен в домашние дела, но хлопоты эти были приятные, и, кроме того, не было состояния постоянной настороженности, ожидания очередной пакости от природы или недругов. Он завертелся, отъелся на домашних харчах и спохватился, когда в комнату постучался Пафнутий.
– Можно в гости? – прокричал он.
– О! Пафнутий! Рад видеть! Проходи, гостем будешь! Агриппина, гость у меня, накрой на стол.
– Да я на чуть-чуть, – смутился Пафнутий, – не хочу от дела отрывать.
– Э, нет! Ты в первый раз у меня в гостях. Все дела и дела, а ведь мы соседи и компаньоны.
– Оно так.
Войдя в трапезную, купец перекрестился на образа в углу.
– Садись. Как дела, как семья?
– Слава богу, все хорошо. Пришел обрадовать тебя. Перец и другие пряности продал, все подчистую вымели.
– Не может быть! Всего-то десять дней прошло!
– Вот те крест! Я деньги принес.
Пафнутий торжественно вытащил из-за пазухи увесистый мешочек и положил его на стол. Мешок звякнул монетами.
– Ну, коли так – придется считать.
Михаил быстро подбил итоги, пересчитал деньги. Четвертую часть сразу сгреб в мешочек Пафнутия.
– Мы в расчете. За работу спасибо. Одному бы мне не управиться и с домом, и с торговлей.
– Михаил! – Купец обнял Михаила и пустил растроганную слезу. – Я ведь думал – коробейничать придется, а погляди, сколько прибыли получили. Сам-десять, не меньше! А представь себе, что ладью с перцем я до Москвы довел?!
– Судьба.
– Да, – покачал головой Пафнутий. – А я не жалею.
– О чем?
– О ладье. Зато у меня друг верный появился, а ведь сейчас и на родню не всегда надежа есть. Такие знакомцы дорогого стоят.
В дверь заглянула кухарка.
– Нести?
– Неси, заждались.
– Так я третий раз захожу. Вы заняты, отвлекать не стала.
– Молодец! И выпить чего-нибудь не забудь…
Кухарка расстаралась. Пряженцы с разной начинкой, да суточные щи, да каша гречневая с убоиной, да караси со сметаной… А еще – кувшин с вином. Обычно подавали пиво или стоялый мед, реже – сидр.
Михаил разлил вино по кружкам, понюхал. Запах был превосходный.
– Агриппина, ты где вино взяла?
– На торгу сегодня купила. Мой бывший хозяин на торгу у немца этого завсегда вино брал для важных постояльцев.
– Удружила! Ну, Пафнутий, за успешное окончание первого совместного дела!
Купцы чокнулись, выпили. Пафнутий по традиции кружку вверх дном перевернул – показать, что зла не держит.
– Вкусное вино, – одобрил Пафнутий. – Только не немецкое оно, я ихнее рейнское знаю. Это вино фряги делали или италийцы. Узнаю вкус, пил как-то такое. Надо будет своей кухарке сказать, пусть купит.
Они выпили еще по кружке. Вино, приятное на вкус, оказалось забористым. Лица у обоих раскраснелись.
– Ты что, Михаил, дальше делать думаешь?
Пафнутий принялся грызть карасиков, причем делал это так аппетитно, что и Михаил положил себе на тарелку карася.
– Ты знаешь, Пафнутий, уж больно рискованно за перцем ходить. Прибыльно, не скрою. Только такую же прибыль можно и на другом получить.
Пафнутий застыл с куском рыбы во рту, весь обратившись во внимание. И Михаил рассказал, как он на Ладоге помог отбиться от разбойников немцу из Ростока и как торговал венецианским стеклом.
– И что? – шепотом спросил Пафнутий.
– Вот на нем я и поднялся хорошо.
Забыв прожевать кусок, купец прикрыл глаза. С рыбой во рту он выглядел уморительно. Но потом, словно опомнившись и придя в себя, он открыл глаза, прожевал и проглотил рыбу.
– Слыхал я про стекло, дорогое оно и хрупкое. Да и корабль надо морской, ушкуй для морей дальних мелок, штормов может не выдержать.
– Так у немца на дне трюма солома настелена была, и каждое изделие в плетеной ивовой корзине, да еще и кучками соломы обложено.
– Вот немчура! – Пафнутий хлопнул себя по бедру. – А ведь немцы каждый пфенниг считать умеют. И раз возят, значит, прибыль изрядная. За три моря везти за сам-два никто не будет. Знать бы еще, где эта Венеция? Немчура же не скажет.
– Я знаю.
Пафнутий застыл с открытым ртом.
– Не перестаю тебе удивляться, Михаил. То на фарси в Персии заговорил, то знает, где Венеция. А чего молчал-то?
– А ты меня спрашивал?
– Верно. Давай вот что сделаем. Продавай свой ушкуй, деньги пополам сложим и возьмем что-нибудь побольше. Твоя команда и мои люди, должны управиться. Купим стекляшки эти, а прибыль – пополам! – загорелся Пафнутий. – Ну, идет?
