же. Знакомая фамилия, каким-то начальником большим станет.
– Спасибо, Дмитрий. – Брехт потянул за бронзовую массивную ручку на темной дубовой двери.
Вместо длинноногой и красивой секретарши с высоким интеллектом и бюстом сидел старичок с огромными бакенбардами. Просто в два раза больше, чем у императора даже. И в парике. Последний человек в России с париком кучерявым.
– Уважаемый, мне бы вашего директора повидать.
– Вам назначено? – оторвал от бумаг нос старичок.
– Меня послала совесть.
– Хорошо, Ваше Превосходительство, я попробую что-то сделать для вашей совести, у Ивана Петровича сейчас профессора. – Дедушка встал и, чуть прихрамывая, доковылял до двери. Из военных. Ранен был?
Через пару минут инвалид вернулся с разведёнными руками.
– Хрена с два. Они не знают, что от своего счастья отказываются, – отодвинул бакенбардистого дедушку Пётр Христианович и зашагнул в кабинет.
Событие тридцать второе
Я живу в ощущении постоянного страха, что когда-нибудь мне понадобятся школьные знания по физике.
Если человек встаёт после падения – это не физика. Это характер!
Человек десять сидели за длинным столом для совещаний и во главе, за массивным директорским столом под зелёным сукном, восседал статский советник Тургенев, который Му-му не написал. Если бы не бакенбарды и парики на некоторых профессорах, то и от двадцать первого века не сильно отличается. Ну, разве на директоре камзол с золотым шитьём, как и надетый поверх кафтан. Брехт не обращая пока внимание на повернувшихся к нему учёных мужей оглядел помещение. Большое. Метров двенадцать на восемь. Две стены книжными полками заняты, к одной стол приставлен с огромным глобусом, разукрашенным рыбами-китами. Между шкафов за спиной директора дверь, там должно быть афедрон, пардон за мой эльфийский – сральня.
Ещё повыше двери карта Российской империи тоже со слонами нарисованными. Куцая. Даже до Хабаровска не доходит. Так и нет ещё Хабаровска. Там ничейная земля.
– Товарищ, вас тут не стояло! – стал подниматься Тургенев, не написавший Му-му.
– Вы же, Иван Николаевич, русский человек? И чиновник Российской империи, чего же вы на языке врагов разговариваете? Продались? Французы наших солдат и офицеров убивают, а вы на их поганом языке разговариваете!!!
Гоголь отдыхает с Добчинскими и Бобчинскими. Профессора рот раскрыли.
– Ваше Превосходительство, вы кто?
– Я ужас, летящий на крыльях ночи. – Не сказал. – Я глас народа.
– Народа? – Тургенев плюхнулся на царский трон, вернее этому стулу трон бы позавидовал. Тут поколения эльфийский мастеров резало завитушки.
– Господа, а скажите мне, кто главные спонсоры вашего университета?
– А что собственно происходит? – поднялся сухонький мужичок в английском фраке?
– Представьтесь. Кто вас вежливости учил?
– Снегирёв Михаил Матвеевич – профессор логики и нравственной философии.
– Так кто, по-вашему, является крупнейшим спонсором университета Михаил Матвеевич?
– Семейство Демидовых, несомненно.
– Вот это я и хотел услышать. Я тут информацию получил, что у вас три факультета, прошу прощения – отделения. Или факультета? Запутался, но всё одно – три. Медицинский, Философский и Юридический. Все медики у императорской фамилии иностранцы. Кого готовите? И что сделали для Демидовых?! У них мать вашу, Родину нашу, все управляющие и инженеры немцы. Почему они вам книги, деньги, коллекции, а вы им хрен на блюде. Не любите спонсоров, презираете тех, кто не словоблудием занят, а действительную пользу стране приносит? Почему на философском факультете нет отделения, в котором инженеров готовят? Физику же и математику преподаёте? Есть тут профессора, что физику преподают?
– Страхов Пётр Иванович – профессор физики, – поднялся мужчина в парике и мантии, как в Хогвартсе.
– А химии есть? – Молчание.
– Прикладные физики?
– Панкевич Михаил Иванович – профессор прикладной математики. Защитил диссертацию по теме «0б особенных гидравлических машинах, которыми с помощью действия упругих паров воды и давления атмосферы вода может быть поднята до чрезвычайной высоты и проч.».
– Сейчас чем занимаетесь?
– Кхм, попечителем университета сенатором Михаилом Никитичем Муравьёвым мне было предложено выполнить перевод на русский язык «Principia» Ньютона, потихоньку …
– Потихоньку. Срок три месяца, господин Тургенев, выделите помощь и контролируйте. Должна быть издана в этом году. Набирать по мере готовности глав отдельными брошюрами. Потом выпустить под общей обложкой. Ньютон умер двести лет назад, а вы перевести за это время не удосужились. Прекратить издавать стихи и всякую философскую дрянь. Издавать перевод на русский язык химических и физических трактатов виднейших зарубежных учёных. И математические книги в том числе. Без математики Физика не возможна.
Брехт оглядел скрючившихся профессоров, не перегнул палку? Половина почти сидела головами вращала. Вона чё, вообще русский не знают. Плохо.
– Иван Николаевич, запретите в стенах университета общаться на французском. Студентам, а преподавателям сделайте надбавку к зарплате, кто усердно русский изучает, ежели они из Европы. Всем же гражданам Российской империи устройте экзамен на знание русского языка. Ясно? – Вот теперь нормально, пора включать заднюю.
– Так точно, Ваше Превосходительство. Могу я узнать, что происходит? – всё же решился на вопрос директор.
Кхм. Занесло конкретно, а ведь пришёл просто передать статьи по законам Гей-Люссака и Авогадро. Бром нужно пить. Не открыли же ещё. Беда. Ничего, не расстреляют же. Можно вечером на балу с Александром на эту тему переговорить. А сейчас? А сейчас нужно отвлечь.
– Господа. У меня для вас есть две статьи. Прошу срочно ознакомиться, не выходя из кабинета. Я подожду в приёмной. Как ознакомитесь, позовёте, – Брехт выдал им исписанные листочки и вышел. Нужно, как все попаданцы скрепку изобрести. Сшил просто нитками пока. Не нашёл тонкой сталистой проволоки. А может и не умеют делать?
Добрый день, уважаемые читатели.
Всё думал, чего в книге не хватет. Юмора? Динамики? И вот понял, не хватает «сердечек».
Кому книга нравится, нажимайте на сердечко.
Награды тоже приветствуются. И то и другое вдохновляет.
С уважением.
Шопперт Андрей.
Событие тридцать третье
Слава! Я тебя не хотела;
Я б тебя не сумела нести…
Марина Ивановна Цветаева
Брехт, описывая закон Авогадро, увлёкся. Он не знал, что делать с молями. Понятие литра не существует. Пришлось выводить моль, потом пришлось кроме доказательства закона Авогадро с помощью опыта Гей-Люссака, в котором из двух газов – хлористого водорода и аммиака получался твёрдый хлорид аммония, добавить опыт получения воды из водорода и кислорода. Опять понял, что сейчас не поймут, и вывел из этого же опыта вывод, что существуют газы состоящие из двух одинаковых молекул. Водород, например. Пришлось и формулу воды представить. Потом развернул понятие Моль на твёрдые вещества. И только тут остановился. А то придётся так далеко забуриться, что
