Смерть благородного кшатрия вызвала сильное смятение в рядах нападавших, потому что это был сам Джанин, сын Аграмеса. Лишившись командира, кшатрии растерялись и не знали, как поступить, продолжить грабеж обоза или вывезти тело погибшего принца царю Аграмесу. Многие из всадников намеривались устроить кровавые поминки по погибшему командиру, но в их действия вновь вмешались дилмахи из агемы Гефестиона. Преследуя врагов, они миновали воинов Мемнона и стремительно приближались к лагерю. И завидев её приближение, кшатрии предпочли ретироваться с поля боя.
Но если бои у лагеря затихли, но в центре они только набирали свою силу. Воины царя Аграмеса яростно атаковали строй сариссофоров и гипаспистов, но так и не смогли преодолеть их сопротивление. Раз за разом накатывали гангариды на стройные ряды противника, и всякий раз отступали, оставляя перед неприступной фалангой тела своих павших товарищей.
Потерпев неудачу в центре, командующий пехотой Ушанас используя свое численное превосходство, решил обойти линию гоплитов с флангов и разгромить македонцев. Повинуясь его приказу, копьеносцы задней линии начали движение в бок, но их маневр был вовремя замечен Пердиккой и Птоломеем. Упреждая действия противника, стратеги подвели свои шеренги к стоявшим на флангах гипаспистам и как бы удлинив ее с фронта, сорвали намерения противника. Битва вспыхнула с новой силой, но гангаридам вновь не удалось прорвать строй противника.
Македонцы уверенно отражали натиск неорганизованной массы индийских пехотинцев, используя против них все свои преимущества и весь свой боевой опыт. Особенно доставлял проблемы индийцам косой клин Эвмена. Если фаланга сариссофоров и гипаспистов стояла подобно гранитному утесу, и об него разбивались волны атак гангаридов, то строй гоплитов Эвмена был схож с гигантским топором, прорубавший серьезные бреши во вражеском войске.
Разваливая фронт и заходя во фланг атакующим гангаридам, клин Эвмена создавал серьезную угрозу всему войску Аграмеса. Осознание этого вносило сильную нервозность в умы индийцев, постепенно переходящую в неуверенность и легкую панику. Положение спасал численный перевес, но при тех потерях, что несли гангариды, это было слабым успокоением. И тогда, видя неудачу своих замыслов, Аграмес решил прибегнуть к своему последнему средству.
С давних пор он мечтал создать подобно боевым слонам и боевого носорога. Это животное, от природы имело великолепный панцирь, быстро бегало, резво разворачивалось на месте, и по маневренности было лучше любого слона. Единственный недостаток, который имел носорог, заключался в злобном характере животного, что плохо влияло на его дрессировку.
Лучшие дрессировщики Магадхи по приказу Аграмеса долгое время работали с носорогом, но успехи были крайне скромны. Из семи имевшихся в царском зоопарке носорогов только троих можно было использовать в сражении. Их то и решил использовать владыка гангаридов для сокрушения рядов фаланги противника.
Получив приказ царя, погонщики стали подводить свои живые, тараны к переднему краю. Сами индусы со страхом шарахались в сторону, увидев чудовищ медленной трусцой двигающихся к месту боя. По решению Ушанаса, зверей решено было бросить против щитоносцев Мелеагра, так как здесь было больше места для маневров и разбега животных.
Глаза носорогов были специально защищены с боков металлическими пластинами, резко ограничивающие у них зрение. Таким образом, зверь смотрел только вперед и не мог отвлекаться по сторонам. Когда до македонцев оставалось совсем немного, специальными действиями дрессировщики возбудили носорогов, и яростно сопя, звери устремились на фалангу гоплитов.
Из троих зверей, только двое достигли рядов македонцев. Один носорог затеял драку с лежащим на земле раненым слоном, а затем набросился на одного из командиров гангаридов сидевшего на лошади и, преследуя его, оставил поле боя.
Увидев бегущих на них носорогов, щитоносцы попытались расступиться и пропустить их в тыл подобно колесницам и слонам, но это у них не совсем удачно получилось. Пробегая между испуганно жмущихся людей, один из носорогов сбил нескольких воинов и, повалив на землю, стал яростно топтать их ногами. На счастье македонцев поблизости находились люди Никандра, которые разом бросились к зверю и своими пронзительными криками, звоном литавров и огнем факелов стали уводить животных от переднего края. Эти смелые действия не только спасли жизнь упавшим солдатам, но и позволили македонским гоплитам сохранить свой строй и отразить новый натиск гангаридов.
Однако, и после этого, носороги представляли довольно серьезную угрозу для щитоносцев Мелеагра. Быстро передвигаясь с места на место, они могли в любой момент напасть на воинов с тыла и за считанные минуты развалить фалангу.
Решив применить против нового врага тактику борьбы со слонами, к носорогам устремились воины с ножами и секирами, однако на этот раз их ждало жестокое разочарование. Верткие носороги не позволяли воинам зайти к себе со спину и перерезать сухожилия задних ног. Едва учуяв опасность, животное моментально разворачивалось и мощным ударом головы сначала сбивало охотников с ног, а потом безжалостно топтало их ногами.
Каждая одержанная победа над человеком только еще больше распыляла носорогов и подталкивала их к новым убийствам. Яростно сопя, с налитые кровью глаза, животные бросались на людей, не ведая усталости. Силы охотников стремительно таяли, но вскоре Фортуна подарила македонцам шанс расправиться с неожиданным противником.
Во время преследования одного из факельщиков, носорог налетел на повозку и застрял в ней. Пока животное пыталось освободиться, к нему подскочили два воина вооруженные топорами и принялись неистово кромсать задние ноги зверя. Отчаянно визжа от боли, носорог вырвал свою голову из обломков повозки, но не прошел и шага и рухнул набок.
Тот час, подобно легендарным Фуриям на носорога набросились озверелые от пролитой животным крови охотники Никандра. В хаотическом ритме замелькали копья и мечи, что неутомимо вонзались в нежно розовый незащищенный живот зверя. Животное отчаянно верещало, яростно дергало головой и ногами, но вскоре затихло, захлебнувшись собственной кровью.
Борьба с другим зверем сложилась куда драматичнее. Уступая своему товарищу в размерах, носорог превосходил его в проворстве и злости. Потеряв в первом столкновении с людьми шоры, животное прекрасно ориентировалось вокруг и нападало на всех и вся. Более тридцати человек из числа охотников Никандра было раздавлено или покалечено им.
