По пути в Гатчину гость поделился со мной еще одним сомнением:
— Вы знаете, а теперь я уже вовсе не уверен в том, что хотя бы половина циркулирующих про вас слухов имеет отношение к действительности. Но вот только… наверное, вы в курсе, что говорят про ваш «Дом-два»?
— И вы туда же? — рассмеялся я. — Второй отдел департамента охраны материнства — это секретариат, там сидят милые девушки, разве что чуть располневшие от малоподвижной работы, и стучат на пишущих машинках. Если хотите, давайте туда прямо сейчас зайдем, тем более, что к ним недавно попал один экземпляр вашего последнего романа "Пища богов", и девушкам будет очень приятно познакомиться с его автором.
Уж полночь близится, а Германа все нет — так, кажется, сожалела какая-то дама у Пушкина? Вот и у нас тоже вовсю близился май, а китайцы все никак не начинали войну. Правда, проанализировав разрозненные данные разведки, я более или менее понял как причины задержки, так и сроки ее окончания, но первой в этом была Маша. То есть одну из причин она назвала еще в начале марта и совершено точно.
По конституции Курильского королевства королева являлась еще и верховной главнокомандующей, и в преддверии надвигающейся войны она вдруг вспомнила, что у нее нет никакого военного мундира, кроме полковничьего с японской войны, который, во-первых, уже стал ей откровенно тесноват, а во-вторых, не полностью соответствовал ее представлениям о прекрасном. И ее величество в редкие свободные минуты начала сочинять себе мундир…
Первый вариант более всего напоминал костюм гусара времен наполеоновских войн, но с глубоким декольте. Гоша, ознакомившись с эскизами, предложил обрядить в это кого-нибудь из фрейлин и отправить, например, в Академию Генштаба. И посмотреть на реакцию… В общем, Маша начала думать дальше, а тут на одном из совместных ужинов зашел разговор про задержку сроков начала военных действий.
— Гоша, дядя Жора, вы что, — оторвалась от созерцания очередного рисунка королева-императрица, — какая сейчас может быть война? Мне же надеть нечего!
Так вот, одна из причин задержки китайского наступления состояла именно в этом — воинам Поднебесной было банально нечего надеть. А ведь китаец из центральных, а тем более южных провинций уже при плюс пяти теряет всякую подвижность, это я помнил еще со времен обороны Артура. В Манчжурии же вообще зимой часто бывает снег…
Вторая причина состояла в весьма невысокой воинской подготовке основной массы солдат. Ознакомившись с ней, английские военные специалисты пришли в ужас и заявили, что на такое воинство русские даже не станут тратить патроны, а просто нагайками загонят его, куда им будет нужно. И теперь огромная армия, высунув язык, срочно постигала азы солдатской науки.
У нас же наметился еще один аспект, на который до того как-то не было повода обращать специальное внимание — а именно еврейский вопрос. Собственно, немцы были выданы за сынов израилевых просто потому, что не татарами же их было представлять! Но неожиданно это дело получило довольно громкий резонанс. Начался он с того, что со мной пожелала увидеться делегация Бунда, который являлся хоть и нелегальной, но последнее время довольно прилично себя ведущей партией. Причем перед приходом официальной бумаги ко мне явился мой портной и спросил, позволяет ли его длительное знакомство с таким замечательным человеком, как канцлер, просить об аудиенции для нескольких его родственников? Если да, то благодарность его, Айзенберга, не будет иметь границ.
Меня так и подмывало уточнить размеры безграничности, но я просто сказал, что несколько — это слишком много, не люблю я митингов в своем кабинете. Пусть они одного поавторитетней выберут и сообщат об этом в мою приемную, мариновать делегата я не буду.
Так что через день в секретариат пришла бумага, а через два из приемной сообщили, что туда пришел представитель Бунда.
— Дайте ему сопровождающего до кабинета, — велел я. И, уже положив трубку, сообразил, что не помню всего раз слышанную фамилию гостя — вроде что-то похожее на "вынь руку из кармана". Я попытался мысленно перевести эту фразу на немецкий, но в это время ожил селектор, и голос дежурного секретаря сообщил мне:
— Прибыл Арон Самуилович Немнихер, «Бунд».
— Запускайте, — велел я.
Запущенный бодро зашел в кабинет, наткнулся на мой взгляд, малость сбледнул с лица и сделал полшага назад, но я уже избавился от наваждения и улыбнулся:
— Заходите, Арон Самуилович, чувствуйте себя как дома. Извините, но вы просто очень похожи на одного моего знакомого, прямо руки зачесались… Еще раз извините.
Действительно, гость был точной копией первого российского премьера — и упаси господь, я имею в виду вовсе не Столыпина!
— Неужели мой непутевый брат Ися чем-то насолил вашей светлости? — с выражением сильнейшего беспокойства на поросячьей морде ужаснулся гость.
— Нет, не волнуйтесь, этот человек вовсе не из Российской империи, и ни к вам, ни к вашим уважаемым родственникам он не имеет никакого отношения. Так что давайте перейдем к делу — вот вам кофе, и я вас внимательно слушаю.
Гость отпил кофе и начал свою речь. По ней выходило, что в Бунде, проанализировав текущую обстановку, пришли а выводу, что призывы некоторых экстремистов к образованию еврейского государства именно в Палестине несколько преждевременны, в то время как сама идея о создании где-нибудь такого государства уже давно созрела.
— Понятно, — кивнул я, — и во избежание ее перезревания вы и решили проконсультироваться со мной. В принципе я не против, но хотелось бы начать с географической части этого вопроса. Где Эрец Исраэль делать будем?
— Поймите меня правильно, — замялся Арон Самуилович, — но в нашей партии есть люди, считающие, что лучше всего для этой цели подходит Крым.
— Так это ненадолго, — успокоил я собеседника, — сегодня они есть, а насчет завтра я бы уже не поручился. Надеюсь, вы пришли сюда с целью представить мне более реалистичный проект?
— Ну разумеется, — прижал лапки к груди делегат, — большинство, выразителем интереса которого я и являюсь, считает, что данное государство может быть образовано на Дальнем Востоке.
— Замечательно, — восхитился я, — позвольте мне продолжить вашу мысль! Великий еврейский народ решил не остаться в стороне от борьбы чуть менее великого манчжурского против китайских захватчиков! И вы пришли предупредить меня о грядущем наплыве сотен тысяч добровольцев, готовых в едином порыве отбить свою будущую землю у миллионных армий противника? Кстати, не знаете, кто у нас был Гете по национальности? Впрочем, это не важно, больно уж он хорошо сказал — "лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой".
