Ознакомительная версия.
– Савва, ну говоришь ты такое…. Погодь, так значит всё про нас было известно заранее? Семён? Вот дела…. Погодь, погодь, а зачем же тогда он нас в эту пустыню завёл? Зачем мы ему нужны? Он бы мог сам эту Сабрину и сына её добыть, и откуда китаец знает, что она у фульбов этих черномазых ныне пребывает….
– Точно пока не знаю. Но, если Семён на службе у султана состоит, то ему про эту Сабрину должно быть всё известно, так как Абрашку нашего, то есть Ибрагима Петровича, из этих же самых мест, то есть из города Алжиру в Истамбул и доставили. Думаю, что для экспедиции им нужны были деньги, вот они нашими же деньгами и воспользовались. Кроме того, возможно что, Семёна повелитель, великий визирь Кергюлю, понимает, что без нас ему сыночка Сабриненого не добыть. Нету у ней веры басурманам, которые в полон её взяли, короче, подробностев не знаю, я же не китайская книга?
– Ну а что делать-то будем? Ежели мы сами на погибель идём, куда же нам теперь?
– Алёха, ты сначала завтра, нет, уже сегодня, постарайся одолеть супостата в битве. А потом уже будем думать про всё остальное. Теперь уже не известно, кто из нас пленник, мы, или он…
– Ну что, казаки, не спиться? – из темноты внезапно появился Семён. Савва понял, как он мудро поступил, перейдя на немецкий. Весь разговор Семён, наверняка, слышал из темноты, но ничего, по-видимому, не смог разобрать из немецкой их речи. Но он мог и догадаться, что речь идёт именно о нём, поэтому надо было любым путём, срочно, усыпить его бдительность.
– Ой не спиться, брат, ой не спиться… Вот видишь, что б отвлечься маненько от мыслев своих тёмных да тоскливых, решил я в немецком немного поупражняться, а то уж и забывать совсем стал. А батюшка-то наш, государь Пётр Алексеевич, дюже строг с энтим делом. Самолично экзамены учиняет. Как не угодишь, как не проявишь усердиев, да познаниев в языках, али в науках каких разных, враз со службы и долой. А я весьма надеюсь ешо ему да Рассеи послужить… – Алёха опередил Савву весьма кстати.
– А как биться-то думаешь? Уж очень они сильны, супостаты туарегские, особенно в конном строю и в сабельном бою. Отважны… Ну прямо, как черкесы. Смерти не боятся совсем. Однако лезут на пролом, и хитрость не кажут. Гордые очень. Для них отступить, всё равно, как род свой опозорить. Вот на это и бери его. Мы то все будем наготове, как начнётся поединок, мы все уходим, вроде, как на Тиссалит, а Савва, вождь текна и ты, Алёха, если выживешь, сразу уходтье на Таманрассет. Они точно погонятся за нами по дороге на Тиссалит, на юг, а мы уйдём на восток. Текна покажет вам туда дорогу. Там, через несколько дней, будет уже территория кель-аиров и они туда не сунутся. Встренимся у горы Гарет аль Димон, текна знает. Это десять дней пути. Там есть колодцы, воду с собой берите, но много не пейте, пропадёте. Ждём вас там ровно четыре дни. Так же и вы, ежели прибудете первыми. Вобщем, удачи тебе, казак. А сейчас иди, поспи пару часов, сил наберися.
После третьего караула отправились спать. День предстоял тяжёлый. Они ещё не знали, какие испытания их ждут впереди.
Глава девятая
Дела шпиёнские
Великому государю государства Российского
Царю Великая Малая и Белая Руси
Владетелю земель: Ингерманландских, Лифляндских Эстландских и прочая и прочая и прочая…
Романову Петру Алексеевичу
от державного посла Государства Российского в Оттоманской Империи, князя Толстого Петра Андреева
Писано от января месяца числа 10, года 1714. г. Истамбул.
Великий государь! Пишет тебе раб твой нижайший, Толстой Пётр Андреев, и прежде всего, спешу пожелать тебе здоровья и также супруге твоей царице Екатерине, и дочерям твоим, Анне и Елисовете. Здоровья и многих лет царствования, на благо любезному отечеству нашему и всем твоим подданным.
Спешу сообщить тебе новость, коею узнал я через моих тайных людишков, что оказывают тебе и всей державе нашей неоценимые услуги, выведывая планы соседей державы нашей, предвосхищая злые намерения и помыслы.
Доподлинно же стало мне известно, что Великий визирь, Ахмат Кергелю (оный Кергелю был ранее посланником турецким на державе нашей), прознал про наши обстоятельства и планы, связанные с тем деликатным делом, коим занимаются чрезвычайные твои порученцы, Савва Рагузинский и Алексей Синельник. Каким образом он прознал, мне того не ведомо, и мои людишки ничего путного сообчить не могут. Ему же, Кергелю, стало известно, что посланники твои отправились ныне в Алжерию, для выполнения твоего деликатного поручения. Им же и организовано их похищение буканьерами и помещение их под надзор его Кергелю, доверенного шпиёна – янычарского аги, Селима. Оный Селим есть родной брат Алексея Синельника денщика, по имени Семён, тот самый, что спас нас во время похищения отрока и бегства нашего из Стамбула в 1703 годе. Оный Селим руководить ныне шайкой разбойников, состоящих из беглых казаков донских, которые утекли с Дона вместе с ихним атаманом Некрасом, а ныне вместе с янычарами несут султанову службу в Алжерии. Я получил письмо от Саввы и Алексея, в коем они обсказали свои мытарства в разбойничьем рабстве и своё, якобы, чудесное избавление. Ныне же дела оборачиваются для них весьма опасно.
Упомянутый выше, Селим имеет поручение, организовать экспедицию вглубь пустыни, к берегам внутреннего моря, кое зовётся Чадом, к народам негритянским и эфиёпским, где по сведениям и пребывает ныне в рабстве небезызвестная тебе девица голландского происхождения. Это дело обставлено на твои, великий государь, средства и порученцы твои, и мои друзья, того сами не ведая, находятся ныне под полным его, Селима, контролем. Этот Селим, имеет також поручению от Кергелю, по окончании дела твоих порученцев умертвить, а найденного ими же отрока привести в Истамбул и использовать далее в злокозненных целях, а именно, наведения смуты в государстве нашем. Ныне верныя слуги твои, Савва и Алексей пребывают в великой пустыне, путешествие по которой чревато непомерными опасностями, в силу дикости и жестокости тамошнего населения, а також трудностями пустынной жизни из-за отсутствия воды с непомерной жары.
Тако ж, через моих доверенных людишков, стало мне доподлинно известно, что делом энтим очень занимается и Британия. Ихний шпиён, морской капитан Оливьи, под видом капитана похищенного голландского фрегата, Бравура и подтолкнул твоих посланцев предпринять экспедицию в эфиёпские страны. Ныне, он с другой экспедицией двинулся по следам слуг твоих, что бы помешать им выполнить волю твою и заполучить отрока в свои руки.
Мною предприняты некоторые ответные меры. Так, по моему поручению, мои друзья из обчества вольных мальтийских каменщиков отбыли ныне в Алжерию, чтобы не допустить убиения твоих порученцев и попадания отрока в турецкие или британские руки.
Что же касаемо источника утечки деликатных сведений и тайных твоих помыслов, то поелику этот источник находится при твоём дворе, предлагаю переписку по этому делу вести по запасному дипломатическому каналу, тайнописью, коей пользуются наши братия из тайного обчества. В верности и преданности нашему делу наших братьев по обчеству я абсолютно уверен.
Жду от тебя дальнейших указаний.
Ещё раз позволь засвидетельствовать тебе мою преданность и пожелания здоровья и процветания, во благо подданным твоим и всей державе нашей.
Подпись: Чрезвычайный посланник Государства Российского в Империи Турецкой, князь Толстой Пётр Андреев.В город Истамбул, для чрезвычайного посла, князя Толстого Петра Андреева. Писано мальтийской тайнописью.
Любезный князь, действия твои одобряю. Дело, наверное, должно быть закончено успешно. Источник я выясняю. Твои предложения по тайнописи верные. Проверь дополнительно надёжность наших друзей по обчеству. Но даже магистра не должен знать всех обстоятельств этого дела.
За успех предприятия или его конфуз лично ответишь головой.
Пётр Михаилов. Февраля 1, года 1714.Получив скорый и такой суровый ответ, Пётр Андреевич чрезвычайно расстроился. Он знал меру благодарности своего великого монарха, но всё же он считал, что его усилия и старания на благо отечества заслуживают более тёплого отношения. Ну, уже хотя бы за то, что за время войны и Прутского конфуза государя он, князь Пётр Андреевич Толстой дважды сидел, заточённый в башню. А все почести по подписанию мира и вызволению государя из позорного пленения достались этому выскочке, Петру Шафирову. В последнее время этот прохиндей всё боле и боле оттеснял князя на второй план, становясь правой рукой главы посольского приказа Головина. Да и государь в последнее время очень приблизил его к себе, будучи благодарным за вызволение из плена и заключение приемлемого мирного договора. В своей ревности и неприязни к новому фавориту Петра Толстой был не одинок. Такую же ревность, если не ещё большую, он вызывал и у Сашки Меньшикова.
Ознакомительная версия.
