«Интересно, – подумал министр, – как наш король унизит всех этих спесивцев, когда я представлю ему свои умозаключения?»…
Он мог бы войти в шатёр, если бы хотел, но решил остаться всего лишь рядом. Тут лучше думалось…
Под ногами чавкнуло и Ла Тремуй брезгливо выдернул ногу из лошадиного помёта. Он уже отвык от походной жизни и, наверное, был бы не очень доволен необходимостью проводить большую часть дня в седле, не появись у него, в качестве компенсации, возможность наблюдать, как развиваются события именно в военной среде.
До сих пор армия была и оставалась самым преданным союзником Жанны, в основном, благодаря ненавидящим министра Ришемону, Бурбону, Бастарду со всеми его капитанами, и прочим псам помельче, которых так старательно вскармливала герцогиня Анжуйская. Но до сих пор, и среди остальных придворных, и среди духовенства, те, кто не слишком верил в явленное чудо, все же говорили полупочтительно, полу-опасливо: «Наша Дева». А теперь, что в письмах, что в разговорах, всё чаще стало мелькать: «Эта девушка…».
«Эта девушка прибрала к своим рукам слишком много власти», – сокрушались в приватных беседах прибывшие епископы, которым надлежало стать пэрами от Церкви на коронации. «Теперь только от неё ждут истинного слова Божьего. Но победы победами, а грех гордыни неизбежно ведёт к ереси… Что вы говорите? Думаете она в него не впадёт? О, не будьте наивны! Эта девушка всего лишь человек. К тому же, низкого происхождения…».
Слушая подобное, Ла Тремуй сразу напускал на себя вид смиренно скорбящего. А в последние дни скорбь вообще не сходила с его лица. Дофин даже попенял ему, дескать, в период таких успехов следует смотреть веселее. На что Ла Тремуй только слабо улыбнулся. Он готовил почву и боялся лишь одного – не перехитрить бы самого себя и не пропустить момент, когда удобнее всего будет дёрнуть за все верёвки, чтобы оглушить Шарля разоблачением!
А момент был уже близок…
Ла Тремуй провёл ладонью по запотевшей шее и улыбнулся. Эта Катрин оказалась весьма умелой. Ей всего-то и было сказано – осторожно внушать всем, что Дева изыскивает средства на содержание армии. «… К примеру, может же она попросить отдать ей – Спасительнице – всё ценное, что осталось… Разве кто-то посмеет отказать? А выполненная один раз просьба легко превращается в приказ… при умелом подходе». Это неопределённое замечание министр ненароком обронил в разговоре с де Вийо, но тот явно понял…
Трудно сказать, кто из них – сам ли он, или мадам Катрин – выдумали эту неведомую святую в золотых одеждах? Во всяком случае, вещая о ней на каждом углу, мадам пророчица была очень убедительна. Многие верили. И Ла Тремуй, с тайным удовлетворением уже не раз замечал на лицах в толпе то, особое удивление, которое обычно предшествует разочарованию.
Одно плохо – эта кликуша, при всём своём двурушничестве, всё же считала себя вполне набожной и сильно струхнула, когда в Труа этот блаженный монах, отец Ричард, завопил о святости Жанны. Так струхнула, что едва не сбежала в какой-то монастырь, где, по словам де Вийо, собиралась замаливать свой грех. Ла Тремуй тогда запретил. Однако, внимательно послушав монаха, чуть было запрет не снял, и передумал только потому, что два всегда лучше, чем один.
Он до сих пор ломал голову, кто мог подослать этого отца Ричарда – англичане или герцог Бургундский? Но, кто бы ни был, он здорово помог.
О том, что монах был искренен сам по себе и речи идти не могло! Только злейший враг пожелал бы Жанне такую славу, которую он ей создавал, работая куда тоньше мадам Катрин! Божья помазанница! Без пяти минут, та самая ересь, которую так ждут епископы-пэры! И, в то же время, какая подсказка поверенным герцогини Анжуйской, кто недоволен трусоватостью дофина! А за руку не поймаешь – святой отец восхваляет Деву Франции, и это особенно ценно, потому что сам-то он англичанин!..
«О, Господи, благослови того, кто научил этого монаха, кем бы этот человек ни был!».
Ла Тремуй снова покосился на темно-синий полог, из-за которого полетел очередной взрыв хохота. Может, всё-таки войти? Но, нет. Ему был нужен сын мадам Иоланды Шарло, и нужен, вроде бы, случайно, а там, в шатре, во всеобщей сутолоке, когда начнут расходиться, ничего случайного уже не получится.
– Что вы тут делаете, Ла Тремуй? – вывел его из задумчивости низкий голос Танги Дю Шастеля.
Министр с достоинством обернулся.
– Дела, мессир, дела. Они, к сожалению, не разбирают ни дня, ни ночи, ни сна, ни обеда.
– Тогда, почему вы не заходите?
– О, – Ла Тремуй сделал легкомысленный жест рукой. – Молодым людям охота повеселиться и я решил подарить им ещё несколько минут. Пусть… Бог знает, когда ещё доведётся. Да и доведётся ли… Война всех нас приучила жить только тем, что есть сейчас. А коронация и вовсе может всё переменить.
– Что вы имеете в виду?
– Только тот факт, что будет, наконец, должным образом проведена церемония объединения двух миров – как там говорится по ритуалу? «Космическая гармония Неба, Церкви и Государства, да? – после которой его величество уже не сможет быть прежним беззаботным молодым человеком.
– Я бы и сейчас его таким не назвал, – пробурчал Дю Шастель. – Так что, заходите, сударь, не стесняйтесь.
Решительно отодвинув полог, он шагнул внутрь шатра, откуда тотчас стали появляться раскрасневшиеся от еды и питья молодые рыцари.
– Ах, как же это я забыл! – хлопнул себя по лбу Ла Тремуй, краем глаза заметив среди них Шарло Анжуйского.
Он очень умело изобразил замешательство и придержал молодого человека за руку с таким видом, словно только на него и надеялся.
– Хотел узнать у мессира Танги, но, коль уж вы здесь, сударь, ещё и лучше… Не скажете ли мне, когда собирается прибыть ваша матушка?
– Зачем вам? – выпятил губу откровенно хмельной Шарло.
– Сейчас с его величеством мы будем обсуждать состав светских пэров на коронации, и я должен знать…
– Странно, что вы этого до сих пор не знаете, – не дослушал молодой человек. – Матушка, как всегда, прибудет вовремя. Насколько мне известно, она уже выехала. Возможно, уже сегодня прибудет в Шалон.
– Вот как…
Ла Тремуй, вскинул брови. Лицо его сделалось озабоченным.
– А вы знаете, что вчера захватили двух разбойников, которые рассказали о целом их отряде, промышляющем, как раз в окрестностях Шалона?
– Но ведь их захватили, что тут страшного?
– Только двух. Остальные, скорей всего, затаились, пропуская армию, но когда поедет ваша матушка возможны всякие неприятности.
– Матушкина свита армии не уступит, – засмеялся Шарло, а вслед за ним и его рыцари.
– Ваше дело, – пожал плечами Ла Тремуй. – Я просто подумал, что вы должны знать. Как заботливый сын, могли бы и отправить ей навстречу кого-нибудь, хотя бы для того, чтобы предупредить… Вот, хоть этого молодца.
Ла Тремуй кивнул в сторону смеющегося Филиппа де Руа.
– Его новые доспехи достаточно хорошо сверкают, чтобы разогнать всех разбойников в округе и доставить удовольствие дамам…
Договаривая фразу, министр постарался придать голосу как можно больше презрения, и вполне в этом преуспел. Потом слегка поклонился Шарло, небрежно кивнул его рыцарям и скрылся в шатре, оставив собеседника в полном недоумении.
– Я ничего не понял, – покачнулся Шарло, поворачиваясь к де Руа. – С чего бы это Ла Тремуй так озаботился безопасностью матушки? И почему именно тебя, Филипп, он советует послать к ней?
Молодой человек пожал плечами.
– Я слышал, что её светлость едет вместе с королевой, королевскими детьми и пригласила в поездку мадам Ла Тремуй, – сказал кто-то из рыцарей. – Может, поэтому он и беспокоится?
– Вот как? – удивился Шарло. – А я и не знал… Никогда бы не подумал, что матушка может позвать с собой кого-то из Ла Тремуев… Но, всё же, почему он выбрал именно тебя, Филипп? Уж не напроказничал ли ты с мадам его супругой?
Де Руа засмеялся, обнажив безупречный ряд крепких зубов.
– Будь так, он пожелал бы отправить меня в противоположную сторону, сударь.
– Кто-то другой, может быть, но только не Ла Тремуй. – Шарло понизил голос. – Этот лис уверен, что все анжуйцы его ненавидят и никогда не сделают так, как он просит. Скорей всего, он и ждёт, что я отправлю к матушке кого-то другого. Но… – Шарло критически оглядел Филиппа. – Глядя на тебя, я вдруг понял, что его милость абсолютно прав! Ты и в самом деле очень представителен в этих доспехах! Не разорился, когда покупал?
Под общий хохот Шарло похлопал де Руа по плечу.
– Бери столько солдат, сколько нужно, и поезжай, встреть её светлость матушку и её величество сестру. Да смотри, с особенным старанием позаботься о мадам Ла Тремуй, чтобы мне было чем порадовать её заботливого супруга!
(июнь 1429 года)– Я ничем не могу помочь вам, мессир, даже если бы хотел. Но я и не хочу. Его светлость герцог Филипп мало интересовался мнением реймского епископата, когда навязывал нам господина Кошона, и теперь ему вряд ли следует обижаться на то, что местное духовенство готово приветствовать дофина Шарля, как законного короля. Кроме того, вы не могли не заметить, как настроены знать и горожане. Посмотрите в окно – разве там суетятся, готовятся к обороне? Ничуть. Я вам больше скажу – все ждут не дождутся возможности раскрыть ворота. Люди устали от войны, и перспектива увидеть пышное празднование коронации кажется им куда заманчивей бесполезного геройства и осады…
