Враг успел развеять техники и пустить мне вал огня навстречу. Я же ответил прямым ударом поля, собранного в копье. Силовой наконечник пробил османского воина насквозь, и его техника развеялась бесполезными искрами. Рывком пустив древко в сторону, чтобы окончательно добить врага, я разорвал его на части. И, открыв люк машины с помощью дара, швырнул туда пару осколочных гранат.
Все заняло несколько секунд, и я уже спрыгнул наземь, прикрывшись стоящей посреди дороги техникой. Внутри хлопнули взрывы, прервав тревожные крики бойцов, и я рванул вперед.
На дорогу вылетел новый снаряд — группа Головы целилась во второй джип, но там тоже сидели не дураки, и машина успела убраться в сторону. Ракета рванула, расшвыривая клочья асфальта и поднимая облако пыли. Оставленная взрывом воронка тут же была объята огнем, освещающим поле боя.
Джип ответил разведке пулеметной очередью, и я услышал чей-то сдержанный мат в наушнике. Выскочив из своего укрытия за остановившимся бронетранспортером, я вскинул автомат и разрядил весь магазин, поливая машину свинцом. Но пули рикошетили об воздух, высекая на местах столкновения с чужой техникой яркие искры.
Ко мне выскочил один из сидевших в оставшемся броневике солдат. Пока сидящие в джипе отвлекали на себя внимания разведчиков, он создал в воздухе несколько десятков ледяных копий и швырнул их в меня разом. Водник, видимо, тот самый, что помогал создать облако пара.
Упав на дорогу, я пропустил основную массу льда над собой, но два последних копья сменили траекторию в последний момент и ударили сверху. Щит, едва выступающий за границы моей брони, затрещал от напряжения — силы в технику одаренный тюрк вложил немало.
Из джипа его поддержали парой очередей, и я выставил руку, сбивая пули. Из броневика выскочил еще один одаренный. И едва я успел отскочить за транспорт, этот враг уже раскрутил воронку огня. Маленький смерч разрастался на глазах, пожирая дорожное покрытие.
Водник при этом резко отступил назад и дернул огненного за плечо, явно пытаясь увести вылезшего ко мне человека.
Смерч добрался до прикрывшей меня брони, легко объял машину своими огненными стенами, и я услышал, как кипит и пузырится крепкий металл. На землю потекли раскаленные до белого цвета ручьи.
— Зверь, это он! — прокричал в наушник Голова.
Но я и без того уже понял, что передо мной Рюрикович. С такой легкостью манипулировать такой силой — великий княжич Хабаровский действительно был крайне мощным противником.
В этот момент со дна джипа поднялся боец с трубой гранатомета на плечах. Деловито прицелившись на позиции разведки, остающейся слева от меня, осман обернулся назад, крикнул на пулеметчика, и тот рухнул вниз. Полыхнуло пламя, ракета вырвалась из пусковой установки.
Джип был недоступен для пуль — один солдат в машине был одаренным и не позволял свинцу достичь цели. Но я ведь тоже так могу.
Обхватив снаряд силовым полем, я едва его удержал — расстояние было слишком большим. Но мне все же удалось заставить ракету взорваться об выставленную тюрком защиту. Мощь взрыва оказалась достаточной, чтобы технику просто сдуло с машины. И объятые вспышкой османы тут же стали добычей пулемета разведки. Две секунды обстрела, и джип превратился в братскую могилу.
Я же продолжил уходить от пары одаренных. Водник уже не звал Толстого убираться, но и из броневика больше никто не стрелял, боясь зацепить своих.
— Хватит бегать! — закричал предатель, разгоняя свой огненный смерч.
Водник в это время бил вокруг ледяными иглами. Целые глыбы образовывались вокруг меня, прежде чем мне удавалось разорвать дистанцию. И делать это приходилось так, чтобы не попасть под возможный огонь из броневика.
Наконец, осман устал ловить меня и, раскинув руки, создал огромное ледяное поле на дороге. Моя нога скользнула на зеркальной поверхности, и я рухнул на спину. В это же мгновение огненный смерч Толстого налетел на меня сверху.
Нарастив свой щит до максимальной крепости, я рванул в сторону, чувствуя, как быстро сгорает кислород вокруг меня. Еще пара секунд, и я начну задыхаться.
Из пламени я вынырнул прямо на водного тюрка. Не дремавший в броневике снайпер выстрелил раньше, чем мои объятые племенем руки успели дотянуться до врага. Пуля ударила мне в шлем, но не остановила.
Удар ладонью пробил ледяной покров, в который успел одеться осман, из его затылка вылезли острые силовые клинки.
— Ефремов! — заорал Толстой, успевший их заметить и неверно истолковать. — Сдохни!..
Так и не погашенный смерч рухнул мне на плечи, сжигая тело убитого тюрка в пепел. Мой щит начал рассыпаться, и я дернулся в сторону. Подошва правого ботинка, лишенная покрова, расплавилась. Ноге было невыносимо горячо, и я швырнул в Толстого несколько лезвий.
Ослепленный яростью Хабаровский зарычал, создавая вокруг себя огромный пламенный купол, сжегший мою технику. Рюрикович бросился ко мне, и его пламя следовало за ним, превращая в ничто попадающиеся на пути предметы.
Броневик, только что поддерживавший великого княжича, рванул назад, уходя от безумца подальше. Разведка давила на машину из пулеметов, но безуспешно. Транспорт уходил обратно к границе, смирившись с потерей предателя.
Я поднялся на ноги, морщась от боли в стопе и, быстро формируя пряжу, закрутил ее вокруг огненного купола. Нити рвались практически мгновенно, но Толстой стал замедляться.
Ко мне метнулся новый огненный вал — на этот раз огромный и широкий. Не успел я уйти, как уже оказался в кольце пламени. Вложив остатки сил, я оттолкнулся от кипящего асфальта и взмыл в воздух.
За мной оставался шлейф огня — лишенная защиты покровом броня горела и плавилась. Толстой задрал голову, глядя на меня с сумасшедшей улыбкой.
И тяжелая пуля разведчика разворотила великому княжичу колено. Рухнув на раненую ногу, Рюрикович бросил взгляд в сторону позиций группы Головы, и там вспыхнул яркий столб огня.
Я приземлился в голой степи, неудачно ударившись левой половиной тела. Хрустнули ребра, я сплюнул кровь в пыльную траву, и тут же попытался удрать, но великий княжич уже повернулся ко мне все с той же улыбкой. Простреленная нога его совершенно не беспокоила.
Вытянув руку, Толстой щелкнул пальцами.
— Гори!
Сухая трава мгновенно вспыхнула, я оказался посреди стремительно окружающего меня пламени. Чад и дым застилали обзор, не давая дышать. Я услышал гул огненного хлыста раньше, чем предатель обрушил его на меня сверху.
С проклятьем рванув в сторону врага, я оказался объят пламенем со всех сторон. Огонь мгновенно испепелил остатки одежды, я услышал треск волос и бровей. Адская боль выбросила меня в глубокий транс, и я на одной только воле домчался до дороги.
Толстой вскинул брови, увидев, как я выпрыгиваю из его пламени.
Удар кулака в лицо смял его нос, лопнули губы, Андрей мотнул головой, делая шаг назад. Еще удар — в живот. Рюрикович повис на моей обожженной руке. Еще удар — по шее ладонью, и Толстой валится мне под ноги.
Чувствуя, что сейчас упаду, я стоял над поверженным предателем до тех пор, пока рядом не оказались разведчики.
На него надели наручники, мне что-то вкололи в плечо. И сознание я потерял, все еще стоя на ногах.
* * *
В себя я пришел рывком, будто вынырнул со дна глубокого озера. Жадно хватая воздух распахнутым ртом, вцепился в поручни лежанки.
Медицинская палата, вокруг оборудование, но ни камер, ни сотрудников.
Осмотр показал, что надо мной потрудился целитель. И потрудился на славу — ни шрамов, ни боли. Все так, будто я просто спал, а не прошел через геенну огненную.
— Это было… Опасно, — выдохнул я, садясь на мягкой кровати.
Если раньше у меня были подозрения, теперь я был уверен — Марков намеренно сунул меня в эту мясорубку. Государь, похоже, решил устроить будущему защитнику цесаревича тест-драйв по полной программе.
Иного объяснения у меня не было. Толстой оказался гораздо сильнее, чем я рассчитывал. Или это так повлиял тот факт, что он принял меня за Ефремова, родового врага, и у Андрея Николаевича бешенство заменило разум. Он ведь даже защитой пренебрег, лишь бы до меня добраться.
