Но фактов в моем распоряжении было слишком мало, и нормальную гипотезу выстроить не получалось.
Спросить Гошу? Он наверняка знает и в лицо, и по именам всех врачей госпиталя — лежит тут долго, должен был уже запомнить. Нет, опасно. Он, конечно, все расскажет, но потом на допросе, который обязательно проведут, упомянет о моем интересе.
И все же я решился.
— Слушай, друг, а тут никто вокруг меня не ошивался, пока я валялся в отключке? — полушепотом спросил я.
Гоша вопросу не удивился.
— Твоя в основном, Анастасия Павловна! Краси-и-и-вая, слов нет! Повезло тебе, братишка! Такая верной будет по гроб жизни! Вот только умная она шибко… баба умной быть не должна, это я точно говорю! Умная однажды решит: а зачем мне такой дурак сдался? И бросит! Житейская мудрость!
Я не был настроен слушать размышления Гоши о жизни, поэтому перебил его:
— А другие? Мужчины тут были?
— Мужчины? — удивился рыжий. — Были, как не быть! И главврач заходил каждый день, и кое-кто из медбратьев. А-а-а! — догадался он внезапно. — Ты спрашиваешь про ту историю?
— Что за история? — насторожился я, словно гончая, почувствовавшая свежий след.
— Да шатался тут один тип из гарнизонной охраны, все к твоей Насте клинья подбивал. Я сам слышал! Обещал ей жениться и горы золотые. Но она его сразу отправила на Кудыкину-гору, и по морде дала разок для пущего понимания, когда тот руки пытался распускать.
Вот! Версия нащупывалась!
— Фамилия его как?
— Хрипунов, кажется, — засомневался Гоша, — Не помню точно! Он давеча заходил как раз, ты еще в бессознанке был. Трогал твой сидор, я сам видел! А что случилось?
Мой вещмешок лежал под кроватью. Но у меня пока руки не дошли проверить его содержимое. Берем за предположение, что этот Хрипунов украл мой нож, потом убил им незнакомого мне военврача и оттащил тело в местный морг. Мотив? Ревность. Он ухаживал за Настей, но видел, что она все свободное время проводила рядом с моей койкой. Как только я очнулся, самое время подвести меня под трибунал. Убить врача, подкинуть улику — и мне конец. Славно придумано! Вот только насколько нужно было двинуться головой, чтобы совершить подобное?
— Хорош базлать! Поспать дайте! — раздался хриплый голос откуда-то со стороны.
Мы замолкли.
Уснул я мгновенно, проснулся рано.
Вчерашняя версия убийства за ночь утвердилась в моем сознании, обросла красками и деталями, которые, впрочем, я сам придумал и домыслил.
Я сел в постели, почти все вокруг еще спали. Кто-то спать не мог, мучился от болей. Стоны, хрипы и кашель — к этому сложно привыкнуть. Можно только игнорировать, отключив эти звуки от собственного сознания.
Дверь палаты отворилась, и внутрь заглянул человек в форме с сержантскими лычками. Лицо его мне сразу не понравилось. Чуть заостренное, хищное, неприятное. Он словно искал что-то… или кого-то…
Наши взгляды встретились. Он этого точно не ожидал, поскольку на мгновение опешил, но тут же отвел взор в сторону и закрыл дверь.
Я не видел этого человека прежде, но сразу понял, что это был — главный подозреваемый только что явился собственной персоной! Отлично!
Зачем он пришел? Проверить обстановку! По спине пробежали мурашки в ожидании новых неприятностей. Мне показалось, что это еще не все. Вслед за визитом Хрипунова обязательно придет еще кто-то.
Все пошло ровно по тому сценарию, что я представил. Через четверть часа в палату заявились несколько человек. Главным среди них был незнакомый капитан с пехотными погонами, остальные — простые бойцы с оружием в руках.
И, что характерно, все они двинулись прямиком к моей койке. Почему? Вот главный вопрос! Нож-то я надежно спрятал, и вряд ли его кто-то мог за это время отыскать. А иных улик против меня не имеется. Значит, что? Кто-то навел следствие на мою скромную персону. И я даже знал имя этого человека — Хрипунов!
В палате мгновенно наступила мертвая тишина. Казалось, даже те, кто спал, притихли при появлении капитана и красноармейцев с винтовками.
— Гражданин Буров? — неприятным голосом поинтересовался капитан. — Оперуполномоченный СМЕРШ, капитан Полевой. Прошу пройти со мной!
— В чем дело! — спокойным тоном спросил я со своего места.
— Он же лишь вчера очнулся! — Гоша возмущенно вскинул руку. — Что вы от него хотите?
Капитан проигнорировал вопрос и резко приказал:
— Встать!
— Он же раненный! — опять заорал Гоша.
Я молча поднял нательную рубаху и показал на бинты.
— Прекращай валять ваньку, Буров! — зло зашипел капитан. — Встал и собрался! Живо!
Я видел, что Полевой едва сдерживается. Но одновременно я понимал, что попасть под арест — это конец для меня. Оттуда уже ничего не докажешь, а кое-какие улики против меня у капитана имелись, иначе он не явился бы сюда.
В проеме двери вновь мелькнуло неприятное лицо Хрипунова, и я встал на ноги, держась за дужку кровати.
Тут же в комнату, оттолкнув сержанта в сторону, словно фурия, влетела Настя и требовательным тоном поинтересовалась, смело глядя прямо в глаза капитана:
— Что здесь происходит?
— Мы забираем этого гражданина для допроса, — миролюбиво ответил он, хотя мог этого и не делать. — Есть основания полагать, что он замешан в особо тяжком преступлении.
— Вы с ума сошли, товарищ капитан? — широко распахнула глаза Настя. — Да вы хоть знаете, кто перед вами? Это же герой! О нем в газете писали! У него же «Орден Красного Знамени»! А еще именной пистолет! Знаете от кого? Дмитрий, ну-ка покажи!
Словно загипнотизированный, я потянулся и достал свой вещмешок. На меня тут же наставили винтовки сопровождающие Полевого бойцы, но тот тоже, видно, попал под очарование личности Анастасии Павловны, поэтому махнул рукой, мол, доставай.
Я и достал пистолет вместе с кобурой и передал капитану. Тот вытащил «ТТ», глянул на гравировку, и выражение его лица мгновенно изменилось, лишь только он увидел фамилию Берии.
— Вот, значит, как… — медленно протянул он.
— Именно! — никак не могла угомониться Настя. — А знаете, что он сделал перед тем, как попасть в госпиталь? Угнал секретный немецкий танк и лично привел его к нашим позициям! Об этом все говорят! Вы понимаете, что это дело будет контролироваться на самом верху! — она многозначительно подняла указательный палец, нацелив его в низкий потолок. Капитан Полевой автоматически тоже посмотрел туда и задумался.
Одно дело
