вы немедленно выехали со мной в Киото, предстали перед господином Одой лично — тихо ответил Сорин — Возможно, вам удастся обратить правого министра в нашу веру. Это будет огромная победа.
— Христианские священники из нашей миссии замке в Адзути уже встречались с господином правым министром.
— Господин Ода недавно лишился этого титула — Сорин поморщился, допил чай из пиалы
— Но реальная власть…
— Да, все еще у него. Что касается помощи… То мне нужен новый займ. Пять тысяч золотых кобан
Викарий ахнул про себя. Таких денег в кассе миссии не было. Но достать их можно было. Только вот…
— Что ж, посильную помощь мы оказать готовы. — промолвил дон Алессандро — но позвольте поинтересоваться — каковы успехи в поисках моего чернокожего раба?
— А причём здесь это? — раздраженно спросил даймё Отомо.
— Дело в том — немного смущённо произнёс иезуит — Что раб сбежал вместе с моими вещами, среди которых был вексель, на три тысячи золотых эскудо. В данный момент они были бы нам обоим очень кстати.
Отомо в удивлении покачал головой.
— Я бы на вашем месте не волновался так сильно. В лесу этот Ясуф вряд ли сможет обналичить вексель. Впрочем, я отдам приказ ускорить поиски — пошлю свего ближайшего помощника.
— Тогда я готов ехать в Киото — дон Алессандро сложил веер, убрал его в рукав — Насколько это срочно?
— Галера будет будет готова завтра.
— Так быстро?
— Медлить нельзя. Как только Ода и его войска завоюют весь Хонсю, ценность нашего договора для него сильно упадет.
— Вы полагает, это случится так скоро?
— После смерти Уэсуги Кэнсина, сильных соперников у Оды уже не осталось. Год, другой и он войдет в такую власть…
— Что же… Я и так собирался ехать в Киото, но думал сначала завершить свои дела на Кюсю… Ладно, я готов ехать. Но по ружьям я решу после встречи с Нобунагой.
— Что ж, аудиенция окончена — Сорин с улыбкой кивнул священнику, уложил обратно письма в коробку — О времени отплытия вам сообщат.
Викарий поклонился и пятясь покинул зал для приемов.
* * *
Кушать же мне принесли вареную полбу. Кто не в курсе это дроблёная пшеница, вымоченная в воде и сваренная. Вкус специфический, особенно если без соли. Утешал себя тем, что она очень полезная. В будущем толпы веганов будут ей питаться. Витамины, глютены, ещё какая то фигня. Вон Балда с трёх щелчков попа ухайдокал, мало не до смерти. А всё, с неё, с полбы. С другой стороны, если тебя каждый день полбой пичкать, поневоле заозираешся — кого бы первого прибить.
Не успел я дохлебать полбу, как пришел монах.
— Так все плохо с едой? — я грустно посмотрел в пустую тарелку
— Вторую неделю голодаем — тяжело вздохнул Сёгэн — Но теперь все пойдет на лад. Я уже разослал гонцов по всем окрестным деревням, с приглашениями к старостам присягнуть власти Небесного владыки. Заодно доставят нам риса.
Бонза замялся, но потом спросил:
— Омо-сама, а можно потрогать вашу кожу? Крестьяне шепчуться, что это сажа
— Ну потрогай — я протянул вперед руку
Священник потер кожу, потом встал на колени и уткнулся лбом в пол:
— Прошу прощения за мои сомнения!
Голод — это плохо! И когда он проявится, народ, как говорил незабвенный Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке», сам разбежится в разные стороны.
И тут появляюсь я, чёрный, но весь в белом. Идеальный кандидат для привлечении инвестиций. Монах — все-таки красавчик! Посуетился, разослал гонцов по деревням с пиар-акцией. На поговорить, за одно посмотреть — какое у нас здесь чудо обитает. Придут, ли? Конечно придут, хотя бы из любопытства. А это идея! Судя по тем полям, что я видел, пока миссия путешествовала по Кюсю — скоро время сбора урожая проса. И сразу без раскачки — посевная риса. Время жаркое — один день — год кормит. А работников всегда дефицит. А значит, налаживаем ход — рабочие руки в обмен на продовольствие. Таким образом, частично решаем проблему голода. Излагаю это всё монаху. Тот аж расцвёл. С ходу проникся вопросм, выдвинул встречное предложение. На время сельхоз работ расселить по деревням по полсотни человек Так нагрузка на лагерь снизится, и люди к делу будут приставлены.
— Правда — добавил он — с ронинами беда. Они по деревням работать не будут.
— А собери ка их на смотр! — решаюсь я — Посмотрим, что они из себя представляют!
— Сейчас же уведомлю Такахиро-сана. — кивнул монах и начал вставать.
Ага, вот тут кто решает по военке.
— Постой! — остановил я Сёгэна — ответь-ка, любезный друг, мне на такой вопрос. А кто лагере будет за главного?
Монах растерялся, замялся в дверях.
— Так я первый и поселился. — монах потёр лысую голову. — давно ещё. Тогда к святилищу много людей ходило, даже из Киото бывало, приезжали. Паломников встретить, подношение принять, ритуал провести, путь в пещеру указать. Тем и жил. Потом война началась, паломники закончились, а вместо них пришли беженцы от тягот войн или от жадных даймё, что до невозможности взвинтили налоги. Как-то пришёл и ронин Такахиро и с ним шестеро. Потом и другие самураи и асигару. Последними пришел Ивакура с корейцем. Кто-то уходил дальше, надеясь выйти к морю, к рыбацким поселениям. А кто-то и оставался. А я как и прежде читаю сутры (17), утешаю страждущих, бывает, провожаю в последний путь. Такие дела Омо-доно. Так как, звать Такахиро?
— Да, зови
(16) Тэнка фубу — военный владыка всей земли или главнокомандующий.
(17) Сутра — нить. Свод правил в буддийской религии построенных в форме диалогов или бесед Будды с учениками.
Ронинов набралось на отряд в тридцать шесть человек, не считая Кикухиё и Такахиро. Вооружение — сборная солянка. В основном мечи и копья. Доспехи лишь у каждого второго. Да еще фиговые такие, со вставками из бамбука. Медленно обхожу их строй, пытаясь понять, а что с ними делать? Дядя Серёжа как-то шутил по этому поводу — «Солдат должен быть занят тяжёлой работой постоянно. В противном случае самоход, водка, драка с поножовщиной, изнасилование местного женского населения». И глядя на бойцов я вдруг отчётливо понял, что это никакая не шутка. Все небритые, рожи и руки
