Она бросила хлеб в маленькую закрытую корзинку и добавила тонкий ломтик сухого сыра. Потом мотнула головой в сторону запертой на засов двери.
— Сюда.
Лоренс вытащил засов и открыл дверь. Они вышли в маленький внутренний дворик, окружённый несколькими приземистыми постройками. Кати протопала к одной из них и мягко стукнула ладонью в закрытую дверь.
— Это Кати.
— Входи, малышка.
Лоренс почти отшвырнул девочку с дороги.
— Клаас! — у него едва хватило благоразумия, чтобы не закричать.
Но человек, скорчившийся на вонючей кипе прелого сена, был не Клаас. Лоренс отказывался верить, что вялый рот, сочащийся слюной в уголке, тусклые бессмысленные глаза, сгорбленное нескладное тело принадлежат Клаасу, которого он знал всю свою жизнь.
И этот сумасшедший не узнал Лоренса, никак не отреагировав на его присутствие. Вместо этого создание жадно схватило корзинку с провизией, поставленную Кати на пол. Он набросился на хлеб и безвкусный сыр, словно умирающий с голоду, издавая животные звуки удовольствия.
— Послушай, старик, — Кати наклонилась над ним. — Ты должен кое–что сделать.
Впервые на лице старика появились признаки осознанности. Он посмотрел на девочку, взяв её руку в свою и поднеся к губам, что–то при этом бормоча. Он напевно говорил что–то снова и снова. И Лоренс вынужден был примириться с правдой. Это был Клаас, сидящий на корточках в грязи и обращающийся к Кати, как к «Великой леди» и «Королеве внутреннего дворца».
— Клаас, — юноша упал на колени перед жалкой развалиной, — ты помнишь меня? Я Лоренс, Лоренс, которому ты рассказывал сказки, Лоренс, которого ты учил обращаться с крисом. Клаас, это Лоренс Ван Норрис вернулся домой. Неужели ты не можешь меня вспомнить?
Но Клаас даже не повернулся, чтобы взглянуть на него. Он пристально смотрел на Кати, какой–то смятенный поиск прищурил ему глаза и прочертил морщинами пергаментную кожу похожего на глину лица.
— Ты слышишь, малышка? — спросил он. — Это туан Безаар зовёт меня. Но он был старым, а теперь у него снова молодой голос…
Кати достаточно быстро сообразила, как воспользоваться предоставившейся возможностью.
— Это твой туан Безаар, старик. Он хочет пройти в Норриподер и ты должен показать ему дорогу. Но у него есть враги и он не может идти открыто. Ты знаешь тайные тропы? Спасибо, старик.
— Кто смеет угрожать туану Безаару! Эта полукровка Снур или Чёрный Генри? Они вернулись за жёлтой жемчужиной, туан Безаар?
Когда Лоренс хотел было ответить, Кати предостерегающе помахала рукой. Она взяла руку Клааса и говорила медленно, как говорят с маленьким ребёнком, когда хотят, чтобы что–то отпечаталось в его памяти.
— Туан Безаар опасается тех, кто одет в чёрное и серое. Они не должны увидеть его. Но он должен до браться до Норриподера, и поэтому он пришёл за помощью к тебе, Клаас, — к тебе!
Эта просьба достигла цели. Голова Клааса поднялась в чём–то напоминающем прежнюю высокомерную осанку, вялые черты лица, казалось, подобрались в соответствующую маску, знакомую Лоренсу многие годы. Даже плечи его распрямились.
— Не беспокойтесь об этом.
И они поверили этому обещанию. Раздавленный ум Клааса снова приобрёл должный образ. Лоренс задал Кати безмолвный вопрос и она ответила вслух. Клаас, казалось, не заметил её слов.
— Да, ему можно доверять. Он служил у меня раньше. Я временами сомневаюсь, так ли он безумен, как мы уверены. Его ни разу не засекли и я бы доверилась ему скорей, чем другим, — девочка резко кивнула в сторону дома, где Хендрик, по–видимому, всё ещё был поглощён своим очень важным делом.
— Как мы выберемся отсюда? Охраняются ли ворота?
— Да. Но раз солдат впустил Хендрика, значит, он подкуплен или один из нас. У нас есть друзья даже среди высшего командования гестапо. Но нет необходимости связываться с ним. У меня есть собственный секрет, о котором известно только старику.
И она отшвырнула ногой кипу грязного сена. Клаас неуклюже пытался ей помочь. В гнилых досках пола обозначился квадратный контур люка. Клаас подцепил пальцем железное кольцо и поднял крышку. Он лишился разума, но не силы.
Они спрыгнули в грубо выкопанную яму и Кати, не сказав ни слова на прощание, прежде чем Лоренс смог спросить или возразить, опустила люк, оставив их в кромешной тьме. Он мог слышать стук её деревянных подошв, когда она уходила. А потом всё стихло.
— Итак, минхеер Лоренс, вы вернулись?
— Клаас! Но…
Ответом был гортанный смешок в темноте. Но этот звук исходил не из губ и горла почти идиота, увиденного им в старом сарае наверху.
— Старик ещё чего–то стоит, а? Но сейчас не время и не место для пустой болтовни. Вперёд, минхеер Лоренс.
Клаас подал ему свою твёрдую руку и они стали продираться сквозь узкий проход; голова юноши время от времени задевала о кровлю.
— Дальше поползём. Опускайтесь на колени!
Пока он полз, тяжёлые сабо Клааса то и дело оставляли болезненные царапины на его пальцах. Руки юноши вязли в скользкой глине, которая к тому же насквозь промочила одежду.
— Поверните здесь и будьте осторожны.
Лоренс как раз вовремя поднял руку, чтобы попасть ею в старую кладку. Потом он мало–помалу нащупал путь вокруг крутого изгиба, чтобы увидеть впереди серый диск, означавший наличие дневного света. Голова и плечи Клааса временами загораживали его, когда они продвигались, но спустя короткое время они оба сидели на каких–то черепках у края воды.
— Это часть старой дренажной системы, — объяснил Клаас. Он потянул за верёвку, уходившую другим концом в воду, и вытащил старую полузатопленную лодку.
— Спускайтесь и устраивайтесь, как сумеете, — скомандовал он.
Лоренс подчинился, не задавая вопросов. Он словно снова стал десятилетним мальчиком, когда Клаас контролировал большую часть его жизни. Когда он уселся на влажный настил, старик набросил на него грязную попону, сделанную из кусков мешковины. Затем Клаас занял своё место в лодке и отчалил.
— Но почему ты…
— Потерял рассудок, минхеер? Кто присматривается к дураку или проверяет жизнь слабоумного? О, моя роль «старика» сейчас в самый раз. Я изображаю его больше года. Никогда не предполагал в молодости, что достигнув преклонных лет, стану Гурвинеком.
— Гурвинек — марионетка, — сухо заметил Лоренс, его сейчас уязвляла мысль о своём поведении в сарае. — Полагаю, что никто не дёргает за твои ниточки.
Клаас рассмеялся, обрадованный и удовлетворённый.
— Этого они не делают. Вы, минхеер, первый, кто заглянул под маску.
— А Кати?..
— Малышка? — было ли это лишь воображением слушателя, или голос Клааса действительно странно смягчился? — Нет, она тоже не знает. Ей и так живётся нелегко. Зачем мне добавлять ей знания, представляющие опасность? Если меня поймают, а это маловероятно, так как мысли у этих детей Сатаны следуют только проторенными путями, а под ними можно путешествовать в безопасности, то я никого не потяну за собой. Тем более малышку.
— А как насчёт хозяйки?
— Дурак тот, кто полагается только на собственную мудрость, — Клаас сплюнул в воду. — Однажды она споткнётся, потому что не видит ловушек у себя под ногами. Когда это случится, я постараюсь избавить от неё малышку. Это призрак воинственной королевы. Но давайте подумаем о вас, минхеер Лоренс.
— Я иду за Цветами.
— Что? Но там же на каждом шагу ищейки. Они ничего не знают, но многое подозревают. И они приготовили сети для вашего возвращения.
— Я должен ждать до пятнадцатого. Мне надо где–то спрятаться…
— Вы можете сделать то, зачем пришли, и уйти прочь ещё до утра!
— Что ты имеешь в виду?
— Я был с туаном, когда он покупал сейф. Он говорил, что режим времени плохо работает. После того, как вы покинули Голландию, я пошёл к изготовителю сейфа и поговорил с его главным мастером. Этот сейф был снят с производства. Его можно открыть в любое время в течение последних пяти месяцев — и он будет открыт сегодня. Мы поболтаемся здесь, изображая рыбаков, пока не стемнеет. За этим участком канала наблюдения практически не ведётся. Потом пойдём через парк к развалинам.
Всё прошло так, как и планировал Клаас. Сумрак застал лодку под когда–то гордыми водяными садами Норрисов. Лоренс изучал береговую линию из–под попоны, пока Клаас в роли старого идиота бормотал и трясся над леской, тянущейся под воду.
— Наружная дверь подвала во внутреннем дворе открыта. Мы можем там пройти.
Лоренс старался не думать о том, что эта почерневшая скорлупа, успешно оккупированная зелёными лозами и спутанной травой, и была имением Норрисов. О том, что это место стало могилой трёх человек, он вообще предпочитал забыть.
Они прокрались во внутренний двор. Дверь подвала сгорела дотла и медленный спуск не представлял трудностей. Клаас вытащил маленький карманный фонарик. Тоненький луч света помогал избегать явных ловушек.
