Вот и я, грешный, закусив последним из земных огурцов, мараю эти листки, даже не предполагая отправлять их Вам на суд!
Вообразите, кто недавно прибыл к нам на планету, прямиком в наш лагерь! Это некто Аркадий Рындин, давний (хотя и не вполне приятный) наш знакомец по одному известному вам делу с орангутангом…
(Оборвано.)
* * *
Появление корабля в лагере встретили с радостью, которая, впрочем, скоро сменилась разочарованием: ни писем, ни посылок корабль этот не доставил и привез исключительно пассажира и с ним несколько ящиков личного багажа, а также объемное рекомендательное письмо к господину Пафлагонову. Нанятый частным порядком кораблик взял только письма, у кого были готовы, и, отказавшись ждать сколько-нибудь долго, почти сразу же после посадки взлетел.
Долгушин с Семыкиным перетащили багаж новоприбывшего на базу. Он остановился возле лаборатории, благосклонно щурясь и озираясь по сторонам с видом весьма довольным. Он как будто нарочно для того и прилетел, чтобы оглядеть наличествующие здесь жилища и людей и выразить свое одобрение.
Господин Пафлагонов с распечатанным письмом в руке приблизился к новичку и покровительственно положил руку ему на плечо.
– Рекомендую: специалист по приматам Рындин, – обратился он к остальным членам экспедиции.
– Аркадий, – с мягкой улыбкой поправил новичок и оглядел собравшихся. Внезапно его улыбка остыла, и в глазах показалось настороженное выражение: он заметил Штофрегена.
Следовало отдать Аркадию должное: если он и сконфузился, то лишь на короткое время. Приятное выражение скоро вернулось на его лицо.
Тем временем г-н Пафлагонов произнес:
– Ну, поскольку свободных мест у нас в лагере ровно одно, то есть в домике господина Штофрегена, то и новичка поселим у него. Так будет приличнее всего.
Штофреген побледнел, а Аркадий глянул на него победоносно и вместе с тем чуть виновато.
В ящиках, которые Долгушин с Семыкиным безропотно доставили в домик, оказались личные припасы Аркадия: домашний хлеб, десяток бутылей хорошей наливки, квадратный штоф водки и рыбные консервы. Он любовно установил их под свою кровать, затем уселся на покрывало и снял сапоги.
Штофреген вошел было в домик, но, завидев соседа, сразу двинулся к выходу.
– Погодите! – в спину ему произнес Аркадий. – Останьтесь же. Если вы будете меня избегать, то путного ничего не получится: похоже, нам с вами судьба провести несколько дней под одной крышей.
– Возражать господину Пафлагонову я не дерзаю, – отозвался Штофреген с порога, не поворачиваясь, – но и жить с вами в одном доме мне как-то не с руки. Попробую на дикарский манер соорудить себе шалашик в лесу.
– Да погодите же! – умоляюще повторил Аркадий. – Надо объясниться.
– Для чего? – Штофреген все-таки повернулся к нему и пожал плечами. – Разве между нами остались неясности? Да и кроме того, не в вашей личности дело, а в том, что мне угодно было жить одному, без соседей. Я люблю поздно не спать, писать, читать книги, иногда сам с собой разговаривать. Вы мне будете мешать, а я – вам.
– Я не желал вашего погубления! – сказал Аркадий, надевая домашнюю обувь вместо сапог и накидывая на рубашку халат. – Это произошло под давлением обстоятельств.
– Я ведь сказал уже, кажется, что не держу на вас зла. – Штофреген поневоле вынужден был вернуться и занять место напротив собеседника.
– Это хорошо, потому что я тоже, знаете ли, из-за вас едва не пострадал, – обворожительно улыбнулся Аркадий. – А теперь судьбе угодно было забросить нас на одну планету.
– Как это вышло?
– Вижу, вам интересно… – Аркадий устроился поудобнее. – После того недоразумения, когда мне пришлось сказать, что обезьяну вы украли для собственной надобности, – я был вынужден, иначе меня выгнали бы из цирка! – прошло несколько времени. Мы с Жюльеном выступали и имели большой успех. Но затем характер у Жюльена испортился. Он, что называется, вошел в возраст и превратился в матерого самца, а это у многих животных опасно. Орангутанг начал выяснять, кто в стае самый сильный самец, быстро установил, что превосходит меня в физической мощи, и наотрез отказался подчиняться. Пришлось отдать его в питомник, где он уже, несомненно, приискал себе сговорчивую молодую особу одного с ним вида и благоденствует. Что ж, моя участь оказалась после сего не так счастлива, и мне пришлось подыскивать для себя нового примата, чтобы выступать с номерами. Как назло, ни одного подходящего на находилось: все либо заняты, либо стары, либо позарез нужны в зоопарках!
– Как же вам удалось выхлопотать разрешение на Этаду? – полюбопытствовал Штофреген. – Видите ли, я должен знать, поскольку отвечаю здесь за безопасность. И если во вверенном мне лагере существует канал, по которому секретные сведения утекают во внешний мир, я сочту свою миссию выполненной недостаточно.
– Нет, никакого канала не существует, – заверил Аркадий. – На Этаде водятся приматы – это общеизвестный факт. В географических обозрениях печатают снимки, весьма забавные. Они ведь на лемуров похожи?
– Точно. Да если вы здесь задержитесь, то увидите. На базе живет один, его госпожа Шумихина изучает.
– Они ведь мирного поведения, эти лемуры?
– Строго говоря, они не лемуры, и госпожа Колтубанова будет весьма недовольна, услышав подобное название, да еще от человека, претендующего на близость к научным кругам. Но если судить по внешности, то – да, похожи. Веселые и общительные зверьки ростом с десятилетнего ребенка. Они бывают агрессивны, но только во время гона.
Аркадий поморщился:
– Ох уж этот гон! Одни только неприятности из-за инстинкта размножения.
– Полагаю, многие приматы, включая разумных, сейчас с вами бы согласились, – ответил Штофреген. – Впрочем, я не из их числа.
– Но вы вообще особенный человек, – проговорил Аркадий просто, без всякой подспудной интонации: он имел в виду ровно то, что сказал.
Штофреген криво пожал плечами и поглядел в потолок, где висела пыльная паутина. Снять ее было недосуг, да к тому же и бесполезно: через день появится новая.
– Дядюшка имеет знакомства, – намекнул Аркадий. – И средства. Так что, когда он обратился с просьбой, господин Балясников не нашел возможным отказать. Для чего посылать отдельную экспедицию для ловли лемура, если уже существует русская экспедиция на Этаде, и как раз в связи с лемурами? Кстати, это правда, что вы их здесь расчленяете?
– Нет, кроме десятка погибших лаборанток, здесь никого не расчленяют, – сказал Штофреген очень спокойно.
“Растворившиеся, взорвавшиеся, мутировавшие… какие еще были лаборантки? – припоминал он свои письма к Стефании. – Надо бы еще описать. Скажем, лаборантка, от негодной воды раздувшаяся в пузырь, лаборантка, поросшая лишайником, лаборантка, похищенная лемурами и ставшая королевой их племени… нет, про лемуров писать не стоит…”
– И все-таки? – прищурился Аркадий.
– Да ладно, все равно ведь выведаете, – сдался Штофреген. – Ничего особенного. Дело в том, что печень здешних приматов выделяет вещество, которое способно восстановить иммунную систему человека. Полностью восстановить, поднять с нуля. Любое заболевание фактически лечится собственными силами организма.
Аркадий присвистнул:
– Да здесь миллионы!
– Ага, – сказал Штофреген. – Что может быть проще: наловил лемуров, вынул у них внутренние органы, сделал вытяжку – и продавай за бешеные деньги!..
– А что? – удивился Аркадий. – Вы не этим занимаетесь?
– Господь с вами, да как вам такое в голову пришло!
– Мне пришло в голову первое и самое логичное…
– Второе еще более логично: никогда хищническое истребление животных не приносило людям пользы. Думайте дальше.
– Разводить лемуров нарочно?
– Как куриц? Да, идея хороша, но дело в том, что лемуры – приматы, к тому же инопланетные; не доказано, что они не обладают разумом, и уж тем более не доказано, что они не обладают душой. Убивать их ради наживы, даже выведенных в питомнике нарочно, никто не позволит. – Он помолчал, явно раздумывая, стоит ли продолжать, но все-таки сказал: – Я бы первый не позволил, если уж на то пошло. Вы поймете, когда их увидите.
– Следовательно, остается третье: синтезировать вещество, – заключил Аркадий.
– Точно!
– Балясников откупил лицензию на это исследование?
– Подозреваю, вложил в предприятие все свои деньги и еще занял; но в случае успеха он обогатится неслыханно.
– А вы? – Аркадий с любопытством уставился на своего собеседника.
– Во-первых, мне здесь интересно, – зевая, произнес Штофреген. – Другая планета, новые знакомства… Работы никакой. Перечитал всего Шекспира и вчера осилил в оригинале “Повесть о Петре и Февронии”. Гуляю по лесу. Слежу за поведением наших рабочих – чтобы не поубивали друг друга.
Он с удовольствием заметил, как Аркадий вздрогнул.
