Эргена — враги и преступники. Пусть дети отомстят отцам и братьям!
— А женщины, мой господин? — оскалился довольный Шудур. — Что делать с ними?
— Тьфу на тебя, бабский угодник! Да хоть сожри!
Терий Верден уже шагнул к выходу из каменного лабиринта и вдруг повернулся к колдуну:
— А мальчишка? Ты видел мальчишку?
Шудур заморгал и быстро отвёл глаза. Конечно, он видел. Но надеялся, что правитель не успеет различить лица.
— Он похож на!.. — прошипел терий Верден.
— Княжич мёртв, мой господин! — воскликнул колдун. — В этом нет никаких сомнений! Ваш меч заговорён лучшими колдунами. Даже небо не смогло бы оживить мальчишку!
— А меч, что сумел поразить теневика? — правитель мрачно уставился на колдуна. — Ты видел драконий меч? Где оружие Камая?
Терий Верден оттолкнул колдуна и, не дожидаясь ответа, сам поспешил в шатёр, где были собраны самые дорогие трофеи.
Воины, охранявшие его, ощетинились мечами, чуя злость своего господина.
Колдун бегом побежал вперёд, не жалея старых костей. Он первым открыл нужный сундук.
— Всё здесь, мой господин! Вот… — он стал доставать из сундука оружие и снаряжение Камая. — Вот его кольчуга. И вся дюжина амулетов, а среди них — амулет дракона. А вот его меч!
Терий Верден мрачно смотрел на меч из синеватой драконьей стали, и глаза его затягивала дымка воспоминаний.
Вот совсем ещё мелкий мальчишка семенит за правителем Юри, несговорчивым старым козлом, не пожелавшим уступить торговые пути за золото и привилегии.
Вот мальчишка спорит с наставником, пытающимся увести его с военного совета в домашний шатёр, и хватается правой рукой за навершие меча с головой дракона.
А под левой рукой у него…
— Княжич Камай носил два меча! — осенило терия Вердена. — Где второй меч?
Горы вокруг укромной долинки, где спрятали свой военный лагерь барсы, располагались так хитро, что сначала было слышно шум крыльев, а уже потом появлялись незваные гости. Полезный такой акустический феномен, вроде трубы из нависающих скал.
Пока шумело, мы как раз успели добежать до укрытия.
— Это драконы? — спросил я Истэчи, когда мы оба скатились в овраг и затаились там среди здоровенных камней.
Он захихикал в кулак, совсем как мальчишка.
— Великий победитель демонов не может отличить драконьи крылья от волчьих?
— Не могу, — честно признался я. — Ты же не отличишь кассетный боеприпас от… — я осёкся.
К счастью, приятель прислушивался к шуму и не обратил внимания на последнюю фразу.
— Двое летят, — вдруг сказал он. — Наши!
— С чего ты взял? — удивился я.
— Найманы терия Вердена не летают здесь на волках по двое. Волки — не драконы. И в этих горах им за каждым камнем вырыта хорошенькая могилка. И она же — на каждом кедре.
— Висит?
Истэчи фыркнул, давясь смехом. Я не понимал, отчего он смеётся. Ну как можно устроить могилу на дереве?
— Да очень просто, — охотно пояснил приятель. — Засунуть человека в мешок из шкуры, целиком снятой с оленя. И завязать покрепче. А потом перекинуть верёвку через толстую ветку да тянуть, пока мешок не повиснет так, чтобы волк не достал!
— А медведь?
Истэчи поморщился:
— Не хорошо говоришь. Хозяин его называй. Он-то — всегда достанет. Особенно если в мешке кто-то громко орёт. Залезет по ветке и спустится по верёвке. Хозяин — ловкий зверь, не смотри, что с виду он неуклюжий.
Я покачал головой: ну и обычаи. Даже врагу такой смерти не пожелаешь.
И тут в небе показались два волчьих всадника. Эх, надо было мне хотя бы примерно посчитать, сколько времени проходит от шума крыльев до появления волков.
— Точно наши, — сказал мой глазастый приятель. — Онэгэн и Кичи прилетели! Братья твои! Хорошо! Радуйся, Гэсар! Подарки тебе привезли! Бурку помогут тащить!
Я непонимающе помотал головой: откуда у меня братья с такими странными именами?
Но тут же сообразил: Онэгэн и Кичи — это же Ойгон с Темиром!
У братьев, как и у всех здесь, были не только обычные, но и тайные, воинские имена.
А у Ойгона — ещё и имя-перевёртыш. Ойгон означало — посвящённый духам, а Онэгэн — дух, которому приносится жертва. Интересно, почему его так назвали?
Повеселевший Истэчи бодро полез из оврага. Руками замахал, привлекая волков — их зрение было острей, чем у всадников.
Я стал карабкаться за ним, придерживая меч, колотивший меня по спине. Нужно было срочно искать ему ножны, а то я убьюсь об него таким манером!
Братья спешились раньше, чем мы до них добежали. И с изумлением оглядывали лагерь: у погасшего костра стояли два казана с жертвенной бараниной, рядом сидели чучела из травы и палок, одетые в походную одежду волков.
Заметив пугало в доспехах и шлеме, очень ловко прислонённое к стене аила, Ойгон схватился за меч. Ему показалось, что там стоит настоящий воин!
— Эй! Эй! — закричал Истэчи, подбегая. — Хорошо вам, братья!
Пока я подбирал слова, чтобы объяснить Ойгону с Темиром, что тут случилось, Истэчи болтал, как из пулемёта. Наконец-то у него и без меня нашлись очень внимательные слушатели.
Я подумал-подумал и решил, что так даже лучше. Если промолчу — будет меньше вранья.
Ну, не верил я, что Мерген напал на меня только потому, что его свёл с ума чёрный камень. Однако рассказывать о своих подозрениях не торопился. Нужно было присмотреться к группировкам в отряде барсов: кто чего хочет, чем дышит? И уже тогда перетаскивать братьев на нужную сторону.
Ойгон и Темир выслушали красочные объяснения Истэчи про неудачный обряд и нападение демона, досуха выпившего Мергена. А потом и про чёрный камень, про воинские знаки на моих руках и «новое» имя Гэсар. Покивали сдержанно.
Не знаю — поверили они или нет, что камни — глаза колдуна и сулят опасность, но с приказом Ичина двигаться к волчьему логу — спорить не стали.
Вручили мне перекидной мешок с одеждой и оружием. Стали осматривать лагерь, проверяя, не забыли ли барсы в спешке чего-то важного?
Я спросил у Ойгона, можно ли взять для Бурки жертвенного мяса?
Он кивнул. Бурка ведь был зверем для духов, а значит — это и для него оставили пищу.
— Хорошо, что ты лечишь зверя, — похвалил брат. — Не к
