Штаты вообще продолжали сохранять лидерство, вот только вряд ли это продлится долго, ведь если война продлиться еще полгода, как все показатели сократятся вдвое.
— Ничего, додавим их до мира, да они и сами понимают, что дело швах. Пойдут на попятную, когда англичане решат, что настал их час участия в «разделе» бывшей колонии. И своего они не упустят — те еще мерзавцы, уроки у таких брать нужно в политике!
Рамос усмехнулся, раскурил потухшую сигару, пыхнул дымом. Задумался, глядя на карту — «юг» себя прокормит с избытком, а вот воюющий в изоляции и блокированный с моря «север» внешней «подпитки» иметь не может. Поток эмигрантов из европейских стран полностью прекратился — кто будет искать счастья в разоряемой стране, где убить могут в любой момент и фамилии не спросят⁈
И хуже того — началась внутренняя миграция на юг, куда ехали в основном немцы и французы, еще не ставшие «янки», а на север потянулись те, кто не смог смирится со своей участью — «республиканцы» и негры. Хотя последних было не так много, примерно треть, остальные сегрегацию приняли, так как уровень жизни у них был не таким и плохим, по крайней мере, куда более зажиточный, чем в северных штатах.
— Воевать вряд ли будут, но весь Орегон «отожмут», а это три штата. И прихватят то, что плохо лежать будет. А вот здесь мы их «обломить» должны непременно, начав свою «игру». А вот примут ли они новые правила — вот в чем проблема. Главное сейчас нам поторопиться, и своего не упустить…
Серхио посмотрел на карту, вернее на штриховку, которой «накрыл» достаточно большие территории.
— Если будет такой результат, то мир станет совсем другим. И вряд ли будет мировая война, так как не станет ее главного «поджигателя»…
Территории, бывшие за Российской империей в «Новом Свете» в первой четверти ХIХ века…
— Интересно, что останется от этого Нью-Йорка после такого погрома? Дикси одурели, нельзя же так сурово…
Сергей Иванович вот уже больше часа пребывал в несколько ошарашенном состоянии — «южане» уничтожали под «корень», другого слова тут и не подберешь, если только не соблюдать условностей, «западные ворота» в Штаты. Видимо, он сам не учел изрядно накопившуюся у «дикси» за долгие годы «интеграции» злость, которую они теперь просто вымещали. А «зеленое яблоко» своего рода символ «северян», крупнейший в мире торговый и банковский центр, вот с ним нынче и поступали по принципу Марка Порция Катона — «Карфаген должен быть разрушен». Но с другой стороны все правильно — тут «гнездо» будущей ФРС, группы дельцов, которая подомнет под себя весь мир своими долларами. И до Брейтон-Вуда осталось меньше полувека — так что этот разрушительный набег «южан» можно считать не более чем превентивной акцией, спасением собственного будущего.
— Предать на поток и разграбление, — пробормотал Рамос, видя, чему подвергается город — такого ужаса орды диких азиатов не наделают. Манхеттен пылал, туда высадили десант, а морская пехота никогда тихим нравом не отличалась. Да и роты «плантаторов» тоже — потомки пришли взыскивать за грабеж их отцов и внуков с бывших «победителей».
История повернула вспять, и страшно осознавать, что именно он приложил к этому все свои помыслы и действия. Действительно, тут следует поступать по древнему принципу, и он его прошептал:
— Карфаген должен быть разрушен — это так! Уолл-стрит в огонь, и очередь за Лондоном, Сити та еще зараза, которую нужно выжечь…
Осекся, затравленно огляделся — нет, на мостике он находился один, чины штаба стояли на отдалении, так что вряд ли кто смог подслушать бормотание адмирала на русском языке. Он сам себя сейчас испугался, ощущение, будто в него самого неистовый дух Че Гевары вселился, хотелось всех этих банкиров на фонарях развешать, пока они свою власть по всему миру не установили. Всех этих Дюпонов, Морганов, Херстов, Рокфеллеров и прочих, всю эту гнусь, заокеанскую корпорацию олигархов, этот отнюдь не комический, а вполне реальный и зловещий тайный союз «меча и орала».
Видимо и «дикси», всю жизнь ковырявшиеся в земле еще от первых поселенцев, это чувствовали, и теперь вырвалась ненависть пахаря на ростовщика, сдавившего его своими «процентами», за бесценок отобравшего имущество — они все предавали «огню и мечу», как сказали бы древние, без всякой жалости и сожаления. Так могут уничтожать только тот город, который считают «чуждым» собственному мировоззрению, когда столкнулись две разные цивилизации, и силе противопоставили силу, надменности свирепость, обману запредельную отвагу.
— «Реина Мерседес» тонет, сеньор альмиранте!
Еще бы отремонтированному корвету не тонуть, если он подорвался на мине, как и три парохода южан. Мин «северяне» накидали, но с опозданием, выставили немного, все, что успели изготовить. Больше надеялись на мониторы, что отважно вступили в бой, но броненосцам потребовалось полчаса, чтобы превратить их в развалины огнем своих мощных орудий. Старые крейсера «Атланта» и «Чикаго» избежали такой участи, благо стояли в ремонте, как и спущенный на воду недостроенный броненосец «Алабама», который вместе с ними стал трофеем призовой партии, вместе с десятками других пароходов, что стали добычей победителей. Причем, даже в эту минуту никто не забывал о ценностях и прочим имуществе — материальное стимулирование ведь не зря для военных придумали, а меч лучший инструмент, чтобы заставить богатого джентльмена отдать часть своего добра другому, пусть бедному, но вооруженному джентльмену.
Сама война сделала самого Серхно не просто довольно обеспеченным, а очень богатым даже по здешним меркам человеком. Испания рассчиталась сполна, причем не деньгами — в казне было пусто. Ему отдали две яхты, а к ним два парохода со всем захваченным в трюмах добром. К тому же сейфы были не обчищены, так что он получил небольшое состояние в банкнотах разных стран и золотых монетах примерно на миллион песо, примерно сорок тысяч фунтов, или двести тысяч в долларах. Так что на яхты «Юнона» и «Авось» он набирал своих людей, с прицелом на будущее, хотя прекрасно понимал, что такие «игры» могут стоить ему головы. Так и терять было нечего, кроме самой жизни, а ставки такие, что ей можно и рискнуть.
— Карфаген должен быть разрушен…
В полном обалдении Сергей Иванович наблюдал за сюрреалистической картиной — броненосец «Вирджиния» сносил огнем главного калибра, а это тринадцатидюймовые (330 мм) пушки, недавно установленную на высоком постаменте «статую свободы». Зачем тратить столь драгоценные фугасы, но с необычайным упрямством, достойным лучшего
