Декларируя твердую готовность уйти в отставку по первому требованию премьера Идена, фельдмаршал постоянно требовал присылки новых войск и удовлетворения его заявок в полном объеме. С некоторых пор, друзья янки перестали делиться со своими «младшими братьями» оружием, боеприпасами, топливом и продовольствием.
Нет, оно присутствовало на их армейских складах во Франции, Италии и Германии, но после последних событий, командующий американскими войсками Эйзенхауэр, приказал создавать большие запасы на всякий непредвиденный случай.
— Я не исключаю того, что в один прекрасный момент, мистер Сталин отдаст секретный приказ французским и итальянским коммунистам, и они перережут нам все пути доставки. Конечно, благодаря нашей авиации мы не передохнем с голоду в случаи возникновения угрозы блокады со стороны русских и их сателлитов. Однако перед этим пройдет какое-то время и потому, я хочу быть во всеоружии, если мне придется скрестить свой клинок с клинком маршала Жукова — говорил Эйзенхауэр своим офицерам и в его словах, было уважение к своему визави, взявшему Берлин.
Переместив свою ставку из ставшего чужим Страсбурга в Мюнхен, Эйзенхауэр внимательно следил за всем тем, что происходило за разграничительной чертой советских и американских войск, на территории Восточной Германии, Чехии и Австрии. Не исключая возможности столкновения с советскими войсками, Айк пытался угадать, откуда будет нанесен главный удар по его армиям и какие направления будут второстепенными.
По всем расчетам, главный удар должен был нанести маршал Конев, чьи войска имели самую короткую, через Чешский лес дорогу к столице Баварии. Будь Эйзенхауэр на месте Сталина, он обязательно ударил со стороны Чехии. Горное австрийское направление было неудобным для быстрого продвижения войск маршала Толбухина, а со стороны Тюрингии, вдоль рек Верхней Франконии был создан крепкий боевой заслон.
Казалось бы, все ясно и понятно, кроме одной детали, что основательно портила всю картину. После того как маршалом Жуковым была взята Варшава и Берлин, Айк и весь его штаб были полностью уверены, что нанесение главного удара по Мюнхену, Сталин поручит своему лучшему маршалу. Другого варианта, американские стратеги просто не могли допустить.
Очарованные магией славы Жукова, всеми доступными средствами, янки отчаянно следили за всеми его перемещениями, пытаясь угадать час начала наступления русских, но, увы. Вопреки всем расчетам и ожиданиям, маршал прочно засел в Потсдаме, откуда отлучался только по срочным делам в Москву на один-два дня.
Точно также, не покидал свою пражскую ставку и маршал Конев. К огромному разочарованию американских агентов, Иван Степанович регулярно навешал президента Чехии Бенеша и премьера Готвальда.
Подобные сведения сильно тревожили генерала Эйзенхауэра. Пытаясь разгадать хитрый замысел русских, американцы дошли до того, что в Потсдаме находится двойник маршала Жукова, тогда как он сам находится в Пльзене или Праге. Была предпринята попытка идентифицировать человека, занимавшего дворец прусских королей.
Под благовидным предлогом, в Потсдам, с ценным подарком был отправлен адъютант Айка, неоднократно видевший русского маршала. За время непродолжительной встречи, он во все глаза пытался найти доказательства коварной игры русских, но так их и не нашел.
Его подробный отчет разочаровал сторонники теории двойников, однако не уменьшил их разоблачительный пыл. Потерпев фиаско, они принялись строить новые предположения, совершено не подозревая, что ответ лежит у них перед глазами.
В Ставке Верховного Главнокомандования действительно планировали нанести удар по американским войскам. По меткому выражению генерала Антонова это был последний шаг к судному дню, под которым подразумевалось начало новой мировой войны. Естественно, Москва желала не делать этот шаг, но тревожные сведения, приходящие из-за океана по линии разведки, не исключали возможности такого развития событий.
Держа бронепоезд на запасном пути, Ставка делала все, чтобы в случаи наступления время «Ч» удар советских войск застал врага врасплох и создал важный задел для его полного разгрома. Аналитики Генерального Штаба просчитали предсказуемую реакцию американцев относительно фигуры маршала Жукова. Для введения противника в заблуждение, он специально был оставлен в Потсдаме, тогда как нанесение главного удара по американским войскам, Ставка возложила на маршала Конева.
Штаб второго триумфатора Берлина и освободителя Праги уже разработал план наступательной операции на Мюнхен. Войска Центральной группы были приведены в полную боевую готовность, но Ставка не спешила давать отмашку. Все её внимание было приковано к Северной группе войск маршала Рокоссовского, которые должны были нанести решительный удар, после которого Англия уже не смогла бы устоять на ногах и запросила бы перемирия.
Фельдмаршал Монтгомери подобно своему американскому союзнику обладал хорошим воинским чутьем. Не прибегая к услугам кофейной гущи, карт Таро и хрустального шара, он чувствовал намерение противника, начать новое наступление на оборонительные позиции британских войск.
— Из всего того, что у нас осталось, русским нужен Рур. Для Сталина, обладание им крайне важно, так как немецкие заводы сделают Россию непобедимой. Он обязательно постарается их захватить и наша первейшая задача помешать ему, сделать это. Этот азиат должен в кровь уколоть свои грязные руки об острые шипы нашей обороны, когда попытается сорвать стальную Розу Рейна — вещал Монти на каждом совещании и его слова находили отклик в сердцах и душах английских солдат и офицеров. Воспользовавшись затишьем, они усердно возводили оборонительные рубежи вблизи Дортмунда, Дуйсбурга и Дюссельдорфа. Рыли окопы и траншее на всем притяжении от Хамма и Липштадта до Падерборна и Кройзеля.
Англичане всегда любили и умели строить всевозможные оборонительные укрепления. Осада ливийского городка Тобрук войсками фельдмаршала Роммеля навсегда вошла в мировую историю войн как успешное действие обороны против наступления. Простояв под натиском вермахта восемь месяцев, Тобрук сравнялся по своей значимости с обороной Вердена. «Британский Верден» громко именовали Тобрук все английские газеты, скромно забывая напомнить, что силы обороны, по своей численности заметно превосходили силы противника.
Стремясь приободрить заметно упавшее настроение своих солдат, Монтгомери громко провозгласил, что оборона Рура — это Верден и Тобрук вместе взятые и это не были пустыми словами. Вооружившись простым шанцевым инструментом, британские пехотинцы так поработали над милой пасторалью рейнских земель, что они стали напоминать знаменитый швейцарский сыр.
