Это ведь война! А на войне, случается, и убивают. И что — не посылать солдат в атаку? Пятнадцатидюймовое попадание в башню (вторую, носовую возвышенную) и критический пожар в погребе — но это была всего лишь случайность, как шальная пуля. И замечу, что выучка экипажа «Балтимора» была выше всяких похвал — пожар быстро погасили, хотя аварийная партия понесла большие потери. И при этом крейсер продолжал стрелять по врагу из всех стволов — кормовая башня и пятидюймовки! Именно его снаряды, а не «Денвера» потопили «Сципионе» — выловленные из воды пленные показали, что смертельные попадания были восьмидюймовыми. Да и огонь с «Венето» очень скоро прекратился — эсминец «Бенкрофт» наконец поставил дымзавесу, прикрывшую с запада, а в сторону берега стрелять это совершенно не мешало. Да, признаю, надо было сделать это в самом начале боя. Но кто ж знал, что макаронники сумеют так быстро попасть?
Дальше всё было рутинно предсказуемо какое-то время. Мы догоняли итальянцев, накатываясь на них фактически строем фронта, курсом 350. Мы отжимали их линкоры в открытое море, чтобы наши крейсера сумели расправиться с инвалидами без помех. И они успешно делали эту работу, хотя на «Балтиморе» вторая башня вышла из строя окончательно, а в первой были серьезные проблемы. Но у итальянцев уже затонули «Сципионе» и «Савойский», один «Филиберто» еще держался, но весь горел. Минус три крейсера тоже отличный результат! Да и в их линкоры мы попали еще несколько раз, и «Алабама» тоже. На «Венето» был виден пожар, но хода он не сбавлял.
И тут итальянские линкоры довернули еще влево, даже не вест, а зюйд-вест! С нашей же стороны логичным было также взять влево, обрезая им корму — и огонь всем бортом! Дистанция быстро сократилась до семи миль. Считаю, что с их стороны это была не храбрость, а вполне разумное решение. Линкоры типа «Венето» имеют великолепное вертикальное бронирование и в то же время никуда не годную артиллерию: разгар ствола и падение кучности происходит буквально в ходе одного боя! Следовательно, им выгоден именно бой накоротке, когда легче попадать, а броня держит. Согласен, что такое не в итальянском характере — но может найтись хотя бы один, и как раз тот, кто на мостике? Да и не было у них другого шанса — лишь попробовать прорваться мимо нас!
Да, как раз в этот момент, 13:55, мы получили вторую радиограмму, требующую от нас всё бросить и спешить к конвою — авиаразведка доложила, что немецкий отряд, двигаясь на запад, уже находится в опасной близости от соединения TF-52.1. Но мы физически не могли это выполнить, взгляните на карту и схемы нашего маневрирования! Как раз в этот момент итальянцы были от нас по пеленгу 285, запад-северо-запад, почти между нами и конвоем! Мы могли выполнить этот приказ, лишь разбив их. Так что я ответил: «Полагаю свое место наилучшим для выполнения главной задачи».
Поначалу всё шло по-прежнему. Итальянцы промахивались — даже по падению их снарядов было видно, как садится у них меткость. И первое серьезное попадание было в «Венето», ход его заметно упал, был виден крен. И тут… Да, никто не ожидал от итальянцев такого — мог бы решиться разве что японский адмирал! — что они повернут еще, выходя нам на контркурс!
У меня нет другого объяснения этому их поступку, кроме отчаяния загнанной в угол крысы и трезвой оценки своей огневой мощи. Ведь пока с начала боя они добились всего двух попаданий — то, в «Балтимор», и еще одно, в «Алабаму», разрыв на бронепоясе, без последствий. А мы вогнали в них не меньше десятка снарядов — и только на сближении, в «Литторио», с моей «Саут-Дакоты» четыре! В 14:20 было попадание в барбет третьей башни «Алабамы». И как выяснилось позже, «Литторио» почти одновременно получил то же самое, но броня удержала, погреб не взорвался. Ну, а дальше попадания пошли одно за другим, дистанция быстро сокращалась! У итальянцев на обоих кораблях были видны пожары, у «Алабамы» выбило кормовую башню, мы тоже горели. На контркурсах нас бы быстро разнесло вдаль, но «Литторио» стал сильно терять ход, мы попали ему в машину. Это была, по словам матросов, «дикая резня в упор». «Алабама» кренилась на левый борт и села носом, у нас кормовая башня не стреляла — но итальянцы выглядели еще страшнее, было очевидно, что им не прорваться. У всех у нас в рубке не было страха, одно лишь ожесточение: еще немного, еще один снаряд в цель, и всё! Нам казалось, что сейчас итальянцы спустят флаги. «Литторио» едва полз, даже за шесть миль видно было, как он глубоко осел, наверное, принял уже тысячи тонн воды. И тут сообщение с «Алабамы»: пожар на корме всё не удается взять под контроль, огонь перекинулся в погреб! Нам досталось меньше, лишь не стреляла кормовая башня, остальные повреждения не критичны.
Но первым взорвался «Венето». В 14:55, уже когда расходились. Рвануло в носу, первая или вторая башня, или оба погреба сразу, с мостика и боевой рубки не спася никто, их адмирал погиб. Мы еще стреляли, и видно было, что «Литторио» совсем плох. А на «Алабаме» всё никак не могли справиться с пожаром! Отчего сразу же не затопили погреб? В предоставленных вам документах есть доклад механика «Алабамы», ему повезло остаться в живых. В момент попадания и начала пожара корабль уже имел крен на левый борт и дифферент на нос, и это на циркуляции влево. Затопить погреб — это принять еще минимум около тысячи тонн воды (сам погреб и сопутствующие отсеки). Еще неизвестно, что было опаснее — после такого можно было просто опрокинуться! И контрзатоплением отсеков правого борта и кормы вопрос не решить — не хватило бы запаса плавучести. К тому же трюмный дивизион тоже понес потери, не хватало людей, часть оборудования была повреждена. Взгляните, там приведены все цифры и расчеты.
«Алабама» взорвалась в 15:10. Причем никто в нее в этот момент не стрелял. Эсминец «Саттерли» успел подобрать выживших, их было довольно много для такой катастрофы, почти две сотни, из более чем двух тысяч человек экипажа. Да, я знаю, что в Перл-Харборе погибших было всего две тысячи четыреста — но это же война! И макаронникам досталось больше. «Литторио» затонул в 15:30, у нас на глазах. Уже вне нашего обстрела — очевидно, так был избит, что все старания экипажа были бесполезны.
До того еще была атака их эсминцев. Девять вполне современных кораблей. Выпустили торпеды с предельной дистанции и бросились наутек. Мы наблюдали несколько попаданий пятидюймовыми в три эсминца и лидирующий их крейсер, но этого было недостаточно, чтобы сбить им ход. Одна торпеда всё же попала, но ПТЗ выдержало, корабль серьезных повреждений не получил.
Дальше бой стих как-то сам собой. Итальянцы смещались теперь к югу, и мы за ними, даже сумели подобрать с воды нескольких пленных с «Венето», после мы узнали, что «Бенкрофт» выловил и кого-то с «Литторио». От них мы и узнали подробности боя при взгляде «с той стороны», протоколы допроса перед вами. И там записано, что они никак не ожидали встретить нас — Тиле бросил своих союзников фактически как приманку.
В эту минуту, в 15:30, мы получили третью радиограмму. Где сообщалось, что немцы атакуют конвой и положение очень серьезно, TF-52.1 ведет тяжелый бой! Но нам очень мешал «Балтимор» — разделавшись наконец с последним из итальянцев, заставив его выброситься горящим на берег, крейсер сам получил два попадания в нос, и еще затопленные погреба носовых башен, осадка «свиньей», и переборки едва выдерживали напор воды — ход не превышал тринадцати узлов. И мы никак не могли его бросить — еще в 15:25 радары обнаружили групповую цель курсом прямо на нас — «хеллкеты» опознали два линейных крейсера типа «Дюнкерк» в сопровождении крейсеров и эсминцев. Бросить «Балтимор» означало бы просто убийство — и, снова соединившись в общий ордер, мы начали выдвижение к конвою. Французы следовали за нами, сохраняя дистанцию в пятнадцать миль, но до времени не решались атаковать.
Мы подошли к конвою не с северо-востока, а почти прямо с севера. Когда бой там вступил в свою кульминацию. И всё же успели к финалу!
Из протокола допроса капитано ди корвето Франческо Урбино, старшего артиллериста линейного корабля «Литторио».[6]
Мы совершенно не хотели воевать с американо, сеньоры! Но что мы могли сделать, имея рядом этих грубых и злых тевтонов? Представьте, когда мы стояли в Гибралтаре, этот варвар Тиле открыто нам угрожал! На совещании, где присутствовали наш адмирал и командиры кораблей, он прямо заявил, что надеется, что итальянский флот выполнит свой долг, иначе все виновные будут сурово наказаны: «И не надейтесь на заступничество вашего дуче, который сидит в Риме лишь постольку, поскольку наш фюрер его поддерживает»! Это возмутительно — разговаривать в таком тоне с офицерами флота дружественной страны!
Да, сеньоры, дома, в Италии, я не раз слышал от довольно высокопоставленных лиц, что наш дуче зарвался и следует его… вот только пока он друг фюрера, и немецкие войска стоят у наших границ! И если мы выступим преждевременно, они войдут и сделают из Рима Варшаву! Вот если бы вы, американцы или британцы, были поблизости… Кое кто у нас уже сожалеет, что мы помогли немцам захватить Африку и взять Суэц! А кто-то не стесняется говорить открыто, что и русские были бы приемлемым вариантом, ведь не свергли же они законных монархов ни в Румынии, ни в Болгарии? После авантюры, в которую втравил нас проклятый Гитлер и наш идиот дуче, в Италии не найдется семьи, где кто-то не был бы убит или изувечен — в подавляющем большинстве, на русском фронте, оттуда возвращаются лишь калеки и рассказывают страшные вещи. И немцы, конечно, мерзавцы — но очень может быть, они не врут, когда говорят нам: если русские придут, то сделают с нами то же, что варвары с тем Великим Римом!
