Стоявший в двух шагах капитан Мерер зло рассмеялся:
— Квартиру? В городке? Забудьте. Вы теперь знаете кто? Ря-до-вой! И место ваше вот здесь — в казарме.
— Но… как это?
— А вот так, — мягко усмехнулся подполковник. — Пробная офицерская часть означает именно то, что означает. Что это часть. Что она пробная. И что все в ней — от рядовых стрелков до командира — офицеры. Даже унтеров нет. Так что идемте за мной…
Весь следующий день штабс-капитан Дажнев был предоставлен самому себе. К его удивлению, многие об этой «пробной офицерской части» неплохо знали еще до того, как сами сюда попали, и потому пересказывали друг другу жуткие истории о том, что тут начнется вот буквально завтра. Ибо три первые такие «пробные офицерские части» были организованы еще год с лишним назад, и все здешние командиры, начиная с отделенных, уже прошли через них. Но на расспросы Дажнева командиры — вот сволочи! — никак не реагировали, а просто молчали и улыбались эдак предвкушающе…
Впрочем, первую половину дня он провел в хлопотах — офицеру-рядовому здесь было положено некоторое дополнительное довольствие, по большей части вещевое, ну и на учет встать надо было. Так что с утра, бросив вещи под койку, Дажнев представился в канцелярии, взял предписание на получение «нового пробного образца формы и снаряжения», сходил за ними на склад, а затем почти час разбирался со странной конструкцией из толстых брезентовых ремней и пряжек, явно изготовленных методом холодной вырубки (уж на такое он насмотрелся), а потом завороненных. «Сбруя», как обозвал ее подошедший фон Корф, отделенный командир Дажнева, неожиданно оказалась очень удобной и после подгонки легла на плечи, спину и живот, будто на него пошитая. Хотя будет ли она настолько же удобной «в поле», надо еще проверить. Ну да недаром же это называется «пробный образец снаряжения» — проверим. Что же касается «пробного образца формы», то он отличался от обычного только расцветкой, более короткой гимнастеркой да парой дополнительных карманов.
Как выяснилось, из-за командировки Дажнев прибыл одним из последних. Уже на следующее утро их вывели на плац и, построив в четыре шеренги, объявили, что основной целью создания подобных частей является внедрение в жизнь российской армии новой практики организации занятий и подготовки личного состава, а также подразделений и частей. Вещавший перед строем генерал Кондратенко, отличившийся энергичными действиями против инкоусского десанта, призвал их не только механически исполнять все требования назначенных командиров, но и «подойти к занятиям творчески». Потому как ему и всей группе, осуществляющей реформы в Российской армии, очень важно мнение «практиков».
Потом им скомандовали «нале-во, шагом марш» и вернули в казармы. Там офицерам-рядовым были официально представлены их отделенные, взводные и ротные командиры, которые уже прошли предстоявшее «новобранцам» в одной из трех «пробных офицерских частей».
А дальше начался ад…
Первые три месяца штабс-капитан Дажнев провел в каком-то полубреду. Сил вечером хватало только на то, чтобы рухнуть на койку и забыться тяжелым сном. А утром поднять его с койки способен был лишь отчаянный крик дневального. Подъем в этой части был в пять утра, причем осуществлялся он даже не так, как в училище (которое многие присутствующие здесь уже успели забыть, поскольку на рядовых и унтер-офицерских должностях пребывали офицеры в чинах от поручиков до подполковников), а молниеносно. Люди буквально взлетали с коек. После чего все начинали… бегать.
Вот так, с подъема и до отбоя в двадцать три часа — всё бегом. Общая физическая зарядка, первоначально являвшаяся легкой пятнадцатиминутной разминкой, уже через три месяца превратилась в часовую тренировку, включающую в себя непременный марш-бросок на три версты и преодоление специально устроенной двухсотметровой полосы с различными препятствиями, после которой следовали либо «казачьи ухватки» — лет десять как ставший довольно популярным вид рукопашной борьбы, — либо фехтование на штыках.
Далее завтрак, потом занятия — во-первых, изучение оружия, ибо многие офицеры были чрезвычайно слабо знакомы с пулеметами (как со станковым Максима, так и с переносным конструкции Мосина-Федорова) и с пистолетами-карабинами «Маузер К96». Про последние почти все слышали, но дело с ними мало кто имел. Когда они только появились, их стоимость доходила до пяти тысяч немецких марок, но после начала их производства в России, на заводе великого князя, она снизилась до сорока рублей. Что, впрочем, для господ младших офицеров тоже было неоправданно дорого. Раньше. После повышения содержания — почему бы и нет. Ведь хорош пистолет-то. Вернее, пистолет-карабин. И патрон мощный. Не винтовочный, конечно, но саженей со ста по ростовой фигуре уже можно бить с серьезными шансами на поражение. С приставным прикладом, правда. Зато пока не кончится магазин, можно не отвлекаться на перезаряжание. А самый большой магазин снаряжается аж двумя десятками патронов. Так что можно и прикупить. Освоим…
Во-вторых, стрельбы. Новые упражнения: стрельба лежа, стоя, с колена, во время коротких остановок, после перебежки и переползания, из-за укрытия, на предельную дальность, по атакующей цели. И прочая, прочая, прочая…
В-третьих, метание ручных бомб. Вот совершенно новое оружие — и какое простое! Но очень полезное.
Опять же тактика. Наступление перекатом, обход, охват, причем, если ранее считалось, что для обхода необходимы силы в размере не менее роты, а лучше нескольких, здесь они осуществляли это даже и отделением, при поддержке пулемета, конечно… Переползание по-пластунски, отход вдругорядь, устройство засад. Особенности пулеметных засад и совместных стрелково-пулеметных, а также артиллерийско-стрелково-пулеметных.
Инженерное оборудование позиций. Никаких люнетов — только окопы, траншеи и ранее незнакомые древоземляные огневые позиции.
А главное — марши, марши, марши… Столько, сколько штабс-капитан Дажнев бегал, ходил, ползал и брел вброд тут, он не бегал, не ходил и не ползал за все время службы.
Занятия были организованы тоже по-новому. После зарядки и завтрака сразу уходили в поле, теорию и практику осваивали только там. Обедали, как правило, там же, в поле. Кормили от пуза, но довольно просто, можно сказать, по-солдатски: щи с мясом, каша с салом, чай с сахаром или вареньем, хлеб, летом свежие овощи, зимой лук, чеснок, квашеная капуста с моченой клюквой. Обед готовился на полевой кухне сразу на роту. Впрочем, если учебная задача предусматривала действия в составе малого подразделения — взвода или отделения, выдавали сухпай: сухари, консервы, мед… но особенно интересным в нем была лапша, которую достаточно было залить кипятком, и через три минуты уже можно было хлебать наваристый супчик. Ну, или кажущийся таковым. А еще была странная сухая орехово-ягодно-мясная смесь, именуемая незнакомым словом «пеммикан». Ее можно было и просто жевать, и использовать как суповую основу.
