Она оказалась рядом — выгуливала хихикающую Майю. В связи с моим пробуждением, ребёнок был вручен мне, а сама благоверная воспользовалась удобствами, то бишь, кустами. Как в детство попал… Ведь если подумать, то даже в начале девяностых сельская жизнь от сороковых годов только телевизором, наверное, и отличалась. Я вёл дочку за руку по траве и пытался представить мир, в котором вырастет она. Будет ли он лучшим, чем прошлое нашего мира? Вернёмся ли мы в космос? Загадим ли мы снова нашу планету? Удержится ли Россия от размахивания ядрён батоном… Столько вопросов, и ни одного ответа. Ну что же, будем жить "уан дэй эт э тайм", то бишь по одному дню за раз.
— Семейство, "по коням". До темноты надо доехать до Волгограда и, если повезёт, найти Ириных родственников.
Оренбургская область. Виталий Сергиив. Юрист районной администрации.
Утро ранним не бывает. 7 часов, а сна ни в одном глазу. За окном светло как летом. Я поначалу даже вскочил. Почудилось, что американцы решили запустить свои Минитмэны, а звук просто не успел добежать… Да после такого ни кофе ни контрастный душ уже не нужны, разве что штаны поменять. Потом вспомнил, что до тех американцев теперь дальше чем до Луны и немного успокоился.
Женская половина семьи уже встала: жена была уже у компа, мама растирала себя мазями. Хорошо, что вчера ещё в аптеку заехали, теперь ей лекарств и мазей месяца на четыре хватит.
Так, готовить похоже мне. Иду на кухню, открываю кран, плескаю воду в лицо. Умылись. Чай поставлю, бриться буду, вчера с этим как-то не срослось. Включаю газ. Оба-на! Нет газа! Тоже новости. Но с другой стороны хорошо — быстрее котел заменят. Достаю электрочайник, ставлю кипятиться. В микроволновку отправляю сосиски и яйца. Заливаю термокострюлю водой — без неё яйца в микроволновке не пекутся, а стреляют… Стреляют. Масаракш! Иду в зал.
— Доброе утро, Солнышко! Что рано встала?
— Привет, любимый. По работе надо форму забить, вчера не успела.
Оно верно, моя жаворонка, отрубилась вечером через полчаса как разобрали все что накупили.
— Интернет есть? -
— Медленный, майл-агент только открывается.
— Дай, сообщения посмотрю.
— Сейчас, еще пару страниц осталось.
Включаю телик. Тарелка, как и вчера сигнал не находит. По первому новостей нет, ТНТ тоже. Так, 'Звезда'. Фильм о войне. Как нельзя вовремя. Снова на первый. Микроволновка звонит. Пойду завтрак вынимать. А вот и сынку проснулся.
— Привет, сынку!
— Пливет! Мама, я есть хочу.
— С папой иди, он сготовил.
Беру сына на руки. Идем с ним на кухню. Умываю его личико под краном.
— Холодная!
— Теплая она, сын, теплая.
Прижимаю его к груди, и чувствую как его и мое сердца колотятся. Господи! Как я люблю этого человечка! И не дай Бог кто его обидит! Сердце сжимается и хочется прижать Ромаша 'клепко, клепко' и не отпускать. Если все серьезно, то когда меня еще сын увидит? Медленно входит мама, по её глазам вижу, что не спала. Подхожу с сыном на руках. Обнимаю и её. Мама плачет.
— Ты, что ма? Болит, что, скорую?
— Болит. За тебя сын болит.
— Да я ничего мам.
— Молчи, ты я тебя второй раз не дождусь.
— Да, что ты, ма, успокойся, если до сих пор тихо, то все нормально будет.
— Не знаешь ты. А я ту войну помню!
— Какую, ма?
— Отечественную. Ты телевизор-то посмотри…
Беру ей под руку, сажаю в кресло. Сына располагаю на стул рядом. Ложу всем по сосиске и яйцу, наливаю чай, ставлю на стол хлеб и сахарницу.
— Оль, пойдем завтракать!
— Щас, тут новости начались.
Быстрым шагом иду в зал. Диктор в строгом костюме, а-ля СССР вещает:
'…по данным пресс-службы министерства обороны Российской Федерации 22 июня захвачена столица Литвы город Вильнюс, армия республики Беларусь и ополченцы ведут упорные бои в районе Гродно и Бреста. По сообщениям наших корреспондентов на южном направлении упорные бои идут в районе Ужгорода, при этом практически без боя фашистам сдан город Львом… Парламенты Латвии и Эстонии сегодня приняли резолюцию требующую объявить войну России, на улицах прибалтийских стран отмечаются массовые беспорядки, в Риге и Таллинне слышны перестрелки…'
Ну, с прибалтами все понятно. То, что Вильнюс белорусы захватили уже хорошо.
'…при отражении авиационных налетов на Севастополь и Санкт- Петербург сбиты самолеты с немецкими опознавательными знаками..'
'… на фотографиях переданных нам из посольства Республики Беларусь представлена подбитая немецкая техника. Все образцы — времен Великой Отечественной Войны и несут на себе символику вермахта и СС' Фашисты?
Жена смотрит на меня, ничего не понимает, но явно хочет реветь.
— Ну, ну родная. Все хорошо.
— Что хорошо? Война же. Папку убьют.
— Ему 60 уже стукнуло! Не заберут.
— А тебя?
— Вот с этого и надо было начинать!
Умная она у меня, но местами непроходимый… ребенок.
Поворачиваюсь. Иду в ванную бриться. Перекушу и в военкомат. Похоже, установкой котла жене заниматься.
Вышли с женой ровно в восемь утра. Сына оставили дома — звонить он уже умеет, а так нам за маму спокойней. От идей надеть куртку я быстра отказался. Даже в костюме было не холодно. После воскресного нуля, сегодняшние плюс 16 выглядели более привлекательными. Наличие на пиджаке карманов тоже сыграло в его пользу. Помимо военника пришлось брать собой и паспорт и СНИЛС и страховое, хотя эти уже по привычке. Жену тоже убедил взять паспорт. С трудом, но до неё дошло, что придется это терпеть при военном положении.
До райвоенкомата мне не далеко — менее километра. Хотя он уже и не райвоенкомат, а филиал ясненского или вообще сборный пункт? Да какая сейчас разница! Все равно в Ебург в штаб округа через блокпосты не рвану, да и кому я сейчас нужен со своим хазарейским?!
Улица в этот час полнее обычного. И не только из-за высокого солнца. Если ещё вчера по ней шли на работу чиновники, школьники в школы, да мамаши с детьми в детсады, то теперь почти каждый второй был в форме и с чемоданчиками. Лейтенанты, прапорщики, полковники, старшины давно расформированного 412-й истребительного авиаполка с женами и детьми шли в одном со мной направлении. Этот поток принимал в себя ручейки одетой в гражданку и камуфляж молодежи и, изгибаясь вслед за родной мне улицы имени Полины Осипенко, вливался в уже шумящее у военкомата многонациональное море призывников и добровольцев, их жен, подруг и матерей…
Идя рядом со мной, жена как-то подобралась, прониклась. И у военкомата никак не хотела оставлять меня, обнимала и порывалась заплакать… Пришлось чуть ли не приказать ей идти в на работу, ведь на ней школа и многие стоящие здесь отправили на её ответственность своих детей… — И не оглядывайся, родная! Будь уверена — свидимся.
