в Европе и как раз хочу попросить тебя о помощи. Не против если я прилечу к тебе в Берн?
Патерсон был не против, так что в столицу Швейцарии я прилетел на следующий день на борту DC-3 авиакомпании Air France и уже через час был в одном из кафе на улице Spitalgasse, где была назначена наша встреча.
На месте я оказался первым, занял столик на летней веранде, откуда прекрасно просматривался один из знаменитых бернских фонтанов, а именно “фонтан Волынщик” и заказал себе ужин. Ничего необычного всего лишь традиционные для Швейцарии Фондю, да картофельное пюре с луком и сосисками.
Патерсон появился, когда я уже, отобедав, наслаждался кофе. После дежурных приветствий и ответов на вопросы «как дела» я перешел к тому, зачем сюда приехал.
— Билл, мне нужно чтобы ты познакомил меня с кем-то из Международного Олимпийского Комитета. И желательно он должен быть из тех, кто занимается спонсорскими контрактами. Я хочу стать спонсором следующих олимпийских игр.
— Вот как! Ты хочешь не поиметь денег с этих лозанских скряг, а наоборот дать им денег? Очень необычно. До следующей олимпиады всего ничего, и ты далеко не первый из американцев кто обращается в посольство с похожими просьбами, но все они как раз хотят заработать.
— Отлично, значит я буду выделяться на общем фоне. Ну так что, можешь мне это устроить?
— Конечно, Фрэнк. Без проблем, — Билл вроде и улыбался, но я видел в его глазах, что он включил меня в список своих должников, а ведь до этого уверял, что это он мне обязан. Ладно, хрен с ним, иметь своего человека в посольстве США в Швейцарии может оказаться полезно для бизнеса. Главное, чтобы он устроил встречу на действительно высоком уровне.
— Десять процентов от суммы контракта. Это стандартная такса за услуги лоббирования интересов, — все с той же искренней улыбкой Патерсон сообщил мне цену за услугу. Удивил, так удивил. Что-то я не подумал об откатах, с чего-то решил, что плату он возьмет ответной услугой. Впрочем, логично, я еще не та фигура, чтобы мои услуги стоили дороже денег.
— Билл, ты же только что говорил, что я — особый случай, все хотят заработать, а я дать денег, — напомнил я собеседнику. — Может снизишь до пяти процентов?
— Тариф единый и он работает в обе стороны, — невозмутимо ответил Патерсон, раскуривая старомодную трубку.
— Хорошо, договорились, — пришлось соглашаться.
— Сейчас уже поздно, но я завтра утром еду по посольским делам в Лозанну, и заеду в комитет. Я лично знаком с Эвери Брендеджем, президентом МОК. Уверен он не откажется от личной встречи со своим соотечественником. Так что, позвони мне завтра вечером часов в пять, думаю, к тому времени у меня уже будут для тебя хорошие новости.
Попрощавшись с Патерсоном, я сел в такси и задумался над своими дальнейшими действиями, ведь вопрос с МОК будет решен не раньше завтрашнего вечера. Можно было снять гостиницу здесь в Берне, но тут из окна машины я увидел яркую вывеску проката автомобилей и не только — перед его входом стояло несколько интересных экземпляров. Понятное дело, я не смог проехать мимо и попросил высадить меня здесь.
Мой выбор пал на совершенно шикарный кабриолет Мерседес S220. Цена на него кусалась, но я без возражений выложил требуемую сумму и, купив дополнительно карту, поехал в Лозанну, намереваясь оставить Мерседес в аэропорту и оттуда уже вылететь в Брюссель.
Хоть от Берна до Лозанны было всего-ничего, каких-то восемьдесят километров по короткому пути, но я растянул путь почти на два часа. Всему виной чудесные виды, которые открывались по обеим сторонам дороги, и я не стал отказывать себе в удовольствии, выбрал маршрут, который проходил вдоль Женевского озера. Спешить-то до завтра всё равно было некуда.
В Лозанну я приехал без четверти десять. Заселился в пятизвездочный Beau-Rivage Palace с отличным видом на озеро и стоянку яхт на нем и, заказав на завтра завтрак в номер, уснул.
В итоге целый день у меня выдался свободным, и я воспользовался этим незапланированным выходным, чтобы как следует отдохнуть и подлечить расшатанные нервы. Съездил на один из пляжей на озере, вдоволь накупался в его кристально чистой воде, а в обед снял небольшую яхту, чтобы освежить свои подзабытые с итальянского вояжа навыки. В итоге в гостиницу я вернулся без четверти пять и, приняв душ, позвонил в американское посольство.
— У меня отличные новости, Фрэнк, — сразу и без прелюдий порадовал меня Патерсон, — я обо всем договорился с Брендеджем. Он готов с тобой встретится завтра в десять утра.
Мистер Эвери Брендедж оказался монументальным мужиком с носом картошкой и лысиной. Пока я ждал его в приемной, прочитал пару брошюр об истории международного олимпийского комитета. Как оказалось Эвери были первым президентом этой Богом спасаемой конторы, который и сам был спортсменом, и участником Олимпийских игр, а именно олимпиады 1912 года в Стокгольме.
Кроме брошюр об истории Олимпийских игр тут были и рекламные буклеты Картины-де-Ампеццо, с шикарными черно-белыми фотографиями этого итальянского горнолыжного курорта, которые напомнили мне о моей зимней поездке.
От воспоминаний меня отвлекла секретарша Брендеджа, пригласив в кабинет босса.
— Итак, мистер Уилсон, — начал он после того как мы поздоровались, — мистер Патерсон сказал, что у вас ко мне дело, которое касается вашего спонсорства нашего комитета. Я надеюсь, что в обмен на деньги вы не попросите включить автогонки в программу летних игр. Если таков ваш план, то вынужден вам сразу отказать.
— Нет, что вы, мистер Брендедж, — опешил я от такого наезда. — Автогонки никак не соответствуют философии олимпийских игр, это в большей степени соревнование машин, а не гонщиков, — ага прямо сейчас отдам МОК мою гонку 24 часа Дайтоны и доходы с нее. Ищи дурака. — Я хочу стать одним из технических партнеров олимпийского комитета и предоставить в ваше распоряжение мои снегоходы. Вот извольте ознакомиться.
С этими словами я достал из портфеля заранее заготовленную пачку фотографий, на которых в различных ракурсах были изображены снегоходы. Увидев в кабинете Брендеджа портативные кинопроектор присовокупил к фотографиям еще и кинопленку.
Президент МОК молча просмотрел все фотографии, взглянул на пленку и вызвал ассистента. Когда тот пришел я продемонстрировал небольшой ролик, который мы в Миддлтауне специально смонтировали для подобных случаев.
— Я сейчас разворачиваю производство этих машин сразу в двух странах. У нас в
