делась, я снова чувствовал себя опустошенным, как и в прошлый раз. Опять магическое истощение? Заглянул в резерв и обрадовался, увидев, что он все так же полон, как и перед занятием. Значит, не истощение, а просто сильная усталость.
— На прошлом занятии, Александр Вениаминович вас тогда спросил, почему вы не впитали мое заклинание. Так почему?
— Будешь много знать, быстрее состаришься и спать будешь плохо! — огрызнулся он, но потом все же сказал. — У каждого физического тела есть ограничение по емкости. Поэтому принять твою силу я не мог. Подавился бы, да еще руки бы обжег. И зачем мне это нужно? Сам подумай.
Да уж, учитель из него так себе. И как я должен об этом догадаться, если он толком ничего не рассказывает? Да еще и заклинаниями швыряется и выводит меня из себя?
— На сегодня все, — выдохнул Лискин и стукнул кулаком по столу. — Зови дежурного.
Я подошел к двери и с силой несколько раз в ее ударил. Глухой звон разлетелся по камере и повис в воздухе. Через минуту раздался оглушительный скрип. В проеме сначала появилась незнакомая седая голова в вязаной шапке, а потом и весь дежурный. Он был тощий, седой и почти беззуб.
— Аркашка, проводи нашего гостя наверх, а я еще посижу тут, — отозвался Лискин.
— Понравилось, Георгий? У нас лучшие номера в этом городе! — прошепелявил дед и раскрыл дверь пошире. — Ваше сиятельство, прошу!
На негнущихся ногах я вышел из камеры. Аркашка, подцепив с крюка тусклый фонарь, проводил меня места, где в прошлый раз оставил меня Степан, и махнул рукой.
— Значится, идешь прямо, потом свернешь налево. Там будет общая приемная, дальше сам разберешься.
И, хохотнув, вернулся к своему столику с амбарной книгой. Мне ничего не оставалось, как последовать его совету. Тяжелое металлическое кольцо появилось лишь в тот момент, когда я поднес руку почти вплотную к серому камню. Снова раздался противный скрип — кажется, это у них вместо сигнализации — и тяжелая створка медленно отделилась от стены, явив мне уже знакомый коридор.
Обратный путь мне показался длиннее. Я крутил головой, оглядывал стены, пытаясь найти еще магические знаки, что обозначали двери. Но их не было. В какой-то момент мне показалось, что этот коридор никогда не кончится! Со Степаном мы шли едва ли пять минут, а сейчас прошло уже добрых полчаса.
Но вскоре послышался шум толпы, и я позволил себе выдохнуть. Выйдя на свет, оглядел стоящих в многочисленных очередях людей и почти был готов улыбаться. Осталось пройти мимо всех и добраться до приемной.
Я очень старался идти аккуратно и не натыкаться на возникающие из ниоткуда локти и зонтики! Но все равно пришлось несколько раз извиняться. И когда моя ладонь легла на ручку двери, я резко ее дернул и буквально влетел в царство Марфы Ильиничны.
— Ваше сиятельство! — она очаровательно улыбнулась, — чаю? Как прошло занятие? Вы немного бледный.
Взгляд мой бессмысленно скользил по ее прелестям, по заваленному бумагами столу и остановился на мягком диване. На него-то я и упал.
— Устали, да? — она защебетала вокруг меня, сунула в руки дымящуюся чашку. — Вы как-то изменились! Мужественнее стали и, кажется, даже выросли.
Мне были приятны ее слова, чего уж тут. Разомлел сразу. Глотнув ароматный чай, я окончательно расслабился. Шевелиться совершенно не хотелось. Марфа Ильинична села за свой стол и сняла телефонную трубку.
— Александр Вениаминович? Да, они закончили. Да, ждем вас, — она с улыбкой повернулась ко мне. — Старший координатор хочет с вами переговорить.
Буквально через минуту, в приемную зашел Кругликов.
— Алексей Николаевич! Как успехи? Впрочем, не отвечайте, я и сам вижу! Георий снова вас выжал до капли? Нехорошо как! Я поговорю с ним.
— О чем вы хотели поговорить? — вяло спросил я.
— Пройдемте в мой кабинет, мне принесли свежих булочек, они вам должны понравиться.
Нехотя поднявшись, я поплелся за ним, не выпустив из рук чашку. При виде старшего координатора толпа расступилась, как воды перед Моисеем, и мы без приключений добрались до нужной двери.
— Проходите, ваше сиятельство, — он махнул на кресло у стола.
Я сразу потянулся к ароматной выпечке и вонзил зубы в румяный бок булочки. С яблоком! Моя любимая.
— Нам с вами предстоит тяжелый разговор, — вдруг сказал Кругликов.
Я мгновенно собрался. Что он мне сейчас скажет? Что я опасен? Или что обучение закончено? Быстро прожевав сладкое тесто и запив его остатками чая, я внимательно посмотрел на Александра Вениаминовича. Тот не торопился. Обошел стол, начал разбирать какие-то бумаги, задумчиво поскреб пухлую щеку.
— Алексей Николаевич, мне пришло письмо от вашего отца.
Я удивленно уставился на Кругликова. При чем здесь отец и Гильдия? Неужели ему донесли про проявившиеся способности? А как же обучение?
— Доставлено буквально час назад магической почтой, — старший координатор выразительно на меня посмотрел. — Николай Александрович крайне заинтересован вашими силами.
Он замолчал, взял со стола конверт и покрутил его в ладонях, словно видел впервые.
— И прежде чем ему отвечать, я решил уведомить вас.
Я не нашелся, что ему сказать. Скрывать правду уже не имеет смысла.
— А еще ваш отец крайне обеспокоен силой ваших способностей. Хорошо, когда родители так волнуются за свое дитя, да, Алексей Николаевич? Думаю, вас ждут хорошие учителя, да и близкие люди рядом. Так сказать, дома и стены помогают.
Он пригладил усы и, наконец, плюхнулся в кресло, и оно протестующе скрипнуло. Я кивнул Александру Вениаминовичу, все еще погруженный в размышления. К чему он все-таки клонит?
— Однако, как я понимаю, вы с Лискиным нашли общий язык, — я скривился в ответ. — Да, помню, нападение, взрыв и уроки в казематах — не так вы представляли себе обучение. Но я точно вижу, что ваши способности значительно выросли. Поэтому я предлагаю вам остаться тут.
Кругликов сказал это с самым заботливым видом, но я был уверен, что он чего-то не договаривает.
— У вас, Алексей Николаевич, потрясающий потенциал! Я много раз беседовал с Лискиным, и он хорошо отзывается о ваших способностях.
Лискин
