же отозвался Антон. – Я здесь не останусь…
Пышная трактирщица в красном платье вышла из подсобки. Светлые волосы, голубые глаза, родинка на щеке. Глубокий вырез демонстрировал громадную грудь во всей красе. Не удивительно, что солдаты облюбовали это место.
-Всегда рады угодить нашим доблестным воинам! – зачирикала Петра. – Чувствуйте себя как дома!
-Не могу, фрау, извините. Спешу.
Петра надула губки. Казалось, даже необъятные груди всколыхнулись от негодования.
Антон покинул трактир под любопытными взглядами. Здесь действительно уважали солдат, считали чуть ли не ангелами господними. Не удивительно, Вермахт считался элитой, а его воины защитниками немецкого народа.
Кирпичный домишко, что снимал Звягин, располагался на отшибе деревушки, затерявшись среди высоких тополей. Спустя полчаса Антон сидел возле небольшого столика на кухне и выпивал шнапс, ощущая горький привкус во рту. Хуже пареной редьки! Действительно, выражение подходило сюда как нельзя лучше.
Антон ошибался, думая, что лица евреев пропадут в тумане алкогольных паров. Наоборот, стали чётче, словно воспоминания ожили и вновь вошли в реальность. Он видел, как падает Абрахам Берман, а фонтан крови бьёт из пробитой груди. Как его жена сходит с ума и проклинает их всех…
Рука нащупала металлическую рукоятку служебного «люгера». Пистолет приятно холодил ладонь. Пойти пристрелить всех! Это всё Рихтер… он виноват!
Послышался громкий стук.
Антон двинулся к крыльцу, нетвёрдой походкой, качаясь как на корабле, держась за стены. Раскрыл дверь и увидел физиономию Отто Вебера.
-Ох, паршиво выглядишь! – на русском проговорил дипломат. – Как задницей чуял, что нужно тебя спасать.
-Вебер? – непонимающе буркнул Антон. – Вали к ебени матери! Скотина немецкая!
-Я тоже рад тебя видеть, герр Хоффман, - с улыбкой отвечал Отто. – Вам русским никто не говорил, что напиваться в одиночку – смертный грех?
Антон замахнулся на Вебера кулаком, но не то, что промахнулся, а повалился на него всей своей тушей. Отто подхватил Звягина и потащил в дом, словно тот был соломинкой.
-Бомбочкой! – Вебер свалил тело Антона на диван. – Прохладно у тебя тут, приятель. Натопил бы хоть…
Звягин видел всё как в тумане, но разобрал как Отто подошёл к столу, на котором остались «люгер» и бутылка шнапса. Вебер с интересом встряхнул спиртное и понюхал. Поморщился, подошёл к камину. Несколько секунд провозился там и вскоре яркое пламя заискрило на дровах. Остатки шнапса он вылил на дерево: огонь загорелся так ярко, что Антон прикрыл глаза ладонью.
-Неужто не мог попросить меня? – спросил дипломат, присаживаясь за стол. - Я бы привёз прекрасное вино из поездки в Париж. «Каберне» или «Мерло». Французы всё пыжатся, пытаясь придать угрожающий вид. Тупицы, сами себя подставили, дав нам занять Рейнскую демилитаризованную область! Теперь Гитлера не остановить. А самое смешное расскажу. Британец лорд Лотиан выразился: «Немцы всего лишь зашли в свой огород». Амбиции фюрера скоро сделают плантациями всю Европу.
-Да все вы тут психопаты! – буркнул Антон, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть Отто. – Оставь меня в покое!
-Я смотрю и оружие решил прочистить, - продолжал издеваться Вебер. – А потом и мозги прочистил себе тоже? Антон, ты ведь мужчина, нужно держать себя в руках!
Звягин промычал что-то невразумительное. Он совершенно не умел пить. Алкоголь действовал на него усыпляюще, хватало и одной чарки. Вот и сейчас, сознание выключалось автоматически, будто двигатель у автомобиля глохнул.
-Спи спокойно, дружище, - сказал Отто, горестно вздыхая, - а я посторожу.
Лилии несказанно повезло. Перед днём свадьбы Томасу пришла телеграмма от командования, прибыть на место дислокации как можно скорее. Торжества пришлось отложить, Ланге не собирался спорить с будущим начальством. Стремление выслужиться куда сильнее любви к невесте. Если это можно назвать светлым чувством, конечно.
Лилия не представляла, как бы выдержала сутки празднеств, где должна на виду у десятков друзей Томаса изображать счастливую жену. Танцевать, смеяться, целоваться с мужем. Худшая пытка на свете, словно вытягивают жилы острыми щипцами.
Так что обвенчались они за десять минут, в присутствии двух свидетелей: сослуживца Ланге, крупного мордоворота с отсутствующим взглядом и его супруги, с вытянутым лошадиным лицом. Оба с живостью поздравили молодожёнов, предварительно выпив всё шампанское. Лилия с отвращением разглядывала их, будто попала в подвал с крысами, жаждавшими её сожрать.
Возле лютеранской церкви молодожёнов ждало такси. Спустя полчаса они уже ехали в поезде, чтобы утром быть на месте. Томас заказал отдельное купе, где мог всю ночь наслаждаться любовными играми с женой.
Лилия не сопротивлялась. Она напоминала себе марионетку, которую держит на ниточках жестокий хозяин. Томас что-то надломил в душе девушки, механизм самоуважения сломался, разлетевшись на осколки. Теперь она послушно выполняла его приказы, в том числе выйти замуж в чужой церкви, забыв о своей вере.
В вагоне Томас закрылся, предоставив себе карт-бланш на первую брачную ночь. Лилии ничего не оставалось, как подыгрывать, раздеваться, стонать, когда он входил в неё. Ей действительно было больно, и не только, потому что Ланге оказался её первым мужчиной. Душу разрывало на части, стыд переполнял чашу терпения. Всё ради того, чтобы выжить…
Утром она вышла в тамбур, сходила в уборную, привела себя в порядок. Встала в коридоре, наблюдая в окно, как проплывают сельские домики, упрятанные в снегу. Солнечные лучи отбрасывали розовые блики на сугробы, рассвет казался потрясающе красивым.
-Что я здесь делаю? – прошептала Лилия, прижавшись лбом к холодному стеклу.
Спустя пару часов Томас вывел её под руку из поезда, и они стали дожидаться служебной машины. На вокзале висела звонкая тишина, людей почти не наблюдалось. Обычный немецкий посёлок. Здание вокзала небольшое, кирпичное, с часами под скатом крыши. На лавочке сидела семья с детьми, наверняка ехали в отпуск.
У Лилии похолодело в душе. Захочет ли Томас ребёнка? И если да, то, как ей с этим жить? Мало того, что спать с врагом, так ещё и стать матерью его детей!
-Ты напряжённая вся, - проговорил Томас, словно уловив мысли жены. – Расслабься, новая жизнь не должна смущать. Привыкнешь, дорогая, поверь.
-Ты что-нибудь узнал о родителях? – спросила Лилия, пытаясь зацепиться за что-то знакомое.
Томас нахмурился, глаза забегали туда-сюда, словно у нашкодившего мальчишки. Пальцы рассеянно застегнули верхнюю пуговицу шинели.
-Что? Что ты от меня скрываешь?
Лилия ощутила, как липкий страх заполняет каждую клеточку тела, а сердце замирает в груди. Нужно было спросить раньше… но с этой проклятой свадьбой!
-Я не хотел тебе
