нужно было тебе кое-что объяснить, а здесь нам никто не помешает поговорить. Прежде всего прими мои извинения.
— За что?
— Да вот за это, — он кивнул на висевшую на перевязи руку. — Мой человек стрелял.
— В смысле?!
— Это была спланированная при моём непосредственном участии акция, в которой тебе отводилась центральная роль. Ты — фигура в стране известная, тебя любят… даже боготворят миллионы, и резонанс будет соответствующий. Ты там давал подписку о неразглашении, но это для проформы. На самом деле история с покушением на Евгения Покровского станет достоянием всей советской, и даже мировой общественности. Нам же нужен был повод, чтобы начать большую чистку.
— И что вашему человеку стоило меня пристрелить? Эффект был бы ещё больше, — криво усмехнулся я.
— Ну, Женя, не передёргивай, ты уж нас совсем за зверей держишь, — поморщился собеседник. — Мы такими людьми не разбрасываемся, которые нашей стране могут принести столько пользы. Ты так вообще личность уникальная. И стрелял настоящий профессионал, сказал, что даже кость не заденет — так и вышло. Через месячишко снова сможешь тренироваться, и к осеннему чемпионату страны будешь в норме.
— Ну, дай-то бог… А что за чистка?
— Будем прореживать чиновничий аппарат Украинской ССР. И особенно Западной Украины. Слишком уж много националистического отребья проникло во властные структуры, умело маскируясь под советских граждан. Я-то не понаслышке знаю, что такое националисты, приходилось, скажем так, сталкиваться, — немного грустно улыбнулся он. — Начнём с Украины, а после и за остальные республики примемся. Этих националистов хватает и в Прибалтике, и в Средней Азии. Поэтому будет якобы пойман стрелявший, который сознается, что стрелял в тебя из-за того, что ты москаль, да не простой, а знаменитый, тем самым желая вызвать серьёзный резонанс, в том числе на Западе. Вот и вызовет, только такой, что нужен нам. Ну что, прощаешь?
Я вздохнул.
— Ну что уж теперь, что сделано — то сделано. Надеюсь, эта операция действительно окажется полезной, пойдёт на благо нашему обществу. И спасибо, что раскрыли карты, ведь могли и ничего мне не говорить. Значит — доверяете, а доверие дорогого стоит. Так что обиды я не держу, тем более что ваш снайпер в самом деле профи высочайшего класса. За это отдельное спасибо!
Судоплатов расплылся в улыбке.
— Дилетантов не держим. Ладно, у меня дела ещё, — он посмотрел ан часы, — нужно ехать. Эта квартира в твоём распоряжении. В холодильнике еды достаточно: яйца, колбаса, курица варёная, консервы, даже фрукты есть. Хлеб в хлебнице. Пресса свежая в комнате на столе. Кстати, почитай, в той же «Комсомолке» сегодня уже вышла небольшая заметка. Ну и книги какие-то на полке стоят. Постельное бельё тоже свежее. И в ванной есть горячая вода. В 5 утра за тобой заедет мой человек, отвезёт в аэропорт. Билет уже взяли, спишешь в счёт выданных тебе командировочных.
Он встал, протянул, прощаясь, руку.
— Только я тебя на всякий случай запру снаружи. Мало ли… Мне так самому спокойнее будет.
Он ушёл, снаружи в дверном замке провернулся ключ, и я остался один. Включил чёрно-белую «Чайку-2», уселся в кресло, взял со стола свежий номер «Комсомолки», кое-как развернул с помощью висевшей на перевязи руки…
«Кто стрелял в Евгения Покровского?» Хм, нормальный такой заголовок. Заметка была на несколько абзацев, автор больше перечислял мои заслуги, нежели выдвигал какие-то версии покушения. И фото моё парадное, из Кремля. Блин, а ведь теперь Полина тоже прочитает, мы ведь выписываем газеты, или уж по-любому кто-то ей перескажет. А жене моей волноваться нельзя. Хорошо, что в конце заметки автор указывает, что сейчас здоровью отделавшегося ранением средней тяжести Евгения Покровского ничего не угрожает. Вот же Судоплатов, не мог подождать, когда Полинка родит…
И даже телефона нет, чтобы домой позвонить, сказать, что я живой и почти здоровый. Надо же, в прошлой жизни хромым стал, и больше ничего со мной не случалось. В этой же ногу спас, зато за пару лет получил несколько шрамов и даже откушенное ухо. Причём вроде бы как никаких усилия для этого не прикладывая. Не иначе карма, всё в этой Вселенной имеет свойства уравновешиваться.
Я отложил газету, закрыл глаза и под бубнёж телевизора вскоре задремал.
Сегодняшнее утро пришло без боли. Три дня назад он отказался от приёма обезболивающих, после которых сознание словно бы погружалось в туман. Чувствовал, что финал близок, и решил свои последние дни провести, что называется, в ясном уме и твёрдой памяти.
Ирония судьбы, но и в этой реальности Евгений Покровский умирал от рака. Но не от рака лёгких, а поджелудочной. Первые признаки болезни появились полгода назад. Слабость, отсутствие аппетита, рвота, снижение веса… Полина чуть ли не силком отправила мужа на обследование, но было уже поздно. Онкология в неоперабельной стадии. Оставалась слабая надежда на химиотерапию, на которую он согласился лишь потому, что на этом настаивали Полина и их дети.
Что ж, в глубине души Покровский был готов к тому, что за шанс начать жизнь если не с нуля, то с точки бифуркации, когда он спас свою ногу, придётся рано или поздно расплачиваться. Получилось в общем-то поздно, всё-таки 75 лет — вполне достойный возраст.
Он приподнялся, насколько хватило сил, протянул исхудавшую, костлявую руку к палочке регулировки жалюзи, привёл створки в горизонтальное положение, давая проникнуть внутрь солнечному свету. За окном начинался очередной сентябрьский день 2024 года.
Сколько же всего случилось за эти полвека с небольшим, что прошло с момента переноса его сознания в самого же себя, 21-летнего… Одни успехи на ринге чего только стоят! Семикратный чемпион СССР, трёхкратный чемпион Европы, двукратный чемпион мира и также двукратный олимпийский чемпион. Победитель самого Мухаммеда Али, который впоследствии вновь стал чемпионом мира среди профи и несколько лет удерживал этот титул.
На музыкальном поприще Евгений Покровский так же снискал немалых успехов, хоть в глубине души каждый раз и корил себя за то, что приходится «заимствовать» у других авторов ещё не сочинённые ими произведения. Его песни пели и на правительственных концертах, и в телепрограмме «Утренняя почта», выпускались на дисках и множились на магнитофонных лентах. Отдельная история — творчество группы «Альфа», выпустившей один альбом для внутреннего, так сказать, пользования, и восемь на международный рынок. Каждый из этих восьми стал платиновым, плюс пять статуэток «Грэмми» от американской Национальной академии искусства и науки звукозаписи.
Для Полины он тоже расстарался, даже выведя её в итоге на международную орбиту с несколькими беспроигрышными хитами. Она до сих пор
