Таким образом, и с правым, восточным, берегом связь моста была утеряна. В одно мгновение кусок моста, метров 120-ть длинной, превратился в неуправляемый паром, в плену которого оказались еще четыре танка, три Pz-4 и один Pz-3. Между ними затесалась пара крытых грузовиков. Судя по всему, груженных. Так как из кузова никто не выскакивал и заполошно по парому не носился. В отличие от самых водителей и экипажей танков. Чьи вопли были слышны даже здесь.
Причина их паники была видна невооруженным глазом. Неуправляемый паром, в который в одночасье превратился мост, несло прямо на остатки стационарного моста. От которого, хоть и осталась только груда искореженного железа, но вот волноломы, или как их еще называют ледорезы, сохранились в целости и сохранности. До них оставалось метров 70–80, и встреча была неминуема.
Так как левая часть отправилась в путешествие несколько раньше, то она первая, под острым углом, и столкнулась с остатками моста. Раздался треск. Предназначенные для ломки льда ледорезы, шутя справились со своей задачей. Стоявшие ближе к тому краю два танка ушли под воду без всякого возражения. Остальная техника их не намного пережила. Настил трещал по всей своей длине, по мере достижения понтоном конечной точки своего маршрута. Также, в порядке очередности, на дно отправлялась некогда былая мощь германского Panzerwaffe.
Еще раз окинув взором благостную картину разрушений, и убедившись, что добавки никто не просит, развернул лодку и отправился в обратный путь.
— Мавр сделал свое дело — мавр может уходить!
От места события я улепетывал во все лопатки, словно в ж. пу ужаленный. Несся на всех парусах, наплевав и на звуковую маскировку, и на опасность быть обнаруженным с берега. И не потому, что боялся погони. Отнюдь! Еще не рассеявшийся туман отлично скрывал меня от неприятельского взгляда. Но в этом был и существенный минус. Поскольку белесое марево покрывало всю речную пойму, словно пуховое одеяло, то и я не видел не зги. В сложившейся ситуации никакая оптика не могла мне помочь. Не придумали еще приборов способных видеть сквозь туман. Поэтому весь обратный путь приходилось пробираться буквально на ощупь. Больше по наитию, чем осознанно, придерживаясь речной стремнины, я до отказа выжимал ручку газа.
Преодолеть оставшийся путь, который, в этот раз, пролегал против течения, используя только весла или слабосильный электродвигатель, в отведенное мне время, нечего было и думать. А неумолимый бег времени остановить невозможно. В особенности если его отчет идет по таймеру часового механизма взрывателя.
Именно необходимость успеть до его срабатывания и заставляла меня, наплевав на осторожность, накручивать газульку до упора.
— Еще не хватало попасть под раздачу собственного самодельного взрывного устройства. Вот это был бы номер!
И только плохая видимость мешала развить скорость до максимальной. Но в этом был и положительный момент. Никакой прожектор не смог бы пробить туман, такой плотности.
— А стрелять по движущемуся в тумане объекту на звук, это все равно, что из пушки палить по воробьям. Во всяком случае, результат будет аналогичный.
Конечно, над водой звук разносится дальше и быстрее. Но, отражаясь от берегов, дает обманчивую иллюзию по реальному местоположению движущегося судна. При стрельбе, даже по видимой цели, при условии ее движения, необходимо брать упреждение. А какое оно должно быть, если ее скорость не известна? И предположить, что объект может развить такую скорость, с которой я, в данный момент, летел по речной глади, люди из прошлого не смогли бы и в самом фантастическом сне. Даже на глазок она зашкаливала за 60 км/ч.
Но все ж таки я просчитался. Выстрелы, спустя какое то время раздались. Но совсем не оттуда, откуда их можно было ожидать. Логично было бы заложиться на обстрел с берега, где прошлый раз меня пытались подсветить из авиационных прожекторов. Но это только заяц, попавший в луч света автомобильных фар, будет бежать по лучу до изнеможения. Или пока не пристрелят.
Но я не заяц, а скорее волк-одиночка. Как по жизни, так и по складу характера. Таких еще в народе называют — «бирюк». А тут напрочь забыл, что на волков охоту устраивают несколько иначе. С обязательным наличием загонщиков, которые настигают сзади, флажков, которые не дают уйти в сторону. И самое главное — стрелков, которые ждут впереди, в засаде. И название у такого вида охоты, соответствующее — облава.
Вот и у меня так же. В качестве загонщиков выступает время, которое, своей неумолимостью, заставляет меня рваться вперед. За место флажков — берега реки. Которые не дают возможности свернуть. И как тут можно было забыть о стрелках, ума не приложу? А вот они напомнили о своем существовании.
— Нарисовались, блин, что хрен сотрешь! Еще только окладчика, для полной картины, не хватает!
Но было видно, что стрельба ведется вразнобой, бессистемно. А это значило, что никого из тех, кто мог бы собрать воедино всю мозаику, у немцев нет. А то, что стрельба идет прямо по курсу, могло означать только одно — приближение моста. Того самого, который я заминировал последним. Который, как помнится имеет две опоры и три пролета. Причем средний пролет расположен таким образом, что если двигаться прежним курсом, то удастся проскочить точно по центру. Где, в принципе, никаких препятствий быть не должно. Во всяком случае, прошлый раз, я таковых не заметил. Если только, за время моего отсутствия, какой-нибудь, растяпа-водитель, не утопил свою колымагу именно в этом месте.
— А-а, где наша — не пропадала, Маша?
И с этим воплем добавил газу, хотя, казалось бы, больше уже и некуда. Оказалось, что есть куда. Взревев мотором, лодка понеслась вперед, изредка подпрыгивая на волнах, как необъезженный скакун. Сам же себе я напоминал участника родео. Поэтому, чтобы не вылететь на ходу, одной рукой вцепился в рулевой рычаг, а второй за собачий ошейник. А так как пес располагался на носу лодки, то для этого мне пришлось, почти распластаться. Таким образом, моя голова едва возвышалась над бортами. Руки раскинулись на максимальную ширину, а живот полировал центральную скамейку. Которую моряки, почему-то, именуют банкой.
Такое мое положение еще больше улучшило аэродинамические свойства судна, поскольку, благодаря тому, что корпус моего тела находился параллельно, а не пендикулярно днищу, парусность значительно уменьшилась. А скорость, соответственно, еще немного подросла. Теперь она достигала не менее 80 км/ч. И это было весьма кстати. Поскольку к хлопкам винтовочных выстрелов добавился резкий рокот пулеметной очереди. Пули вспенили воду немного сзади. Но в этот миг, лодка влетела под мост.
